— Говори за себя, — произнес Эдуардо, и его ноздри стали белыми от едва сдерживаемого гнева.
— А я и говорю за себя. Это мое личное мнение. И даже то, что вы думаете по-другому, ничего не изменит в моих мыслях.
— Луиза, ты перегибаешь палку, — взмахнул рукой Макс.
— Но почему же? Я всего лишь честно говорю то, о чем думаю! Это вы лицемерите, ставя себя на одну ступень с остальными людьми.
— Мы не единственные аморальные личности в этом мире, — усмехнулась Глория.
— Тогда хотя бы не делайте вид, что мы поступаем правильно! Если бы мы честно жили, то у тебя, Глория, никогда не было бы такой шикарной квартиры. А ты, Макс не имел бы такого количества дорогостоящих часов. Кстати, твои новые часики великолепны. Чем они инкрустированы? Сапфирами? — язвительно поинтересовалась Луиза Фернанда.
— У тебя предменструальный синдром? — улыбнулся Макс и опустил руку вниз, пряча часы. — Твой необоснованный гнев настораживает.
Луиза Фернанда вышла из-за стола и с недовольным видом села на диван, понимая, что разговор ни к чему не привел, но тут же быстро повернулась к Эдуардо и едко проговорила:
— А тебе я искренне желаю раздолбать свой новенький «Порше»!
Эдуардо подскочил к ней и стремительно прижал к себе. Луиза Фернанда яростно отбивалась, но он силой соединил ее руки за спиной и повалил на диван.
— Глория! Макс! Уберите этого идиота.
— Сами разбирайтесь, — смеясь, сказал Макс и направился в кухню, чтобы помочь Глории варить кофе.
— Предатели! Вы будете наказаны за свое коварство. Как бы я хотела, чтобы вас не было! — выкрикнула Луиза Фернанда и укусила Эдуардо за плечо.
Тот быстро отпустил ее.
— Дикая кошка, — прошипел он и так, чтобы никто не слышал, добавил: — Я тебе отомщу.
Он жадно посмотрел на ее губы и, схватив за руку, вытолкнул из комнаты.
— Ты с ума сошел, — выдохнула Луиза Фернанда. — Они же все поймут.
— Не имеет значения.
— Имеет! — Луиза Фернанда резко отстранилась и поправила волосы. — Я не хочу, чтобы Глория и Макс знали о нас.
— Эй! Любовнички! — послышался веселый голос Макса из кухни. — Кофе готов!
Луиза Фернанда округлила глаза.
— Ты рассказал?
— Клянусь, что ни словом не обмолвился о наших отношениях. Они ни о чем не подозревают, просто смеются над нами.
— Впрочем, о каких отношениях идет речь? У нас всего лишь секс.
Луиза Фернанда нагло улыбнулась Эдуардо в лицо, ожидая, что он начнет оправдываться. Но, к ее удивлению, он ничего не ответил, лишь поцеловал девушку в шею и вышел из комнаты.
Луиза Фернанда оторопело посмотрела ему вслед, чувствуя, как гнев и обида наполняют собой все внутри.
* * *
— Что с тобой случилось? — спросила Глория. — Ты вела себя грубо и нагло. Знаешь, я огорчена твоим поведением.
Макс и Эдуардо недавно уехали, а Луиза Фернанда решила задержаться у Глории, потому что не хотела возвращаться в свою пустую квартиру. Сегодня она ощущала себя как никогда одинокой, и ужин еще больше усилил это чувство.
— Моим поведением? Это я крайне опечалена вами. Что вы от меня скрываете? Вы казались нервными и встревоженными. Я сорвалась только потому, что не понимала причин вашей обеспокоенности!
— Но все в порядке. Мы были такими же, как и всегда.
Луиза Фернанда недовольно сложила руки перед собой и отвернулась.
— Глория, — спросила она подругу, — ты когда-нибудь думала о том, чтобы все бросить и уехать?
Глория прикурила сигарету.
— Бросить что? — усмехнулась она. — Квартиру? Милан? Николаса? Конечно, я думала об этом.
Она налила вино в бокалы и один протянула Луизе Фернанде.
— Ты просто думала об этом или хотела уехать? — допытывалась Луиза Фернанда.
— Луиза, мы работаем не в фирме, где можно подать заявление об увольнении и спокойно искать другую работу. Мы слишком много знаем. Неужели ты думаешь, что Николас легко отпустит тебя только потому, что ты решила больше никогда не воровать?
Луиза Фернанда поцеловала Глорию в щеку и поднялась с дивана.
— Мне все равно, что предпримет Николас. Я ухожу и собираюсь сказать ему об этом как можно раньше.
Глория взяла Луизу Фернанду за руку и притянула к себе, упершись лицом ей в живот.
— Не торопись, — мягко попросила она, — надо все обдумать. Мы не должны ошибиться, иначе… — лицо Глории было спокойным, но глаза лихорадочно блестели. — Нам необходимо время, чтобы решить, как правильно поступить.
Луиза Фернанда кивнула и направилась к двери.
— Не садись за руль. — Глория озабоченно посмотрела на нее. — Давай лучше я вызову такси.
— Нет, — отмахнулась Луиза Фернанда. — Пройдусь пешком, а машину оставлю возле твоего дома. Заберу завтра утром, заодно и позавтракаем вместе.
Теплый ветерок ласково трепал волосы, и Луиза Фернанда радовалась тому, что решила прогуляться. Недалеко от своего дома она присела на скамейку, уютно спрятавшуюся в зеленой листве окружавших ее кустов. На скамейку прыгнул большой серый кот. Луиза Фернанда вздрогнула от неожиданности.
— Толстый козел, — зло процедила она и сумочкой отодвинула кота в сторону. — Давай, вали туда, откуда пришел, блохастая скотина!
Кот с удивлением посмотрел на Луизу Фернанду, но даже не подумал спрыгнуть на землю.
— Брысь отсюда! — Она показала ему кулак и огляделась в поисках предмета, который мог бы сойти за снаряд.
За кустами послышался шорох, и Луиза Фернанда беспокойно подняла голову вверх. На нее с улыбкой смотрела пожилая женщина.
— Ой, деточка, вы нашли моего Пино! — радостно выкрикнула толстая синьора и взяла кота на руки.
— Это ваш котик? — сладким голосом спросила Луиза Фернанда и, не задумываясь, добавила: — Он такой симпатичный.
— Как мило с вашей стороны. — Синьора прижала упирающегося Пино к своей необъятной груди. — Прогуливаетесь перед сном? — вежливо поинтересовалась она и, не дожидаясь ответа, обратилась к коту: — А ты решил присоединиться к молодой синьорине? Старые толстухи тебя больше не устраивают?
Она попрощалась с Луизой Фернандой и исчезла в кустах. Луиза Фернанда брезгливо отодвинулась от того места, где сидел наглый Пино, и, вынув салфетку из сумочки, протерла руки. Она с детства не любила котов. Еще в приюте, где их обитало великое множество, они с Максом частенько играли в сафари, используя вместо оружия трубки и вишневые косточки. Как ни бранили их монахини, как ни ругал Армандо, ничто не могло заставить исчезнуть азарт, появляющийся при виде толстой жертвы. Но вскоре коты, увидев неугомонную парочку, научились мастерски прятаться и демонстрировать такие чудеса скорости, что за ними невозможно было угнаться.
Луиза Фернанда улыбнулась, вспоминая это веселое время. В последние дни она много думала о своем детстве. Но если раньше оно казалось мрачным и безрадостным, то сейчас в памяти всплывало множество ярких и смешных эпизодов, что окрашивало жизнь в приюте в светлые тона.
Луизе Фернанде было около четырех, когда погибли ее родители. Кардинал Альбицци сказал, что они попали в автокатастрофу, и благодарил бога за то, что ее не было с ними в машине. Луиза Фернанда часто задавала себе вопросы, где же она была в момент их гибели и кто присматривал за ней. У нее не было бабушки и дедушки, которые после смерти родителей взяли бы осиротевшую внучку к себе, и она в сердцах ругала мать и отца за то, что оставили ее одну.
Все что осталось в памяти от первых лет, проведенных в приюте, — это ласковые руки монахинь, безутешные слезы в подушку и черная сутана Армандо. Луиза Фернанда любила забираться к нему на колени и обнимать за теплую шею. Тогда она не понимала, какой сан носит Армандо, и слово «кардинал» ничего не значило для маленькой девочки. Она упорно отказывалась называть его «ваше преосвященство», как это делали другие дети, и звала по имени, что вызывало смех и умиление у самого кардинала. Конечно же, отметая подобные условности, Луиза Фернанда не раз попадала в неловкие и комичные ситуации. Иногда в присутствии великих служителей церкви у нее вырывалось нескромное «Армандо», и это заставляло всех возмущенно переглядываться, а Луизу Фернанду краснеть якобы от смущения за столь явное проявление невоспитанности. После таких происшествий Армандо громко отчитывал ее у себя в кабинете, но Луиза Фернанда упорно продолжала звать его по имени.
В приюте шептались о причине особых отношений, возникших между кардиналом и маленькой девочкой. Та нежность, с которой Армандо относился к Луизе Фернанде, заставляла многих детей кипеть от ревности. И хотя нельзя было сказать, что он ведет себя с остальными менее чутко или проявляет меньше внимания, особая привязанность, которую он испытывал к Луизе Фернанде, доставляла ей много хлопот.
