«Тайные телохранители» заказали себе несколько бутылок пива и «оттягивались» им теперь под соленую рыбку, никакого внимания не обращая на Емелю.
Он же, казалось, все более входил во вкус и пил одну рюмку за другой.
Посчитав, что одного графинчика ему будет недостаточно, он отправился за вторым.
У Харчеева на руке висела замечательная сумочка, в которой он хранил свой увесистый кошелек.
Мне просто необходимо было «украсить» ее «жучком», и в этом случае у меня не было бы необходимости сопровождать его, где бы он ни находился, вплоть до мужского туалета.
А информация обо всех его словах и действиях транслировалась бы круглосуточно прямо мне в уши. Причем в буквальном смысле этого выражения, так как приемник был замаскирован под довольно симпатичные клипсы, с которыми я могла не расставаться ни днем, ни ночью, более того, любой звук из них тут же будил меня, как бы я крепко в этот момент ни спала.
Это было проверено неоднократно.
Я встала рядом с Емелей у стойки и быстрым натренированным движением внедрила «жучок» в мягкую кожу его сумки. После чего заказала себе бутылку лимонада и вернулась к своему столу.
Краем глаза я успела заметить, что телохранители не оставили поход своего хозяина без внимания: они молниеносно обменялись понимающими взглядами и тут же сосредоточили все свое внимание на пиве.
Когда повеселевший Емеля вернулся за свой столик, его душа, развеселившись, видимо, уже требовала общения, и он лукаво подмигнул одному из телохранителей, нарушив тем самым всякую конспирацию.
Но тот никак не отреагировал на этот странный для незнакомого человека поступок и равнодушно, на мой взгляд, даже демонстративно отвернулся к окну.
Емеля, открыв купленную в баре пачку «Мальборо», достал сигарету и с удовольствием затянулся.
И это тоже показалось мне странным, так как я абсолютно точно знала, что Харчеев никогда не курил. Теперь же он смаковал каждую затяжку с видом знатока, время от времени поглядывая в мою сторону.
Да и пил он, по нынешним меркам, немного, время от времени позволяя себе бутылочку водки в тесном кругу. А сегодня что-то разошелся не на шутку. Причем с самого утра.
Я могла все эти «странности» объяснить только одним: Емеля сильно перепугался и теперь пытался убежать не только от возможного покушения, но и от собственного страха, действуя по логике, что пьяному и море по колено.
Представив себя на его месте, когда при довольно-таки странных обстоятельствах и в совершенно невероятном количестве гибнут один за другим твои знакомые, я подумала, что желание забыться возникло бы у любого.
И Емеля реализовал его самым традиционным способом.
После очередной рюмки он не выдержал испытания одиночеством и, забрав с собой свои бутылки, пересел ко мне за столик.
Этого и следовало ожидать, хотя, судя по всему, я по своим габаритам минимально соответствовала его вкусу и должна была выглядеть в его глазах Дюймовочкой.
Но алкоголь способен скорректировать наши вкусы, тем более что я интересовала Емелю не столько как женщина, сколько как собеседник.
Тем не менее телохранители опять переглянулись, сохранив при этом абсолютное равнодушие на лицах.
– Разрешите угостить вас шампанским, – предложил мне Харчеев.
Это вызвало у меня улыбку. Если бы Емеля узнал во мне вчерашнюю посетительницу, ему вряд ли пришло бы в голову угощать меня шампанским. Во всяком случае, вчера у него такого желания не возникло.
– С удовольствием выпью еще бокал, – тем временем ответила я, и моя улыбка была воспринята им как знак расположения.
Он налил мне полный бокал и предложил тост за знакомство.
Через несколько минут мы запросто трепались с ним, как старые знакомые. Емеля говорил мне комплименты, болтал без перерыва и рассказывал анекдоты один смешнее другого.
Я, как могла, подыгрывала его настрою и представилась ему Светой.
О работе я предпочитала не говорить, сославшись на нежелание портить первый день отпуска. Я предложила продолжить знакомство вечером, а сейчас немного отдохнуть. Емеле покидать ресторан явно не хотелось, но он согласился со мной – допив последнюю рюмку коньяка, – что у нас впереди «целая жизнь», «еще не вечер», и проводил до самой каюты, нежно пожав мне руку на прощанье.
У себя в каюте я хотела проверить эффективность «жучков», да и «попридержать коней» в наших стремительно развивающихся отношениях с Харчеевым тоже было не лишним.
В общении со мной Емеля был традиционен и предсказуем для мужчины его возраста, меня же интересовали иные стороны его жизни. И любой его контакт с телохранителем или просто другим пассажиром мужского пола мог дать мне значительно более важную информацию, чем личное общение.
Но Харчеев не стремился расширить круг знакомств и ни единым словом не обмолвился с телохранителями. До самого обеда он просидел на палубе, любуясь речными просторами, лишь однажды посетив буфет, где купил себе банку дорогого немецкого пива, и вернулся назад. Но для проверки слышимости этого было вполне достаточно, я расслышала не только каждое слово Емели, но и ответы и рекомендации симпатичного бармена.
За обедом Харчеев на правах старого знакомого уже без спросу расположился за моим столиком, давая тем самым всем окружающим понять, что девушка занята им всерьез и надолго, что, по моим наблюдениям, не добавило оптимизма нескольким искателям приключений в зале, не обладавшим Емелиной стремительностью.
Меня это в определенном смысле устраивало, так как наличие еще одного участника в игре сильно усложнило бы мою задачу, а прикидываться синим чулком было сложно и неинтересно.
К обеду Емеля заказал «чисто символически» бутылочку сухого муската и весь обед был предупредителен и вежлив. Он успел сменить утренний наряд на более элегантный, и со стороны мы должны были выглядеть очень респектабельно. Он продолжал курить одну сигарету за другой, а на мой вопрос по этому поводу сообщил, что смолит чуть ли не с детства и никогда не собирался бросать.
К коллекции странностей своего собеседника я за обедом присоединила еще одну – у него была весьма странная улыбка. А так как улыбался он сегодня очень часто, то я имела возможность во всех подробностях изучить его мимику. Улыбка у него была какой-то натянутой. Иногда так улыбаются женщины, стараясь избежать преждевременных морщин, и поэтому выглядят довольно глупо и неестественно. Когда же Емеля смеялся, то характерным движением руки даже придерживал кожу лица. Такой привычки у мужчин я не замечала никогда в жизни, и это должно было иметь совершенно определенную причину. Но, как я ни ломала голову, ничего убедительного придумать не могла.
После обеда стало немного прохладнее, и мы отправились на верхнюю палубу, откуда открывался чудесный вид, который, несмотря на весь мой скепсис, произвел на меня сильное впечатление.
Мы сидели в удобных шезлонгах, только изредка нарушая молчание короткими замечаниями о том или ином особенно живописном уголке природы.
Я даже неожиданно для себя подумала, что, может быть, при других обстоятельствах и не возражала бы провести недельку-другую подобным образом.
Сегодня было воскресенье, а в понедельник я хотела воспользоваться первой же стоянкой, чтобы позвонить в Комитет солдатских матерей и сообщить бедной Светлане Алексеевне о причине своего внезапного желания отправиться в путешествие или придумать любую другую причину моего отсутствия на рабочем месте. Несколько отгулов, накопленных мною за последнее время, были бы неплохим объяснением, но я не была уверена, что мое путешествие не затянется на пару недель.
Кроме того, мое предположение могло оказаться и вовсе неверным, и тогда я окажусь совершенно в идиотском положении не только в глазах Светланы Алексеевны, но и в глазах Грома. А этого я боялась больше всего. Оставалось надеяться, что интуиция меня не подвела, и быть готовой к любым неожиданностям.
Со своего места я хорошо видела Емелиных телохранителей, которые сразу после обеда следом за нами поднялись на верхнюю палубу и теперь демонстрировали окружающим свои накачанные «прелести», принимая воздушные ванны. Так или иначе, но они еще ни разу не оставили своего шефа без присмотра.
Перед самым ужином я заставила себя влезть в бассейн и побарахтаться в нем несколько минут, так как душа в моей каюте не было, а от привычки ежедневных водных процедур не так-то легко отказаться, особенно просидев полдня на самом солнцепеке.
К моей радости, бассейн оказался пустым, и даже Емеля не рискнул присоединиться ко мне, хотя не без удовольствия пялился на мое полуобнаженное тело.
Мы договорились встретиться за ужином и расстались до вечера.
Придя в каюту, я первым делом совершила поступок, показавшийся бы стороннему наблюдателю по меньшей мере странным. Я сразу же нацепила клипсы, улеглась на кровать и пролежала так до самого ужина и опять совершенно безрезультатно. Расставшись со мной, Владимир Емельянович отправился в свой люкс и, судя по звукам, вернее, по отсутствию таковых, завалился спать.
