— Мадемуазель Рей…
— Хорошо-хорошо, я понимаю, вас интересует главное: когда пропал Рей? Мы позавтракали, и вроде бы он вел себя как обычно. И в то же самое время он был не такой, как всегда. На его лице блуждала улыбка. Я даже в шутку спросила, не влюбился ли он. И знаете, что он мне ответил?! «Как ты думаешь, сколько может стоить домик в Кап-Ферра?»
— Где-где?
— Вот и я переспросила! Я знаю, что Аллен всегда мечтал иметь дом на Ривьере, это было бы идеальным местом, где он мог бы отдыхать между гастролями и готовиться к новым концертам. Но это очень дорого, господин комиссар. Одна моя знакомая тоже однажды так размечталась и поехала в Ниццу. Она вернулась оттуда в страшной депрессии. Сказала, что не потянет даже маленький домик — так выросли цены.
— Мадемуазель Рей!
— Да, я понимаю… Но Аллен на самом деле за завтраком говорил о том, что его мечта вполне может осуществиться, если только он… проявит решительность.
— Он так и сказал?
— Да, клянусь вам, господин комиссар! Я еще спросила его, неужели его агент так расстарался, что его концерты пройдут в «Carnegie Hall» и «Lincoln Center» в Нью-Йорке, или в «Kennedy Center» в Вашингтоне? Понимаю, это прозвучало, вероятно, почти как издевка, поскольку Аллен еще слишком молод, чтобы выступать на таких сценах и с такими оркестрами, как Чикагский, Питсбургский, или с оркестром Цинциннати, но он не обиделся! Тем более что ему есть чем гордиться! Аллен работал с Национальным оркестром Франции, с Оркестром Капитолия Тулузы, с Филармоническим оркестром Французского радио, с Оркестром де Пари…
— Мадемуазель Рей!!!
— Да-да, я понимаю… Вот! Вспомнила! Он произнес одну туманную фразу, смысла которой я тогда не уловила.
— Ну и?.. Что он сказал?
— Что-то вроде: «У русских денег — куры не клюют». Вы понимаете, что может означать эта фраза?
— Ну, да… Вероятно, он имел в виду концерты в России?
— Он уже выступал с концертами в Москве! Но ему не заплатили там такие большие деньги, о которых можно вообще помнить. Не говоря уже о том, чтобы на них стало возможно приобрести недвижимость. Разве что ручку двери на чердаке на Монмартре.
— ???
— Ну это я, конечно, преувеличила. Но что такое в наше время две тысячи евро?!
— Мадемуазель Рей, что еще ваш брат сказал о русских?
— Сказал, что русские любят классику, они — истинные ценители прекрасного, раз готовы за частный концерт заплатить столько, сколько он зарабатывает за целый год!
— Частный концерт? Это интересно! Но я разговаривал с его агентом. Господин Либерман сказал, что ближайшие гастроли Аллена запланированы лишь на январь следующего года! Это… момент, у меня тут список… Вот: Берлин, Бонн, Гамбург, Ганновер, Дрезден, Дюссельдорф, Кельн, Лейпциг, Мюнхен…
— Да, Айзек… То есть я хотела сказать, господин Либерман сказал мне то же самое.
— Получается, что Аллен не собирался в Россию. Кроме того, мы проверили все авиарейсы из Франции в Россию — в списках пассажиров на регулярные рейсы и чартеры ваш брат не числится. Не думаю, что если бы он, к примеру, все же собрался в Москву, то поехал бы автостопом или поездом.
— Нет-нет, что вы! Аллен ведь такой нетерпеливый человек. Самолеты, воздух, небо — вот его стихия.
— Вот вы сказали, что ваша служанка тринадцатого числа в доме не появлялась. Но как же в таком случае объяснить, что, когда подружка вашего брата, Мима, позвонила вам, обеспокоенная исчезновением Аллена, вы ответили ей следующее… Момент. У меня тут записано: «Служанка сказала, что он взял ноты, пижаму и уехал в такси». И как же все это понимать? Если Соланж не было в квартире — ведь она, по вашим же словам, подхватила вирус и осталась дома, — то откуда же она могла знать, что ваш брат взял ноты, пижаму и уехал в такси?
— Все правильно! Ведь Мима позвонила уже на третий день после исчезновения Аллена. Соланж — аккуратная девушка, она отлично знает, сколько пижам у Аллена, к тому же она разбирается в нотах, то есть, когда Аллен собирается на гастроли, она вместе с ним упаковывает и ноты. Когда я позволила ей после ее выздоровления появиться в нашем доме, мы с нею вместе осмотрели вещи Аллена. Тогда-то она и сказала мне, что исчез небольшой зеленый чемодан Аллена, его кофр с концертным фраком, а также ноты «Детских сцен» и «Симфонические этюды» Шумана, фортепьянные сочинения Чайковского и Рахманинова, и еще — Шопена.
— Достаточно, я все понял. То есть ваш брат вовсе не исчез, а собрался куда-то на гастроли, прихватив фрак, пижаму и ноты? В таком случае я не понимаю, в чем дело и почему вы обратились в полицию? С чего вы решили, что его похитили?
— Но я не сказала, что его похитили! Просто он исчез, понимаете? Он ничего не сообщил мне, своей сестре, близкому ему человеку! Не знает, куда он делся, и его девушка, Мима. И телефон его выключен! Поймите, Аллен не такой человек, чтобы так себя вести. Он должен был предупредить всех нас о том, куда он направляется. Мы же здесь с ума сходим!
— Еще вопрос. Вот вы позавтракали. Что было потом? Когда вы в последний раз видели вашего брата?
— После завтрака он поднялся к себе, а я поехала за покупками. А когда вернулась, его уже не было дома.
— Какие покупки вы сделали и где?
— Поскольку у меня износились домашние тапочки, я решила купить новые, а к ним — халат и еще несколько полотенец. Словом, обычные покупки, но у меня на них ушло полдня. Если уж вам так любопытно, то я была на улице Риволи, в «Самаритен». Однако покупкой халата и тапочек дело не обошлось, я вспомнила, что растеряла почти все свои носовые платки…
— Мадемуазель Рей!
— Господин комиссар, вы задаете мне вопросы, я пытаюсь ответить на них как можно точнее и подробнее, но это вас почему-то раздражает! И вообще, мне кажется, вы не верите, что Аллен исчез. Вы не говорите это прямо, но я чувствую это по вашим вопросам и намекам. Аллен не мог, не поставив меня и Миму в известность, отправиться куда бы то ни было с кофром, в котором он возит фрак, и с пачкой нот, не говоря уже о пижаме! К тому же если бы речь шла о его выступлениях (я уже не смею говорить о гастролях), то Айзек, то есть господин Либерман, непременно оказался бы в курсе. А так — никто ничего не знает, а мой брат словно сквозь землю провалился!
— Нестор, скажи мне, почему ты выбрал именно меня? Почему женился на мне? Быть может, ты поспорил с друзьями, что женишься на первой встречной?
Я лежала в объятиях Нестора и пыталась проломить ледяную стену, о существовании которой знали лишь мы двое. Невидимая, но хорошо ощущаемая, холодная, гладкая и блестящая, она отгораживала от меня моего мужа, отсекала меня от его душевных переживаний, мыслей, сокровенных желаний, и я не знала, что мне сделать и как дать ему понять, что та забота, которой он окружил меня, имела такое большое значение лишь в самом начале наших отношений. А теперь мне этого стало мало, мне хочется его любви и, главное, доверия.
Он прижал меня к себе и поцеловал в макушку. Как целуют малолеток-любовниц, нимфеток и дочерей.
— Увидел тебя и полюбил. — Он почему-то вздохнул.
— Нестор, откуда ты знаешь Аннету? Кто она? — Сама не знаю, как Аннета попала в этот список терзавших меня душевных и любовных переживаний.
— Аннета? — Он даже не повернул головы и лежал, глядя в потолок и думая о чем-то своем, для меня недосягаемом. — Аннета… Она — просто хороший человек. Вот и все. А что? Она тебя как-то напрягает?
— Может, ты будешь смеяться, но я ревную ее к тебе, — солгала я, потому что ревновать его самого к Аннете у меня пока что как-то не получалось, даже при всех стараниях моей соседки.
— Глупости. Аннета — не та женщина, к которой меня можно было бы ревновать.
— Это потому, что ты до сих пор чувствуешь перед ней свою вину? Скажи, ну неужели нельзя ничего такого придумать, чтобы избавиться от этих ощущений, чтобы сбросить с себя этот гнет? Ведь прошло уже столько лет… — Мне искренне хотелось ему помочь. И дать ему понять, что я все знаю.
— Не понимаю… — сонным голосом произнес Нестор, сгребая меня в охапку и устраиваясь поудобнее. — Какое чувство вины? О чем ты, Тая?
И, уж конечно, я не услышала в его тоне ни страха, ни удивления. Он вообще не воспринимал меня всерьез.
— Так ведь ты же убил ее мужа!
Я почувствовала, как кольцо его рук ослабло, а он сам словно перестал дышать. Потом он взял меня за плечи и повернул лицом к себе, заглянул в мои глаза. Розоватый свет ночной лампы осветил его удивленное лицо. Вот наконец-то первая реакция! Он хотя бы удивился!
— Тая, что за бред ты несешь?! Какого еще мужа? — В его глазах загорелся лукавый огонек.
— Я сегодня спросила у нее, где и при каких обстоятельствах вы познакомились, и она рассказала мне… — И я поведала Нестору романтическую историю, в которую посвятила меня Аннета. Однако уже в процессе этого пересказа мне и самой вдруг показалось, что я несу полную чушь. Мне даже неловко стало, словно все это я сочинила буквально минуту тому назад.
