– Твой? – проговорил бармен, улыбнувшись глазами.
– Мой, спасибо! – обрадовалась Инга. – А я-то думала, где я его потеряла.
– Вот и вспомнила!
– Я тебе что-то должна?
– Конечно! Ты должна стать моей постоянной посетительницей! – Бармен явно веселился.
– Спасибо, – повторила Инга, повязывая шарф вокруг шеи.
– Что тебе налить? Хочешь коктейль?
– Ой, нет, мне нельзя спиртного! Кофе, пожалуйста.
– Нельзя спиртного? – Брови бармена удивленно полезли на лоб. – Вчера… Впрочем, как скажешь.
Он заправил кофемашину, поставил чашку на подставку.
В зеркале позади бармена Инга увидела какой-то мерцающий багровый отблеск.
Она повернулась к окну – на другой стороне улицы пульсировала неоновая реклама: бычья голова, красный глаз и надпись «Лучшие стейки в городе».
В глазах у нее потемнело.
Та черная дыра на месте вчерашнего вечера…
Там, в глубине этой дыры, вспыхивало такое же багровое пятно. Такой же багровый глаз, мерцающий в темноте.
Со вчерашнего утра ей казалось, что этот красный мигающий глаз впивается ей в мозг и выжигает все, что было там живого. Уже выжег, потому она и не помнит, что случилось вчера. А оказалось, что это просто дурацкая реклама.
Да, они с Максом были здесь вчера. Вот же и шарф она здесь потеряла.
– А что было вчера? – осторожно спросила она бармена.
– Не помнишь? Надо же, а вроде и не пьяная была.
Сказал без всякого удивления, видно, на своей работе повидал всякого.
– Поругалась со своим парнем, да? – участливо спросил он. – Все бывает, помиритесь. Я так понял, что делить вам вроде нечего, оба свободные люди.
– Да вроде так и есть. – Инга подбирала слова осторожно, как будто ступала по минному полю.
– Ты повинись перед ним, все же не дело это – взяла и ушла, ничего не сказала. Он сидит, ждет тебя как дурак. Может, конечно, у вас так принято, я не знаю, может, у вас такие ролевые игры. Только он очень разозлился, стакан разбил. Дело, конечно, житейское.
Инге представилась вдруг вечерняя улица, музыка гремит за закрывшимися дверями, и она бежит по этой улице и спотыкается на выщербленной плитке… Никто ее не преследует, только такое чувство, что нужно бежать, скорее бежать домой, а там закрыться на все замки и пережить эту ночь. А утром все будет иначе, утром всегда легче, недаром говорят, что утро вечера мудренее.
Ага, как же, особенно сегодняшнее утро, когда она нашла в своей постели чудовище!
Бездонная тьма вчерашнего вечера начала колыхаться, приподниматься, как театральный занавес. Инга пыталась что-то за ней разглядеть, но увидела только голову Макса на своей подушке, голову Макса с пришитым к ней женским телом. Голову, которую она отрезала маникюрными ножницами у себя в ванной.
Ее снова замутило, как тогда, утром.
– Эй, с тобой все в порядке? – осведомился бармен, поставив перед ней дымящуюся чашку кофе.
– Да, все, – пробормотала Инга, но тут же соскочила с высокого табурета и устремилась в туалет.
Ее вывернуло непонятно чем – ведь за весь сегодняшний день она не съела ни крошки. Во рту был мерзкий привкус желчи. Когда приступ прошел, она подошла к раковине, прополоскала рот, долго плескала в лицо холодной водой. Ей немного полегчало, и в эту минуту за спиной раздался скрипучий голос:
– Отблевалась? Теперь отдай!
– Что? – переспросила Инга в недоумении.
В зеркале у себя за спиной она увидела невысокого широкоплечего мужчину в сером твидовом пиджаке.
– Сдурел? – проговорила она, поворачиваясь. – Проваливай, чертов извращенец! Это женский туалет!
– Я в курсе, – ответил мужчина и неприязненно скривился. – Отдай – и я уйду.
– Что тебе от меня нужно? Кошелек?
– Да на черта мне твой кошелек. – Мужчина повысил голос, на лбу у него проступили жилы. – Не зли меня! Отдай мне это – и разойдемся по-хорошему!
– Да о чем ты говоришь?! – выкрикнула Инга, пытаясь обойти незнакомца, проскользнуть к двери.
– Ты отлично знаешь о чем! – Он отступил в сторону, преграждая ей дорогу. – Если ты снова пришла сюда – значит, ты все знаешь! Отдай мне это!
В голове Инги все смешалось. Черная дыра вчерашнего вечера, голова Макса на ее подушке, эта же голова в картонной коробке, в морозильной камере ресторана… Что нужно этому человеку? Что она должна отдать? Голову Макса? Ухоженное тело неизвестной женщины?
– Что тебе нужно? – повторила она.
– Опять ты за свое! Ты отлично знаешь, что мне нужно. Отдай мне это, если хочешь остаться в живых! – Мужчина шагнул к ней, схватил за горло холодными железными пальцами.
Инга попыталась ударить его коленом, но незнакомец прижал ее к стене, так что места для удара не осталось. Руки на горле сжимались все сильнее и сильнее, Инга дышала с трудом, с тяжким хрипом, в глазах у нее начало темнеть.
Словно играя с ней, мужчина ослабил хватку, но только для того, чтобы спросить:
– Ну как, передумала? Отдашь мне это? – Он обжег ее своим взглядом.
– Я не знаю, о чем ты, – прохрипела Инга.
– Все, ты меня по-настоящему разозлила, – прошипел мужчина и снова сдавил горло.
Глаза Инги залила бездонная, непроницаемая тьма, она провалилась в беспамятство…
И снова, как той ночью, самой страшной ночью в жизни, она вошла в свой дом, обошла его, окликая сестру. Та не отзывалась, и вдруг Инга увидела откинутую крышку подпола. Она почувствовала, что случилось что-то страшное, но начала спускаться в погреб по скрипучим ступеням навстречу странному колеблющемуся свету.
И увидела сестру. Линку, свою младшую сестренку.
Увидела ее мертвое лицо, сложенные на груди руки и расставленные вокруг свечи.
Отсветы этих свечей плясали по стенам погреба, отбрасывали блики на лицо сестры. Инга шагнула вперед и вдруг услышала за спиной шаги. Это было так страшно, что Инга закричала… От страха и от того, что в груди разрасталась боль от понимания – все, что она видит перед собой, правда, сестра мертва, все кончено, и ничего уже не поправить.
И очнулась от собственного крика.
Она полусидела на кафельном полу туалета, привалившись к холодной стене. В глазах все еще было темно, горло мучительно болело, но она могла дышать. Воздух вливался в легкие, как целебный бальзам. Инга дышала и не могла надышаться.
Значит, тот человек все же отпустил ее, не стал убивать.
А сам-то он где?
Вслед за сознанием к ней начало возвращаться зрение. У противоположной стены она увидела полусидящего, как и она, человека. Мужчину в сером твидовом пиджаке.
Сейчас на нем был яркий шейный платок, которого Инга прежде не заметила.
Мужчина сидел неподвижно и смотрел на нее.
– Эй, – окликнула его Инга, – ты что надумал?
Он не отвечал. Он только странно улыбался. В этой улыбке была какая-то неправильность.
– Черт бы тебя побрал! Чему ты улыбаешься? Ты наконец оставишь меня в покое?
Он ничего не ответил, даже не шелохнулся, только продолжал улыбаться своей дьявольской улыбкой.
Инга встала, слегка покачиваясь, шагнула вперед, пригляделась к незнакомцу.
И ее снова затошнило, хотя желудок давно был пуст.
То, что она приняла за яркий шейный платок, оказалось залитой кровью рубашкой. А то, что ей показалось безумной улыбкой незнакомца, – его перерезанным горлом. Перерезанным от уха до уха.
– Черт, – выдохнула Инга, попятившись, – черт, черт! Только этого мне не хватало!
Хотя за последний день она уже такого навидалась, что перерезанное горло незнакомца ненадолго выбило ее из колеи. Во всяком случае, голова у него была на месте.
И у самой Инги голова была на месте, и, как ни странно, в ней были какие-то мысли.
Хорошо, подумала Инга, хорошо, что она пришла в себя. Кто бы ни убил этого человека, оставаться рядом с его трупом – самое глупое, что можно придумать. Нужно привести себя в порядок и уходить, пока никто ее не обнаружил здесь.
Инга снова подошла к раковине, умылась холодной водой и придирчиво осмотрела себя.
Как ни странно, на ее одежде крови не было, только одно красное пятнышко на левой щеке. Инга его аккуратно смыла.
Тошнота прошла окончательно, в голове было пусто и чисто, как в только что убранной комнате. Она пригладила волосы, еще раз осмотрела себя и решила, что в таком виде сможет пройти через бар, не привлекая внимания.
И тут дверь у нее за спиной с негромким скрипом открылась.
Инга резко обернулась и увидела на пороге блондинку в узких черных брючках и облегающей розовой кофточке. Круглые голубые глаза удивленно обежали помещение, остановились на мертвом человеке.
Ярко-алый рот девицы округлился, глаза вылезли из орбит, и она закричала высоким оглушительным голосом.
– Тихо ты, – попыталась утихомирить ее Инга и даже шагнула навстречу.
Лучше бы она этого не делала.
Девица завизжала еще громче, попятилась, не сводя с Инги взгляда, и наконец, не переставая визжать, как сирена, бросилась наутек.
