Он всегда презирал чувство собственника. Всегда считал себя выше подобных подозрений. Ревновать или завидовать может только глубоко ущербный человек, считал Дронго. Который не хочет осознавать свою неполноценность, но сознает, что другой оказался более удачлив и счастлив.
«В нас еще так много животного», — с огорчением подумал Дронго. С одной стороны, можно только посмеяться над вчерашней ситуацией, когда в самый решающий момент появился ее муж, как в скверном анекдоте. А с другой — у нее было слишком совершенное тело и красивое лицо, чтобы он не почувствовал вожделение плоти, которое оказалось сильнее разума. И сегодня, сейчас он чувствовал уколы ревности, сознавая, насколько несостоятельны его возможные претензии к женщине, с которой он вчера познакомился.
— Она всегда что-нибудь придумывает, — мрачно согласилась Беата, — я вообще думаю, что мне нужно искать себе новую работу. Она говорила, что ищет себе нового массажиста — мужчину. Ей кто-то сказал, что для правильного массажа должен быть массажист мужчина. Женщину должен массировать мужчина, а мужчину — женщина. Такая глупость. Видимо, ей опять не хватает нового мужчины. И ей нужны острые ощущения, которые я ей дать не могу.
— Тише, — попросила Галина, — нас может услышать этот юрист, — показала она в сторону Павла Леонидовича.
— Его волнуют только ее деньги, — отмахнулась Беата, — он готов предать ее и всех нас из-за лишней копейки. Никогда в жизни не встречала более жадного мужчину. Посмотри, он даже своего помощника сюда вызвал, чтобы жил в отеле за счет хозяйки.
— Им она сняла два номера, а для нас пожалела, — сказала с неожиданной ненавистью Галина.
— Это Аракелян, — напомнила Беата, — он согласен платить за помощника юриста и не разрешает нам жить в отдельных номерах. Нужно уходить, пока не выгнали. Я больше не хочу с ней оставаться. Она даже не чувствует, как я ее ненавижу. Все время делает мне замечания. Может лежать голой и принимать других мужчин. А я стою рядом и делаю ей массаж. И не только массаж…
— Я все знаю, — печально произнесла Галина, — с ней всегда бывают проблемы. Но зато она платит. И все довольны. Даже Левон Арташесович.
— Потому что Аракеляна ее прелести, это правильное слово — «прелести», его не волнуют. А вот Алан сходит с ума. И ей нравится его все время мучить.
— Мне тоже все надоело, — призналась Галина, — только куда я смогу уйти? Вернуться к себе в Люблино. Кроме мамы, младшей сестры и моего шестилетнего сына, я больше никому не нужна. Сестра учится заочно в институте и получает зарплату секретарши в своем техникуме. А мама уже давно болеет и получает нищенскую пенсию. Без моих денег они просто пропадут. Поэтому я никуда не могу уйти.
— Я тебя понимаю, — кивнула Беата, — это всегда сложно. У меня дочь уже взрослая, вышла замуж. Он хороший парень, работает в железнодорожной компании, нормально зарабатывает. А с мужем я давно развелась.
— Тебе легче, — согласилась Галина, — отвечаешь только за себя. А мне гораздо сложнее. Ой, который час?
— Уже половина десятого, — взглянула на часы Беата.
— Тогда есть еще много времени, — успокоилась Галина, — она приказала зайти к ней в половине одиннадцатого. Сегодня в двенадцать она должна быть в доме Ланвина.
— Значит, я ей сегодня не буду нужна, — поняла Беата.
Они поднялись и пошли к выходу из ресторана. Дронго не повернул головы в их сторону, чтобы не привлекать к себе внимания. Он видел, как сидевший чуть дальше Павел Леонидович и его помощник негромко переговариваются.
Допив свой чай, он вышел из ресторана. И увидел стоявших внизу Аракеляна и неизвестного мужчину лет сорока. У мужчины были зачесанные назад темные волосы, длинное, немного вытянутое лицо, глубоко вдавленные глаза. Он был чуть выше среднего роста, одетый в темный костюм, белую сорочку и галстук известной итальянской фирмы, чьи галстуки считались образцами элегантности. В нагрудном кармане торчал платок. Они негромко о чем-то переговаривались на французском языке. Было заметно, что незнакомец нервничает. Аракелян пытался его успокоить, но мужчина злился и, перебивая своего собеседника, снова и снова что-то доказывал.
Дронго подошел к портье. Сегодня дежурила другая женщина.
— Доброе утро, — поздоровался он, — я собирался завтра уехать. Можно продлить мое проживание еще на одни сутки?
— Сейчас посмотрю. — Она включила свой компьютер, начала проверять свободные номера. Затем утвердительно кивнула головой. — Да, это возможно. Я продлила вам проживание еще на одни сутки. Вы говорите по-русски? — неожиданно спросила она.
— Говорю, — ответил Дронго.
— Я из Киева, — пояснила портье, — меня зовут Людмила. Очень приятно.
— И мне приятно. Скажите, пожалуйста, в вашем отеле живет граф Шарлеруа?
— Нет, — сразу ответила, улыбнувшись, Людмила, — меня уже с утра несколько раз спрашивали. У нас живет его супруга. Известная топ-модель Ирина Малаева. А ее супруг живет в соседнем отеле. Если пройти немного дальше под аркадами, по направлению к саду Тюильри, то можно увидеть этот отель. «Вестин». Метров в пятидесяти от нас.
— Кажется, раньше там был «Интерконтиненталь», — вспомнил Дронго.
— Правильно. Вы раньше бывали в этом отеле?
— Нет. Я раньше часто жил в вашем отеле, — пояснил он, — а откуда вы знаете, где живет граф?
— Из Интернета, — улыбнулась Людмила, — там уже сообщили, что граф и графиня живут в соседних отелях. Ничего особенного. Они ведь официально подали на развод.
— В вашем холле стоит неизвестный человек, который разговаривает с продюсером госпожи Малаевой, — сказал Дронго, — может, он и есть тот самый граф Шарлеруа?
— Сейчас посмотрю в Интернете, — решила Людмила, — там обязательно должна быть его фотография. Вы знаете, сколько фотографий Ирины в Интернете? Я только сегодня узнала. Больше двух тысяч. Французы просто без ума от нее. Хотя не только французы. Американцы собираются предлагать ей новые роли в Голливуде. И у нее столько поклонников. Говорят, что она была близка даже с… — Она назвала фамилию известного голливудского актера, и Дронго снова почувствовал укол ревности. Актер был на несколько лет старше него. — Вы представляете, — продолжала говорить Людмила, — ведь ей только двадцать восемь. А он годится ей в отцы. Но все пишут, что у них был бурный роман.
— Возможно, это слухи, — вздохнул он, понимая, что все слухи о такой красивой и свободной женщине могут оказаться правдой. Она была слишком обворожительна, слишком вызывающе сексуальна и не имела никаких комплексов. Такая смесь делала ее жизнь предсказуемо бурной.
— Это он, — сообщила Людмила, посмотрев на собеседника Аракеляна, — странно, что он разговаривает здесь, а не поднялся к своей супруге. С другой стороны, они ведь разводятся.
— Судя по всему, они ругаются, — показал Дронго в сторону споривших.
— Да, — согласилась она, — по-моему, ругается мсье граф.
— Интересно, что они не поделили? — спросил Дронго.
— Не знаю, — улыбнулась она, — отсюда не слышно.
Граф, закончив выговаривать своему собеседнику, поднял руку и пошел к выходу. Было заметно, как он нервничает. Аракелян остался на месте, словно размышляя, что именно ему следует делать. Затем достал телефон из кармана, посмотрел на аппарат, подумал. И убрал телефон в карман. В этот момент из зала ресторана вышли Павел Леонидович и его помощник. Увидев Аракеляна, они подошли к нему.
— Доброе утро, — поздоровался Рожкин.
— Здравствуйте, — мрачно кивнул Аракелян, — у нас появились новые проблемы. Граф собирается пригласить своих юристов. Он не дает согласие на передачу своего дома в Ницце.
— Но мы вчера договорились подписать общее соглашение. И он был согласен, — напомнил Павел Леонидович.
— А сегодня передумал, — зло пояснил Аракелян, — видимо, ночью опять что-то произошло. С этими аристократами всегда так. Могут выкинуть какой угодно фортель. Не знаешь, что они завтра придумают. В его распоряжении будет целая бригада французских и английских адвокатов.
— Но вчера мы точно договорились, — растерянно повторил Рожкин.
— А сегодня утром он опять передумал! — закричал Аракелян. — Он передумал и теперь не собирается подписывать наше соглашение.
— Почему?
— Идите и спросите у него, — предложил Левон Арташесович, — я сам ничего не понимаю. Позвонил утром и попросил меня вниз спуститься. Я спустился, и он сказал, что ничего не собирается подписывать. Что он передумал. Я ему сказал, что так нельзя делать, ведь вчера мы обо всем договорились. Но он начал орать, что мы его обманываем и он не собирается ничего подписывать.
— Тогда дело передадут в суд, — огорченно сказал Павел Леонидович, — и разбирательство может затянуться на годы. И еще нам придется подбирать местных адвокатов. Знаете, в какую сумму это вам обойдется?
