Мастер цеха Ленинградского химического завода Виктор Гаврилович Сироткин создавал впечатление очень занятого человека. По территории завода он передвигался быстро, никогда не отвлекался на беседы со встреченными знакомыми – поздоровается и рысью по своим делам. Если коллега оказывался словоохотливым, Виктор Гаврилович избавлялся от него нехитрым способом: доставал мобильный телефон и сосредоточенно начинал нажимать на кнопки. Попутчики отставали. Когда Сироткин сидел за рабочим столом, то взгляд его обязательно был погружен в бумаги. Он все время что-то писал, перелистывал или подсчитывал на калькуляторе. Посетители тревожили мастера цеха только в крайних случаях, поскольку обращаясь к нему, чувствовали себя очень неловко.
- Добрый день! – прогремело с порога. В кабинет ворвался вихрь в виде высокого, широкоплечего мужчины. Дверь с грохотом закрылась, заставив Сироткина вздрогнуть. Мастер цеха поднял глаза на посетителя, который уже стоял посреди кабинета.
- Уголовный розыск, капитан Юрасов, - представился он, взмахнув удостоверением.
На лице Виктора Гавриловича отразилось нечто среднее между любопытством тревогой.
- Сироткиным вы будете? – поинтересовался капитан.
- А в чем дело, - он замешкался, подбирая слово, - товарищ?
- Значит, вы, - заключил Антон, и уселся на свободный стул. Затем он достал из коричневой дерматиновой папки лист.
- Взгляните, пожалуйста, Виктор Гаврилович, вам о чем-нибудь говорит этот препарат?
Сироткин поправил на носу очки и углубился в чтение.
- Ну, говорит. Очень ядовитое вещество, когда-то разрабатывалось у нас на производстве, но давно не выпускается.
- Давно, это с каких пор?
- Лет двенадцать уже. Разработали по спецзаказу в одной из наших лабораторий, а потом выпустили штучной партией.
- На заводе образцов не осталось?
- Нет. Говорю же, это был спецзаказ, поэтому с предприятия сразу все ушло.
- А кто заказчик, - поинтересовался Антон с детской непосредственностью.
- Ну, вам ли не знать, кто тогда такие заказы делал, - Сироткин выдержал многозначительную паузу. – Известное дело, кто. Комитет.
- Как могло получиться, что этот яд оказался в обиходе?
- Не понимаю, что значит, в обиходе?
- Недавно им отравили женщину.
- Трудно сказать. Могу предположить, что кто-то из комитетчиков воспользовался.
- А если со стороны производителя? Мог кто-нибудь из тех, кто был занят в производстве, вынести яд с завода?
- Теоретически нет. На таких производствах, как наше, обычно все под строгим контролем. Хотя… Я тогда еще тут не работал. В девяностые годы здесь, как и во всей стране, был большой бардак. Завод практически стоял, зарплату месяцами задерживали. Так, что все может быть.
- А кто из ваших сотрудников работал в то время? Я имею в виду причастных к спецзаказу?
- Из старожилов, пожалуй, одна Иванова. Ведущий инженер-технолог. Только она сейчас в отпуске.
- Вы дадите мне список сотрудников лаборатории? - спросил Антон напоследок. – Мне нужны все данные людей, у которых был доступ к яду, с адресами и телефонами.
- Адреса – это не ко мне. У Веры они. Пойдемте, провожу.
Вера Дмитриевна, молодящаяся дородная блондинка с крупными жесткими кудрями сидела, закинув ногу на ногу, и деловито разговаривала по телефону. При появлении незнакомого мужчины в сопровождении Сироткина она положила трубку и кокетливо поправила локон.
- Вера, тут товарищ из милиции, дай ему данные химиков шестой лаборатории за девяносто пятый год.
Вера Дмитриевна встала и демонстрирую походку «от бедра» пофланировала до стеллажа с пухлыми офисными папками. Потом так же эффектно уселась за компьютер и защелкала мышью.
Послышалось шуршание принтера, и перед Юрасовым предстал список с возможным преступником. В списке было пятнадцать фамилий. Всех этих людей следовало проверить, чтобы определить, кто мог воспользоваться отравой.
- Молодой человек, окрикнула Антона в коридоре Вера Дмитриевна.
Юрасов остановился.
- Молодой человек, что же вы так быстро уходите. Я вам даже чаю не успела предложить.
Вера Дмитриевна улыбнулась густо напомаженными губами цвета спелой вишни.
- Спасибо, я тороплюсь, - учтиво ответил Юрасов и двинулся дальше – дама была явно не в его вкусе.
Женщина погрустнела – сегодня ей не везло.
По мере работы, список редел: двое оказались умершими, один переехал в Москву, еще двое в Израиль. Встретиться получилось с шестью сотрудниками – остальных не удалось найти по месту регистрации – оно и понятно, лето – пора массовых разъездов. Беседа с теми, с кем удалось встретиться, ничего полезного не дала – все шестеро делали удивленные глаза и разводили руками – не то, чтобы сильнодействующий яд, колбы никто из лаборатории не вынес. Как такое и в голову могло прийти?!
Оперативные данные показали, что никто из сотрудников лаборатории и членов их семей не был связан с Инной Вишневой. Но это не о чем не говорило. Яд, попал в руки преступника, скорее всего, через работников химического предприятия – не приложила же свою железную руку ФСБ?! Не того полета птица эта Вишнева, чтобы комитетчики вмешивались. Хотя в ФСБ тоже люди служат и у них есть родственники и знакомые, которые могут иметь личные счеты с Инной. Но если еще и с этой стороны искать, тогда лучше даже и вовсе не браться – дело изначально безнадежное.
***
Информация распространяется быстро, а в рабочем коллективе она разлетается еще быстрее, особенно, если среди сотрудников есть женщины.
С утра всех будоражила новая подробность убийства Вишневой – яд был подсыпан в сахарницу Инны, которая стояла на ее столе. Откуда просочились эти сведения и насколько они достоверны, никого не интересовало. Все строили версии, додумывали подробности, вспомнили злополучную сахарницу: желтую в виде мыши с сыром – подарок от коллег на день рождения.
- Как душно! – капризно пожаловалась Света, и настежь распахнула окно.
- Только ведь проветривали, - Аня бросила на нее умоляющий взгляд. Анна Логаж сидела около окна и ей всегда дуло в спину. Остальные сотрудники, что сидели в комнате были не против проветриваний, но относились к ситуации с пониманием. Света же, то ли в силу возраста, то ли из вредности, уступать не хотела и в любой момент старалась открыть окно.
В этот раз сошлись на том, чтобы окно закрыть, но оставить открытой дверь. Аню это тоже не устраивало – с двери дуло прилично, но все же меньше, чем с окна. Логаж – тихая, застенчивая женщина, о каких говорят «серая мышь». Одевалась скромно и неприметно. Она работала офис – менеджером - это что-то вроде завхоза. Работа ей не нравилась, но ничего лучшего она найти не могла. Впрочем, и не искала. Она была в том возрасте, когда юность осталась далеко позади, а пенсия еще не скоро. На работе все, даже Света, что была почти ровесницей ее сыну, называли офис-менеджера Аней и обращались на «ты». Аня не возражала, поскольку ей это было безразлично – хоть горшком назовите, только в печку не ставьте, - говорила она. Что значило: оставьте меня в покое. Но Логаж в покое не оставляли. Редко найдется женский коллектив без склок и сплетен. Склоки ему необходимы, как воздух, без ссор и интриг, жизнь течет вяло и неинтересно: нет тем для разговоров, некого обсудить и некому кости перемыть. Женщины почувствовали слабину в Ане и не могли не ополчиться против нее. Но это оказалось неинтересно – уж слишком она у себя на уме, никакой реакции на нападки. Аню спасло повышение Вишневой, дамочки переключились на Инну, оставив затюканную офис-менеджера в покое.
- Жарко! – в комнату вошла Лида - девушка в джинсах с низкой талией, которые открывали на показ не только живот, но и складки на боках. Она шумно выдохнула через рот, отчего ее губки зашлепали, как у балующегося малыша. Ее рабочее место находилось в другой комнате, поэтому, распахнуть окно Лида не решилась.
- Так некоторым холодно, - отозвалась Светлана.
- Ну, вообще… – Лида демонстративно стала обмахиваться листом бумаги. - Чем вы тут дышите? – Она дождалась, когда принтер выдал ей распечатанный чертеж, и гордо удалилась.
- Я знаю, кто Вишневу того, - Света заговорчески оглянулась. И хотя кроме них с Лидой в курилке больше никого не было, она понизила голос. - Это Анька.
- Какая Анька?
- Анька Логаж. Наша офис-менеджрица.
- Да ей то зачем? – Лида смотрела на подругу с недоверием, но была рада поддержать эту тему.
- Уж не знаю зачем, но… - Света опять оглянулась, - это она Вишневой яд в сахар подсыпала. Я видела, как она в тот день с сахарницей к Инке заходила. Инкину сахарницу я сразу узнала, ее еще Вишневой на день рождения дарили. Когда сегодня сказали, что яд нашли в сахарнице, я сразу про Аньку вспомнила.
- Вот тебе и серая мышка.
