– То есть искать его на предмет совместимости с Мариной бесполезно? – уточнила я.
– Я пробовал – он как сквозь землю… Сами видите, наши шансы не просто нулевые – они в минусе!
– Прекрати! – воскликнула я. – Я нашла Марине хорошего врача. Конечно, с пересадкой почки она не поможет, но вполне возможно, если получится добиться устойчивой ремиссии, нам удастся поставить ее на очередь.
– Это если Марина протянет достаточно долго, – криво усмехнулся Толя.
– Никто не может знать, кто сколько протянет: вот, к примеру, ты легко можешь пойти вперед сестры, если не прекратишь баловаться «Сиднокарбом». Кстати, где у тебя запас?
– Что?
– Не делай большие глаза – они у тебя и так на блюдца похожи: где то, что ты припас на случай обнаружения этого? – И я потрясла блистером.
– У меня нет… с собой.
Вытащив телефон, я набрала Марину. Она удивилась, услышав в трубке мой голос.
– Ты дома? – спросила я.
– А где еще я могу быть? – грустно ответила она вопросом на вопрос.
– Где вы с братом храните медикаменты?
– В ванной, в шкафчике…
– Иди сейчас туда и найди среди таблеток «Сиднокарб», хорошо?
– Хорошо…
– Что вы собираетесь делать? – насторожился Толя.
– Нашла? – не обращая на него внимания, спросила я.
– Да, две пачки.
– А теперь будь умницей и спусти все в унитаз.
– Да вы с ума сошли! – вскакивая, воскликнул Толя.
– В унитаз?! – переспросила Марина.
– Именно, дорогая! Поверь, ты оказываешь брату услугу. Сделаешь это для него?
– Да, конечно…
– Вот и умница!
Повесив трубку, я посмотрела на Анатолия. Он снова упал на стул и прикрыл глаза, поняв, что спорить со мной бесполезно.
– Едем ко мне, – сказала я.
– Зачем? – бесцветным голосом поинтересовался он.
– Чтобы я могла за тобой следить и чтобы ты прямо отсюда не направился к своему «доброму» психиатру за рецептом.
– Вы меня за ребенка принимаете, да?
– Да ты и есть ребенок, – усмехнулась я. – По крайней мере, для меня: скоро мне стукнет пятьдесят пять, а тебе нет еще и тридцати. Так что, дружок, поднимай свой тощий зад и двигай за мной!
– А Марина? Она же не сможет одна… – пробовал возразить Толик.
– Она и так целыми днями одна: только на диализе и видитесь, – парировала я. – Ничего, переживет денек, а в клинику ее Влад может возить, или я, или Даша… В любом случае, послезавтра мы твою сестрицу кладем в онкоцентр, и проблема решится сама собой.
* * *
– Кто были те люди, которые подняли хай в больнице Влада?
Мы ужинали на кухне, и я решила, что пора задать этот вопрос.
– Вам донесли? – нахмурился Толя, откладывая ложку, которой до этого вяло ковырялся в тарелке.
– А ты думал, мой сын умолчит об этом факте? – пожала я плечами. – Так кто они?
Толик тяжело вздохнул.
– Вечером того дня, когда вы ко мне приходили, заявился Илья Митрохин… Да вы же не знаете, кто это!
– Председатель совета директоров «Фармаконии»?
– Откуда?..
– От Насти. Я была у нее в гостях, и она не только все мне рассказала о ваших делах, но и продемонстрировала наглядные материалы из Интернета.
– Ну, вы даете! – пробормотал он, беспомощно разводя руками. – Зачем вам все это надо? Дело неприятное, скорее всего, даже опасное…
– Вот именно поэтому, – перебила я, – я и не могу позволить тебе действовать в одиночку.
– Эти люди шутить не любят. Знаете, что на самом деле произошло в тот день, когда мы устроили стихийный митинг перед зданием «Фармаконии»?
– Расскажи мне.
– Охранники испугались, что мы привлечем внимание: кто-то из толпы, по-видимому, позвонил на телевидение, и подъехала машина с кабельного канала.
– Почему представители «Фармаконии» не вызвали полицию? Ваш митинг не был санкционирован.
– Это был, скорее, флэшмоб, а не митинг, – отмахнулся Толя.
– Флэш… что?
– Неважно. Но дело не в этом. Я считаю, что охрана испугалась обращаться в полицию и телевидения опасалась, ведь им не нужна огласка с «Голудролом»! Побочный эффект в виде развития хронической почечной недостаточности в инструкции не указан, но у семидесяти процентов пациентов он возникает, причем сразу в тяжелой форме. Наше сообщество растет с каждым днем, и создается впечатление, что на «побочный» эффект ситуация уже не тянет.
– Ты имеешь в виду, что слишком много пострадавших?
– Вот именно! Вы же понимаете, побочные эффекты возникают редко, но их все равно обязаны вносить в инструкцию. Однако, похоже, почечная недостаточность обнаруживается не просто у каждого второго, но чуть ли не у всех! Это означает, что препарат вообще не должен был появляться на рынке!
– Ты прав, – согласилась я, – но что все-таки случилось после того, как охрана вами заинтересовалась? И как ты рискнул пойти с этими мужиками – я видела их на ролике, они же на троглодитов похожи!
– Они сказали, что меня просит подняться Митрохин. От такой возможности нельзя было отказываться: я давно пытался с ним встретиться, но у меня не получилось!
– Встретился?
– Ага, как же! Они отвели меня в подсобку, а там отметелили как следует. Потом выкинули на задний двор, а там одни склады и люди появляются редко. Повезло, что дворник вышел и, увидев меня, вызвал «Скорую», а то ведь холодно в тот день было – мог бы замерзнуть, к чертовой матери!
– Да уж, повезло… Митрохин-то гад, оказывается!
– Вот тут я не так уверен, Анна Демьяновна. Илья Митрохин сам ко мне пришел, в больницу. Извинялся за случившееся, сказал, что охранники, которые меня били, уволены и что если я захочу подать на них в суд, он не станет чинить препятствий. Но он все же попросил, чтобы я этого не делал, и обещал оплатить лечение, если понадобится что-нибудь сверх страховой сметы.
– Видать, ему действительно не хочется огласки! О чем еще вы говорили?
– Я рассказал ему все о «Голудроле» и о том, сколько людей на самом деле пострадало от препарата.
– Полагаешь, Митрохин этого не знал?
– Во всяком случае, выглядел он потрясенным. Хотя, может, он хороший актер?
– Он что-нибудь сказал?
– Сказал, что должен во всем разобраться. Попросил предоставить документы и заявления людей. Митрохин говорит, что сделает все возможное, чтобы отозвать «Голудрол», но не все, дескать, зависит от него, ведь он – председатель совета директоров, а не единоличный владелец фирмы!
– Хорошо уже то, что он хоть что-то пообещал, – задумчиво проговорила я. – Но Влад сказал, что в палате кулаками махали, а вы, оказывается, цивилизованно поболтали?
– Так кулаками махали, – закивал Толик. – Когда митрохинская мамаша нагрянула с телохранителями. Не знаю, зачем они ей – не жена же президента, в конце концов!
– Может, она опасается пострадавших от продукции фирмы?
– Или просто понты кидает.
– А чего орала?
– Видимо, Митрохин не сказал ей, что ко мне собирается. Она стала отчитывать его, говорить, что адвокат посоветовал ни в коем случае со мной не встречаться, что кучка крикунов не может подорвать престиж «Фармаконии» и так далее.
– А Митрохин что?
– Разозлился. Наверное, не хотел позволить матери руководить собой, ведь всем известно, что именно он ведет дела, а она всего лишь владелица пакета акций. Это все он ей и высказал, не стесняясь в выражениях. Она в слезах вылетела из палаты, но напоследок наговорила прибежавшим на шум врачам гадостей.
– Значит, у матери с сыном не такие уж доверительные отношения?
– Выходит, так. Кажется, Илья старается держать ее подальше от бизнеса, а мамашу этот факт возмущает.
– Разумеется, ведь он – ее сын, ее собственность, а все, что принадлежит ее собственности, автоматически должно принадлежать ей.
Толя выпучил на меня глаза.
– Вы, что, действительно так считаете?!
– Разумеется, нет, но она, по-видимому, да. Что ж, она – мать, и этим все сказано.
– Митрохин – взрослый человек!
– Для матери возраст значения не имеет: уж поверь, я знаю, о чем говорю. Кстати, ты уверен, что все это не было фарсом?
– То есть?
– Сам посуди, ты месяц не мог встретиться с Митрохиным – и вот он сам прибегает, причем не ставя в известность никого из своих приближенных. Что, если все происшедшее – отлично разыгранная сцена?
– С какой целью?
– Усыпить твою бдительность, потянуть время, заработать еще десяток миллионов на «Голудроле»… Такое возможно?
Толя медленно кивнул.
– Я не знал, что и подумать, увидев Митрохина в палате, – пробормотал он. – Такие, как он, сами никуда не ходят – они присылают адвокатов или помощников, не опускаясь до уровня простых смертных! А тут – сразу двое Митрохиных на меня одного…
– Ма, я дома!
Дашка вернулась. Как обычно, она ворвалась на кухню подобно цунами и застыла при виде гостя.
– Даша, ты помнишь Толика Кречета? – спросила я, зная, что если она и забыла, то разговор с братом непременно освежил память.
– Привет, – сказала дочь, разглядывая синяки на лице парня. – Не ожидала, что ты так быстро оклемаешься, – Влад говорил, тебе здорово досталось!
