В других машинах ехали — Миша-Мишель, артист больших и малых императорских театров, мастер переодеваний и перевоплощений, белобрысый, как сноп сена; приятель детства Серега, Серж, бывший борец, накаченный словно мамонт, если бы его можно было бы сравнить с кем-нибудь из героев «Илиады» — то только с Аяксом Теламонидом, способен раскидать целую толпу; Валя Каратов, интеллигентный электронщик, вечно в технических новшествах; неприметный Леша, скользящий будто тень-призрак, бывший лейтенант КГБ, переведенный в резерв; Валера, молодой парень, двадцати лет от роду, влившийся в бригаду не так давно; еще один профессиональный спортсмен Петро, с перебитым носом, добоксировавшийся до серебряной медали на чемпионате СССР, а потом тренировавший детишек; Проктор, прозванный так неизвестно почему, может быть, за смуглый цвет лица — он был великолепным наперсточников и «кидалой»; Денис, долговязый медик, бросивший свою «Скорую помощь» ради новых друзей и новой жизни. Всего десять человек. Потом, в Ростове, к ним присоединился Игорь-маленький, который был отправлен вперед, проверять связи и готовить почву. Но в том, что произошло в дальнейшем его вины не было.
…При подъезде «к Сочам» набрали номер местного авторитета — Николы, благо сотовый здесь срабатывал. «Здорово, братан, мы уже рядом. Давай, встречай в районе аэропорта!» Вышли из машин размять косточки, Серж с Петрухой стали друг другу приемчики показывать, Каратов на травке валялся, в общем, ждали. Переезд все-таки был довольно утомительный, почти сутки в пути. Затем отправились вслед за Николиным «БМВ» в гости, бросили машины на его охраняемую стоянку и разместились в гостинице. Сначала остановились в «Жемчужной», где сняли пару люксов на имя одного из депутатов, чьим официальным помощником был Каратов, и легли на пару часов соснуть. Кроме Проктора, у которого здесь жила родня; он уехал к ним, прихватив с собой Игоря-маленького. Поспавши, спустились в бар — чего-нибудь пожевать и выпить. Что поразило — так это обилие «зверей», все какие-то настороженные, косятся. Вышли в холл за газетами — то же самое. Видно, загребают под себя Сочи на корню. Поднялись к себе, посмотрели местный «телик», полюбовались с балкона десятого этажа Черным морем, зелеными волнами в начинающем багроветь закате и, не сговариваясь, решили поменять обстановку. Перезвонили Николе. «Что-то тут не очень нравится — кругом „черные“. Может быть, чего-нибудь другое поищем? Подумай, а мы пока в бассейне поплещемся. Перезвони на мобильный». Валера по межгороду с Москвой соединился, у него там сестренка оставалась, лет двенадцати, сорвиголова, жила с бабусей, глаз да глаз нужен. Игорь чувствовал, что их приезд кого-то насторожил, но не мог понять — в чем дело? Заметил это и Леша, ну, он-то в КГБ работал, ему положено шестым чувством чуять. А Клим расслабился, очевидно, уже успел покурить втихаря. Пока плавали и обсыхали, подкатил Никола на микроавтобусе «додж». «Собирайте шмотки, едем. Покатаемся покуда по городу, а там, в один пансионат двинем. Номера готовят, думаю, понравится. Тихо, красиво.» По дороге соскочил Петро, рванул к знакомой девахе, он сюда часто в свою спортивную бытность на сборы мотал, обзавелся женами. Игорь его отпустил, не говоря ни слова.
А пансионат «Зеленая роща», расположенный за чертой города на склоне горы, оказался бывшей дачей Сталина и его соратников из «близкого круга». «Вот так, — подумалось Игорю. — Кто бы мог представить, что придется ночевать в спальне Иосифа Виссарионовича.» Небось, кошмары замучают. В тот 1993 год Кононов еще стоял одной ногой в «демократической луже», но уже начал кое в чем разбираться и отряживаться. А за два года перед этим вместе со своей братвой ехал к Белому Дому на защиту, на полном серьезе думал, что решается судьба России. А она была уже давно решена, и без них. И не в Москве даже, а в других тайных канцеляриях. Так что все эти танки, растроповичи с автоматами, обкуренные мальчишки с полосатыми флагами, неподкупные трибуны собчаки и станкевичи, обиженные колбасой домохозяйки, все это было умело срежиссированной игрой, фарсом. Но тогда это смотрелось симфонически. Потом история повторится, только на сей раз всерьез. До октябрьских событий оставалось два с половиной месяца. Теперь Кононов не станет вмешиваться в разборки между паханами, облеченными властью: он лишь подойдет к Моссовету, увидит чмокающего Гайдара, послушает его провокационные призывы и уедет домой, чтобы не видеть безвинно пролитой крови. Русской крови. Его не будет интересовать дележка пирога под названием «Россия», устроенная членом Политбюро Ельциным, генералом-предателем Руцким и чеченцем Хасбулатовым. Никому из них Россия была не нужна, только то заветное кресло, за которое можно продать душу. Учиненную ими кровавую разборку «Си-эн-эн» будет взахлеб передавать на весь мир, с наслаждением комментируя каждый кумулятивный снаряд, от разрыва которого чьи-то очередные мозги выплескивались на стену, и радости от резни русских русскими не будет предела. Игорь не станет выходить из квартиры три дня, зарастет щетиной, в полном одиночестве впервые в своей жизни напьется по-настоящему, разобьет телевизор и очнется под конец уже совершенно другим человеком. Но все это будет потом, через два с половиной месяца.
А пока они въезжали в ворота пансионата, поднимались по узкой извилистой дороге, мимо утопающих в зелени небольших домиков, где селились сподвижники Сталина, входили в арку большого прямоугольного здания в два этажа, выстроенного буквой «П» и окрашенного в ядовито-зеленый цвет, с любопытством оглядываясь вокруг. Номера располагались на втором этаже, а на первом — в одном крыле несколько столовых, в другом — сауна, бильярдная и кинозал. Для Игоря сняли спальню Сталина, которая выходила на террасу и соседствовала с конференц-залом. «Поговоришь ночью с приведением», пошутил Никола, вскоре отправившийся в город по своим делам. Остальные ребята расположились каждый в своем номере. Потом снова сошлись, как члены Политбюро, в конференц-зале. «Ну, что будем делать?» «Банька и девочки, что мы — хуже других.» Настроение у всех, кроме Игоря, было приподнятое. А его что-то вновь тревожило, может быть, вся эта атмосфера дома, сопричастность к прошлому, к духу Хозяина, который, как бы о нем ни говорили и чтобы, ни писали, сумел создать великую Державу, Империю, в чьем присутствии вставали и не решались садиться главы других государств. Почему в последние годы своей жизни он повернулся к Православию, к идее монархии, почему поднял первый тост после великой Победы за «терпеливый русский народ»? Какую тайну своего явления в этот мир он унес за собой в могилу? Кем он был — исчадием или мессией, рождающимся раз в тысячелетие? И как бы сейчас на локтях и коленях ползли к нему Горбачев с Ельциным и всей камарильей, доведись тому хоть на час подняться из гроба. Игорь усмехнулся, но досматривать «картину покаяния» не стал — ребята требовали развлечений. Опять связались по мобильному с Николой (замучили его, наверное, своими просьбами, но он вполне мог рассчитывать в Москве на ответное гостеприимство; правда, без Кремлевских палат). «Слушай, мы тут баньку заказали на 24–00. Телок не хватает. А по объявлению в газете брать неохота: пришли „коряг“ каких-нибудь.» «Понял. У меня есть пара хороших на примете. И еще у сутенера местного выберу. Вам пяток хватит?» «Вполне. Ждем.» В конференц-зале стоял длинный, покрытый зеленым сукном стол для заседаний, висел портрет Сталина, возле стен — шкафы с книгами, не только труды вождя, но много подарочных изданий из братских партий. Диваны для отдыха. Вся мебель добротная, старомодная, с инвентарными номерами. Игорь присел на стул к пианино, открыв крышку, пару раз ударил по клавишам. Звуки разносились по залу, гасли в тяжелых бордовых портьерах. И все вокруг строго, весомо, казенно, не то, что у нынешних «предводителей дворянства». «Так ведь у Сталина и нашли-то после смерти всего пару костюмов», вспомнил Игорь. Он оставил после себя не личные особняки с кубышками, а Державу. «Дай-ка, я сбацаю!» — попросил Серж и заиграл «Страну лимонию». Пока ждали девушек, Леша показывал «кагэбешные фокусы»: как в случае чего обыкновенной зубочисткой или спичкой пробить твоему противнику барабанную перепонку, как ткнуть в артерию, чтобы человек отключился и прочее. «А я знаю, как стать пьяным без вина», — сказал Денис-медик. «Как?» — больше всех Клим заинтересовался. «Вот тут, на ушной раковине есть одна точка. Надо кольнуть иголкой и порядок. Словно полбутылки водки выпил. Мы в медицине применяем, для лечения алкоголиков». «Врешь?» «Хочешь попробуем!» Клим отчего-то забоялся, зато в научном эксперименте вызвался принять участие Мишель. «Давай, доктор, только без вивисекции!» У Дениса все инструменты всегда с собой, на всякий случай. Кольнул. Непонятно, что там произошло в организме, но Мишель действительно, спустя пару минут, «поплыл». Даже по глазам видно. Пьяненьким стал слегка. Правда, он очень хороший артист, все знают. «Теперь, Денис, когда захочу нажраться, буду обращаться только к тебе, гораздо экономнее», — заявил он. Даже Валера, державшийся скромнее всех, заулыбался, расслабился. Ему-то это все впервые, надо поднимать парня. Так и шло время, пока девочки не приехали. И, надо признать, Никола постарался, хоть сейчас на конкурс. А может быть, они с конкурса-то и прибыли…
