Антон, мельком переглянувшись со Славой Голубевым, спросил:
— Можно ее забрать как деревенский сувенир?
— Бери, — великодушно разрешил Торчков и усмехнулся: — Мы, Игнатьич, такие сувениры в металлолом сдаем.
Скрипнув калиткой, с улицы вошла в ограду пожилая женщина с обветренным лицом. Увидев ее, Торчков подскочил со скамейки.
— Матрена! Ты куда, шут побери, газету с лотерейной таблицей запрятала?
Женщина, похоже, хотела ответить что-то резкое, но, узнав Антона, приветливо поздоровалась и сразу спросила:
— Отдыхать приехали или с моим фокусником разбираться?
— Думали порыбачить, Матрена Прокопьевна, но вот у Ивана Васильевича неприятность случилась… — ответил Антон.
— Ох, наградил меня боженька Иваном Васильевичем, — сокрушенно вздохнула женщина. — Как отмочит номер, — хоть стой, хоть падай. Не напрасно говорится: один дурак такое натворит, что десять умных не разберутся.
Торчков задиристо вспылил:
— Ты давай без дураков! Куда газету дела?
— Под горячую руку на растопку печи пустила.
— Серьезно?..
— Чего шутить-то? Это только ты шутки выкамариваешь.
— Игнатьич сомневается в нашем выигрыше!
— От выигрыша рожки да ножки остались. — Матрена Прокопьевна, опять вздохнув, печально посмотрела на Антона. — Что мотоцикл на мой билет выпал, не сомневайтесь, Антон Игнатьич, а газету я вправду сожгла.
Торчков растерянно заморгал, сердито сплюнул и, переваливаясь с боку на бок, рванулся за калитку.
Разговор с его женой еще больше озадачил Антона. Подтвердив, что муж привез из сберкассы «ровно тысячу», Матрена Прокопьевна высказала предположение, будто остальные пятьсот рублей, причитающиеся за выигранный мотоцикл, он утаил от нее — «такой грех за ним водится». Ничего нового не добавила она и о заготовителе, кроме того, что у «однорукого уголовный взгляд и глаза красные, как будто не спал две ночи подряд». Проговорив минут двадцать, Антон, словно разминаясь, прошелся по перерытому свиньями двору вдоль тележного следа и попрощался. Когда вышли на пустующую деревенскую улицу, Голубев спросил:
— Следы копыт смотрел? Что увидел?
Антон подбросил на ладони взятую у Торчкова подкову.
— Похоже, все ноги подкованы.
— Зря только полдня потеряли. Надо с другого конца к Глухову подбираться.
— Сегодня поедем домой.
— Да ты что, Антон? Чего спешку пороть? Давай еще с народом потолкуем, вечерок на озере посидим, выспимся капитально…
— Мне кажется, Слава, — перебил Антон, — что наступило такое время, когда нам с тобой спать можно, но не раздеваясь.
— Это почему же?
— Дорогой объясню.
Несмотря на раннее воскресное утро, в кабинете начальника райотдела собралась вся оперативная группа, выезжавшая в пятницу на происшествие к железнодорожному полустанку. Не хватало одного судебно-медицинского эксперта Бориса Медникова. Суровый не по возрасту следователь прокуратуры Петр Лимакин, нетерпеливо посмотрев на часы, сказал:
— Прохлаждается где-то наш доктор.
— Появится — мы его подогреем, — хмуро проговорил подполковник Гладышев, и Антон Бирюков догадался, что начальник райотдела сегодня не в духе.
Разговор не клеился. Собравшиеся обдумывали каждый свое. Лишь Слава Голубев как ни в чем не бывало с интересом рассматривал взятые у эксперта-криминалиста увеличенные фотоснимки дактилоскопических отпечатков.
Борис Медников влетел в кабинет запыхавшись. Одним кивком поздоровался со всеми, сел в кресло возле стола подполковника и спросил:
— Кого ждем?
— Тебя, — коротко ответил подполковник.
— Меня?.. А в чем, собственно, дело? Официальное заключение медэкспертизы я вручил следователю еще вчера утром. Не устраивает разве оно вас?
Гладышев сухо кашлянул.
— Мы, Боря, собрались посоветоваться. С момента происшествия миновало двое суток, но дело топчется на месте.
— Хотите, чтобы я его столкнул?
— Хотим посоветоваться. В первую очередь нас интересует причина смерти старика.
Медников посмотрел на подполковника, затем перевел взгляд на сидящего рядом со следователем прокурора.
— К сожалению, дорогие товарищи, больше того, что я написал в официальном заключении, ничего добавить не могу. Вскрытие показало, что смерть наступила в результате асфиксии, вызванной приемом ацетона.
Прекративший рассматривание фотоснимков Слава Голубев с иронией заметил:
— Боря, ты, как кандидатскую защитил, стал очень умно высказываться.
— Считаю, что разговариваю с умными людьми, — мгновенно отпарировал судмедэксперт. — Для остальных могу разъяснить: старик задохнулся от ацетона, капли которого обнаружены не только в дыхательных путях, но и в легких.
— Косвенных причин смерти с медицинской точки зрения нет? — спросил прокурор.
— Нет. Если не считать воспаления слизистой оболочки носа, называемой в простонародье насморком… — Медников хитровато покосился на Славу Голубева: — Я понятно говорю, товарищ Голубев?
— Понятно, товарищ кандидат медицинских наук.
— Так вот, если не считать хронического насморка, которым страдал старик, он был практически здоров. Перед тем как выпить ацетон, старик пил водку, однако признаков алкогольного отравления не обнаружено.
— Кто же ему подсунул этот ацетон? — будто рассуждая сам с собою, спросил подполковник.
— Вопрос не по моей части.
— Имею в виду: не сам ли старик хлебнул ацетона, чтобы свести счеты с жизнью?
— Для таких целей самоубийцы предпочитают уксусную и соляную кислоты. Ацетон у них не котируется.
— Сколько старику было лет?
— Семьдесят четыре — семьдесят пять.
Подполковник повернулся к эксперту-криминалисту Семенову. Привыкший к уставному порядку, Семенов поднялся со стула и открыл папку, которую до этого держал на коленях.
— У меня такое предположение, — заговорил он, — что ацетон, выпитый стариком, был налит в стакан другим человеком. Во-первых, на поднятой у трупа бутылке отпечатков погибшего нет. Есть они только на осколках стакана. Во-вторых, из отпечатков, обнаруженных на бутылке, самые свежие и пригодные для идентификации — отпечатки пальцев и ладони правой мужской руки. Они дают основание предполагать, что этот мужчина наливал ацетон в стакан. Пальцы крупные, рука, судя по величине и оттиску ладони, сильная. Есть пальцевые отпечатки этой руки и на осколках стакана, В нашей дактилоскопической картотеке подобных отпечатков нет. Отпечатков старика тоже не имеется…
— Надо запросить Главный информационный центр МВД, — воспользовавшись паузой, вставил Голубев.
— Уже запросили, — взглянув на него, сказал подполковник.
Семенов достал из папки несколько фотографий, разложил их в определенной последовательности на столе и заговорил снова:
— Любопытные выводы напрашиваются при изучении следов на проселочной дороге в районе обнаружения трупа. Судя по тележному следу и отпечаткам копыт лошади, у которой правая передняя нога не подкована, подвода двигалась со стороны полустанка. Метров пять не доезжая до костра, она свернула с дороги и остановилась на опушке рощи. За нею ехали на другой подводе, которая двигалась в этом же направлении и останавливалась на дороге, свернув к обочине, напротив костра. Судя по тому, что лошадь ни разу не сменила ногу, стоянка была короткой, но со стороны костра кто-то подходил к телеге. Отпечатки сапожных подошв сорок шестого размера подсказывают, что это был рослый мужчина.
— Возница не слезал с телеги? — спросил подполковник.
— Следов нет.
— А лошадь подкована?
— Да. После костра подводы поменялись очередностью и, проехав проселочной дорогой около ста метров, выехали на шоссе со щебеночным покрытием. Здесь их след обрывается… — Семенов, задумчиво глядя на разложенные по столу снимки, помолчал. — Бирюков привез из Березовки надломленную подкову. Вместе с ним мы пробовали определить: не от той ли лошади, которая сворачивала к роще, эта подкова? К сожалению, положительного результата не добились, так как к расковавшемуся копыту налип грунт и гипсовый слепок со следа получился неудачный. У меня все.
— Ну а что Бирюков с Голубевым узнали в Березовке насчет Глухова? — спросил прокурор.
Антон спокойно, с необходимыми подробностями стал докладывать о своих наблюдениях, не умолчав при этом и о «художествах» Торчкова. Когда он закончил говорить, началось оживленное обсуждение, итог которому подвел подполковник Гладышев:
— Считаю, товарищи, версию с Глуховым надо отработать до конца. И вот почему. Во-первых, ацетон на полустанке обнаружен только у его племянника; во-вторых, в четверг Глухов приезжал к племяннику на лошади и вернулся в Березовку поздно ночью; в-третьих…
