– Взяла напрокат. Рано покидаете рабочее место, товарищ старший лейтенант.
– Нужно еще заскочить в пару мест, – замялся Илья, – вы за документами, – он порылся в портфеле и протянул мне папку, – вот, как договаривались, скопировал.
– Спасибо. Интересно, в намеченном тобой маршруте имеется ростовский морг?
– Да, нужно пару запросов завезти, отчет забрать. А что?
– Тогда нам по пути, милости прошу, – я сделала приглашающий жест рукой, указывая на автомобиль, – или ты сам на колесах?
– Если бы! По маршруткам маринуюсь, хорошо, лето кончается, жары такой больше нет.
– Тем более.
– Конечно, проехаться с ветерком очень заманчиво. Но, Евгения, зачем тебе в морг?
– Как это зачем? Хочу пообщаться со специалистом, который делал вскрытие и экспертизы.
– А отчета тебе мало было? – Старлей бурчал, но уже согласился на поездку и усаживался на переднее сиденье «Ниссана». – Беспокойно мне что-то.
– Рядом со мной так себя чувствуют многие люди, – «утешила» я, – и небезосновательно, кстати.
– Веришь, понял это практически сразу, как только увидел тебя на пороге своего кабинета. Женя, а ничего что я на «ты»?
– Конечно, нам еще вместе работать. Хотела сама предложить, – болтая, я завела мотор и выехала на проезжую часть, – давай, лоцман, прокладывай маршрут.
– Сейчас направо и вперед, потом скажу, где свернуть.
– Хорошо, – я выполнила нужный маневр.
– В отчете патологоанатома все подробно описано. Смерть от удушения наступила между часом и двумя ночи. Следов борьбы, синяков, кровоподтеков нет. Маникюр девушки в порядке, под ногтями нет частиц эпителия.
– То есть она не сопротивлялась и, вероятно, была знакома со своим убийцей?
– Да. Если на человека нападают неожиданно, например, сзади, он все равно обычно активно сопротивляется. Вырывается, дергается, брыкается, женщины частенько царапаются. А если девушку душили в бессознательном состоянии, должны были остаться следы. Например, гематома от удара по голове или токсичные вещества в крови.
– Пожалуй, соглашусь. Но этот факт все равно не доказывает вину Романа. У среднестатистического подростка порядка двухсот близких и не слишком знакомых.
– Наверно, ты права.
– И вообще, думаю, тебе стоит прекратить видеть во мне угрозу.
– Это ты к чему?
– Пора выложить все карты на стол. И рассказать мне о припасенном доказательстве против Полянского, – управляя машиной, я была вынуждена смотреть вперед и следить за дорогой. Но при этих словах осторожно скосила глаза на Илью. Он замолчал, настороженно замер, нервно покусал нижнюю губу. – Давай выкладывай! Все равно придется! Прокурор не мог выдать ордер на арест Романа Полянского на основании таких жиденьких доказательств. Ты это прекрасно знаешь, и глупо было полагать, что я не пойму.
– На узеньком лаковом пояске жертвы был обнаружен четкий отпечаток большого пальца Романа Полянского.
– Что? – От неожиданности я немного растерялась. – И это все?! Ну, вы даете, ребята!
– А что такого? Он был на месте преступления, обнаружил труп. Имеются две улики плюс отсутствие алиби…
– Вот чему вас только учат? Отсутствие алиби само по себе ничего не доказывает! Его нет ни у тебя, ни у меня, ни у большей части присутствовавших на месте обнаружения трупа! Одно косвенное доказательство плюс другое дают в сумме два косвенных доказательства. И никак иначе! Парень сразу заявил, что перевернул тело девушки! Значит, и его волос, и отпечаток могли оказаться на теле. Тот факт, что Роман первым обнаружил труп, вероятнее всего, стечение обстоятельств. В подобном случае что-либо инкриминировать человеку можно, только если тело обнаружено в принадлежащем ему помещении. Например, квартира, офис, дом. Или в другой собственности, такой как автомобиль! Но тело девушки нашли на территории колледжа, это общественное место! И где, позволь, логика? Потом не забывай про мотив!
– А что?
– Его нет. Вы никак не доказали, что Роман Полянский хотел убить Марию. Вернее, мог желать ей смерти.
– Ты слишком рьяно защищаешь этого богатенького маменькиного сыночка, – надулся старлей в ответ на мою гневную тираду.
– А ты хочешь наказать его именно за это? Не похоже на поиск справедливости.
– Я точно знаю, что это он убил! Понятно?! – неожиданно вспылил Илья.
– Любопытно, на чем зиждется подобная уверенность? И почему эти материалы не отраженны в деле?
– Это оперативная информация.
– Боюсь, все еще нуждаюсь в пояснениях. По убийству ученицы колледжа ты запрашивал информацию у агентов? Зачем такие сложности? И кто эта личность?
– Не совсем так, – поморщился старлей, – информация всплыла при разработке одного наркоманского притона.
– Каким образом всплыло имя погибшей девушки? У нее были проблемы с наркотиками?
– Нет, дело не в этом. Агент обмолвился, к слову. Мол, ходят слухи, все вокруг болтают, что парень, нашедший тело, сам и придушил девчонку.
– Слухами, конечно, земля полнится. Но вдруг ты обвиняешь парня на основании бреда, который обсуждал контингент в наркотическом угаре? Не думал проверить информацию?
– Кто, кому и почему сказал?
– Да. Хотя бы найти источник слуха.
– Агент рассказал, сидели компанией в парке, на лавочку подсел незнакомый парень. Слово за слово, разговорились. О происшествии тогда весь район шумел. Ну, и парень этот сказал, что убийцу не накажут никогда, потому что он сын богатой дамочки. Потому и ведет себя так нагло: сам задушил девчонку, а потом сделал вид, что обнаружил тело.
– Агент помнит, члены компании первые заговорили об убийстве или незнакомец?
– Не смог сказать, они к тому времени немножко…
– Понятно. Хоть описать его он смог?
– Высокий, плотный парень вроде. Но это не точно, агент хорошо помнит, что на незнакомце была черная кожаная куртка. Оно и понятно, поздним вечером прохладно уже.
– Насколько я понимаю, твой агент мог описывать и розового зайца, и серебряного единорога, смотря, сколько они успели принять, пока отдыхали в парке.
– Раньше он меня не подводил, – упрямо возразил старлей.
– Все равно, подобный источник информации очень ненадежный. И нуждается в тщательной проверке. Ты построил версию на чужих домыслах и догадках, и это в лучшем случае.
– На следующем перекрестке нужно повернуть направо и через один еще направо, – уточнил Илья дорогу.
– Хорошо. Далековато у вас морг.
– Да, неблизко. Я не совсем понял, а в худшем?
– Давай пока остановимся на такой версии: твой агент немного пофантазировал. Потому что, если это не так, и в ходе расследования выяснится, что Роман Полянский невиновен, тебе умело подбросили «дезу». Значит, агент кем-то раскрыт.
– Да ладно тебе, Женя, – немного подпрыгнул на месте Илья, – что в самом деле?! Не шпионы же вокруг?!
– А ты хорошенько подумай.
– Не-е-е-т, – медленно протянул старлей, – не может такого быть!
– Не люблю строить версии лишь на предположениях, даже своих, – съязвила я, – поэтому и предложила рассматривать первый вариант, как возможный. А там посмотрим.
– Ладно. Но пока полностью не закончится расследование, пока Полянский не предоставит полноценное алиби или не появится другой перспективный подозреваемый, парень останется в тюрьме. Уж не обессудь. Шею свою подставлять не стану. Ты, конечно, сейчас красиво рассказываешь, но давай не будем забывать, что гонорар тебе платит Валентина Полянская.
– Я помню. А еще она обещала солидного размера премию, если Романа удастся вытащить из тюрьмы, то есть полностью снять обвинения. И это черным по белому прописано в моем договоре, – заверила я спокойным тоном.
От подобной наглости старлей тихонько крякнул, но промолчал.
– Это я затем уточняю, чтобы между нами не было недомолвок. А заодно чтобы ты уяснил: купить Евгению Охотникову нельзя. И оговаривая условия контракта с Полянской, я сразу расставила все акценты.
– То есть, если ее сын виноват, он будет сидеть в тюрьме?
– Очевидно, да. Я здесь, чтобы провести расследование.
– Ладно, прости за намеки дурацкие. Не хотел тебя обидеть.
– Хорошо. Но обидеть меня бывает непросто. А иногда это бывает рискованно.
– Да уж слыхал.
Остальную часть пути до ростовского морга мы болтали о разных пустяках. Вернее, Илья осторожно пытался расспросить о моем послужном списке и выяснить подробности нашумевших дел. Очевидно, хотел проверить достоверность своего источника информации.
Я, пока не надоело, отделывалась общими фразами и грубоватыми шутками. А потом заявила, что с моей работы на правительство снимут секретность примерно в том году, когда его внуки состарятся. И никому из богатых и влиятельных людей, которым я когда-либо оказывала услуги, не придется по душе, если кто-то будет обсуждать их дела. И если старлей возможной мишенью стать не готов, пусть поумерит любопытство.
