— Спасибо за заботу, но для меня у него руки коротки.
— Ты многого не знаешь!! — девочка вдруг всхлипнула, закрыв лицо руками.
— Он, он… — рыдания заглушали конец фразы.
— Давай успокойся, расскажи по порядку. — Я положил руку на плечо девушки и почувствовал как дрожит ее тело. Она плакала все сильнее. Подойдя к стойке, я взял у Эдика чашку крепкого кофе, стакан сока и поставил это перед ней на стол.
— Выпей сперва, а потом поговорим.
Девочка послушно кивнула и поднесла стакан с соком к губам. Рука ее дрожала.
— Я пойду, по-пожалуй. — В стельку пьяный Витя, пошатываясь, побрел к выходу. Я кивнул на прощание и снова повернулся к своей новой знакомой, которая постепенно приходила в себя. Допив кофе, девушка окончательно успокоилась и я наконец узнал в чём дело.
Ее звали Наташа и она, оказывается, жила совсем недалеко от меня, через два дома. У Наташи была сестра Надя, на год ее моложе. Как-то раз Надя вечером возвращалась одна домой. Недалеко от дома она натолкнулась на Монаха, с которым было несколько ребят. Они затащили Надю в подвал и по очереди изнасиловали, причем сам Монах сделал это каким-то особым, на редкость гнусным способом. Каким именно Наташа объяснить не захотела и чуть было снова не разревелась.
В милицию Надя заявить побоялась, потому что Монах пригрозил зарезать. Дома кроме сестры никто не узнал о случившемся, поскольку мать у них умерла два года назад, а вечно пьяному отцу было все до лампочки. Однако Надя рассказала о случившемся своему парню, который был немногим ее старше и он при свидетелях громогласно обещал проломить Монаху голову. На другой день его сбила машина. Парень чудом остался жив и сейчас лежал в реанимации с трепанацией черепа и многочисленными переломами. Водителя, совершившего наезд, не нашли, но Наташа считала, что здесь не обошлось без Монаха, тем более, что он, как известно, промышлял угонами машин.
Сегодня в баре к Наташе подошел один из Монаховых шестерок и передал, чтобы она не смела никуда уходить, пока Монах с ней не поговорит. Девочка подозревала, что ее тоже изнасилуют, и дрожа от страха, ожидала своей участи. Однако дальнейшие события в корне изменили ситуацию и Монаха унесли из бара в бессознательном состоянии.
Слушая эту историю я, на время позабыв о своих горестях, глубоко раскаивался, что врезал Монаху только один раз, в то время как следовало переломать ему кости, дабы навсегда отбить охоту к подобным художествам. Мысленно я дал себе слово, что при случае посчитаюсь с мерзавцем.
— За меня ты можешь не беспокоиться, глупышка, но все равно спасибо. — Я был по-настоящему расстроган. — Монах свое получит! А пока, пойдем, я тебя провожу, нам по пути.
На улице стемнело. Ветер шелестел листвой деревьев, приятная прохлада освежала лицо. Машин на улице почти не было, а одинокие прохожие шли быстро и торопливо, как будто чего-то опасались. Надо сказать, что для этого у них были основания, так как наш район издавна пользовался дурной репутацией. Я полной грудью вдыхал свежий воздух и невнимательно слушая щебетание Наташи, которая уже совершенно успокоилась и шла рядом, доверчиво держа меня за руку. Сокращая дорогу, мы свернули в переулок, единственный фонарь в котором был давно разбит малолетними хулиганами. Бледный свет луны с трудом рассеивал окружающую темноту, а по обе стороны дороги высились мрачные громады старых домов. Было совсем поздно и лишь в некоторых окнах горел свет.
«Как здесь страшно» — прошептала Наташа и, задрожав, прижалась ко мне. Справа от нее послышался легкий шорох.
— Там кто-то есть, я боюсь. Олег, пойдем отсюда.
— Это кошка, — рассмеялся я, — успокойся.
— У меня такое чувство, что что-то случится!
В ее голосе слышался неподдельный страх. Невольно поддаваясь ее настроению, я прибавил шагу. Нельзя сказать, что я боялся, — но в этом глухом местечке действительно можно было нарваться на приключения, которых после бурно проведенного дня мне совсем не хотелось.
— Ничего, малышка, скоро придем…
— А, черт! Подожди минутку, — осторожно высвободив руку, я наклонился, завязывая на кроссовке развязавшийся шнурок. Неожиданно раздался рев мотора и Наташа дико закричала. Обернувшись, я увидел машину с погашенными фарами, которая неслась прямо на нас. Расстояние оставалось минимальное, в какую-то долю секунды я осознал, что шансов спастись почти нет. Схватив Наташу за плечи, я изо все сил швырнул ее в сторону и кинулся следом, в последний момент пытаясь увернуться от неминуемой смерти. Машина, все-таки, задела меня. Почувствовав острую боль в ребрах, я отлетел к стене и, ударившись головой обо что-то твердое, потерял сознание…
— Ну, как он там?
— Отрубился, падла! — кто-то сильно пнул меня ногой в бок.
— Тащи сюда телку. Сейчас этому козлу кости переломаем, а потом с ней займемся.
Я услышал сдавленный крик Наташи, тут же прервавшийся. Осторожно приоткрыв глаза, я увидел неподалеку от себя Монаха с сигаретой в зубах. Рядом стоял один из шестерок, тот, кто меня ударил. Остальные толпились поодаль. Белобрысый парень в светлой ветровке крепко держал Наташу, зажимая ей рот рукой.
— Ничего, телочка, ничего, сейчас мы тебя растянем? — гнусно ухмыляясь, Монах подошел к Наташе и запустил ей руку под юбку. Она забилась, безуспешно пытаясь вырваться и все вокруг весело заржали.
— Норовистая кобылка, гладкая. Посмотрим какая к утру станет! — из груди Монаха вырвалось хриплое кудахтанье, которое должно было обозначать смех, — каждый по палке бросит, а потом ты нам станцуешь. Гы-гы-гы. — Монах разве что не подпрыгивал от радости. — Твой защитничек не поможет, он как мешок с говном валяется, а как очнется, так у него ручки с ножками переломаны будут. С Монахом ссориться не надо!
Я уже полностью пришел в себя и, с трудом сдерживаясь, выжидал удобного момента. Голова прояснилась и, не смотря на боль в боку и затылке, я чувствовал, что еще могу за себя постоять. Рядом с собой я ощутил какую-то длинную железяку и осторожно, чтобы никто не заметил, положил на нее руку.
Тем временем Монах вспомнил о моей персоне.
— Слышь, Лешка, возьми у Сени арматуру и посчитай ему косточки. Давай живее, не телись.
Приземистый коренастый парень с наголо выбритой головой отделившись от своих товарищей, неуверенно двинулся в мою сторону.
Живее, тебе говорят! — рявкнул Монах.
Поняв, что тянуть дальше нельзя, я изо всех сил ударил стоявшего рядом парня пяткой в пах и тут же вскочил на ноги, вертя над головой железяку. Первый удар пришелся в ключицу бритоголовому Леше, который завизжав, выронил арматуру и завертелся юлой на месте. Остальные в испуге отпрянули. Тут я заметил, как Монах, подавшись назад, с хищной улыбкой заносит руку для броска. В последний момент я резко отпрянул в сторону и брошенный нож лишь слегка задел плечо. Вниз по руке поползла теплая струйка крови. Взвыв от ярости, я врезался в толпу, нанося вокруг себя сокрушительные удары железякой. Мои противники опешили и с воплями стали разбегаться.
— Бей его! Он же на ногах едва стоит! — заорал Монах, благоразумно стоявший в отдалении, — кто убежит, кишки выпущу!
Он был прав, я действительно чувствовал себя отвратительно. Голова кружилась. Из разбитого затылка и распоротого плеча текла кровь, а ребра при каждом резком движении пронзала острая боль. Шакалы приободрились и начали осторожно приближаться ко мне. Я перехватил поудобнее железяку и приготовлен дорого продать свою шкуру.
В этот момент невдалеке от нас послышался вой милицейской сирены.
— Шухер, менты! — закричал Монах и первым бросился наутек. Его подручные не заставили себя долго просить и спустя несколько мгновений переулок опустел.
— Олег, ты жив! — ко мне со всех ног бежала Наташа. Я выронил из рук дубину и из-за внезапного приступа головокружения едва удержался на ногах.
— Спасибо. Я… я!!! — недоговорив, она спрятала лицо у меня на груди.
— Не надо, в крови измажешься, — слабо воспротивился я, из последних сил удерживая остатки сознания.
Вой сирены затих в отдалении. Оказывается Монах поднял ложную тревогу.
— Пойдем, поздно уже! — мне не терпелось добраться до кровати, но сперва нужно было отвести девочку домой.
Несколько десятков метров, отделявшие нас от Наташиного дома, растянулись в моем сознании на целую вечность. Увидев ее подъезд, я вздохнул с облегчением, пошатнулся и тяжело рухнул на землю, сильно ударившись разбитым затылком. В голове взорвался ослепительно-желтый шар, все вокруг потемнело и исчезло.
Когда я пришел в себя, было утро. Я обнаружил, что лежу на кровати в маленькой, чисто убранной комнатушке со светлыми обоями, а моя одежда, аккуратно выстиранная и выглаженная, сложена рядом на стуле. Слева я увидел стол, застеленный белой скатертью, на которой стояла простая глиняная ваза с букетом цветов. Чуть поодаль высился старенький секретер, посреди которого гордо восседал толстый пушистый кот непонятной масти. Заметив мой взгляд, кот лениво зевнул и отвернулся. Вероятно, по его мнению я не заслуживал особого внимания. Прямо напротив виднелось полуоткрытое окно с кружевными занавесками. В первый момент я никак не мог сообразить как сюда попал. Отбросив одеяло, я сел на кровати и спустил ноги на пол. Только сейчас я заметил, что левое плечо и голова у меня забинтованы, а на правом боку расплылся огромный кровоподтек. События вчерашнего вечера стали постепенно оживать в памяти. Я осторожно пощупал больной бок и убедился, что ребра целы. Туг я мысленно благословил своего тренера, заставлявшего нас в свое время делать «железную рубашку». Это довольно нелепое на вид упражнение делалось для укрепления костей туловища. Сняв пояса и куртки, мы под ритмичный счет сэмпая, подобно орангутангам били себя кулаками в грудь и по ребрам, чтобы закалить их и сделать менее восприимчивыми к ударам в спарингах. Я всегда относился к «железной рубашке» скептически, но вот вчера она сослужила мне хорошую службу. Впрочем, я не исключал возможности, что это могло быть простое везение.
