— Звонили насчет пистолета. На нем — отпечатки пальцев мистера Бенсона и несколько пятен от материи или бумаги.
— Какого пистолета? — спросил Ла Ту.
— Пистолета, из которого застрелились Бенсоны, — ответил Тол. — Пятна… как на предсмертной записке Уитли.
— Ладно… это становится чертовски интересно. — Ла Ту бросил взгляд на огромные золотые часы на левом запястье. — Я должен идти. Тренировка в тире. Поедем со мной. Постреляем, потом поговорим о расследовании.
— Я останусь здесь.
Ла Ту нахмурился, должно быть, не мог понять, как кто-то может отказаться от возможности целый час буравить дырки в бумаге.
— Ты не стреляешь?
— Просто хочу поработать с этим делом.
— Хорошо, — кивнул Ла Ту. — Я проверю завещания и страховки. Скажи, как звали ледняков?
— Ле…
— Усопших, покойников… неудачников, которые покончили с собой. И их адвокатов.
Тол все аккуратно написал на листке бумаги и протянул Ла Ту, который небрежно сунул листок в нагрудный карман клетчатой рубашки.
— Что мне делать? — спросил Тол.
— Вызови группу СИНМП и…
— Какую группу?
— Разве ты не учился в той же академии, что и я, Тол? Группу сбора информации на месте преступления. Сошлись на меня, и Догерти все устроит. Пусть опросят всех соседей около домов Бенсонов и Уитли. Может, найдут свидетеля, который кого-то видел около этих домов до или после ВС. Это — аббревиатура…
— Времени смерти.
Ла Ту выставил перед собой оба гигантских кулака с поднятыми большими пальцами.
— Поговорим во второй половине дня, когда я вернусь. Найду тебя здесь, скажем, в четыре часа?
— Конечно. Может, нам стоит выяснить, на каком автомобиле ездит дочь Уитли? Посмотреть, не совпадет ли колесная база.
— Дельная мысль, Тол. — Выражение лица Ла Ту говорило о том, что последнее предложение Тола произвело на него впечатление. Здоровяк схватил несколько коробок с патронами и, тяжело ступая, покинул детективный отдел.
— Привет, — поздоровался Тол с секретаршей и широко ей улыбнулся.
Маргарет Ладлем, согласно надписи на табличке, удивленно посмотрела на него.
— Да?
— Магги, не так ли?
— Чем я могу вам помочь? — Тон вежливый, но холодный. Тол вновь ей улыбнулся, а потом показал жетон и удостоверение детектива, отчего на ее веснушчатом лице появилась легкая тревога.
— Я пришел, чтобы поговорить с доктором Шелдоном. — Доктор Шелдон был кардиологом Сэма Уитли, и его визитную карточку Тол нашел в спальне супругов прошлым вечером.
— Так вы… — она всмотрелась в удостоверение.
— Детектив Симмс.
— Конечно. Одну секунду. Вы…
— Нет. О встрече я не договаривался, но мне нужно поговорить с ним. Это — важно. О пациенте Сэме Уитли.
— Пожалуйста, подождите.
Она позвонила, и несколько минут спустя в приемную вышел лысеющий мужчина лет пятидесяти с небольшим. Доктор Энтони Шелдон провел Тола в большой кабинет, стены которого украшали десятки дипломов и наградных листов. Жестом предложив Толу сесть в удобное кресло перед столом, он опустился на свой стул с высокой спинкой.
— Я потрясен случившимся. Просто потрясен.
— Мы расследуем их смерть. Если позволите, я хотел бы задать вам несколько вопросов.
— Да, конечно. Всем, чем могу. Но… вроде бы мы слышали, что они покончили с собой. Это так?
— Похоже на то. Но на некоторые вопросы у нас пока нет ответов. Как давно вы их лечили?
— Ну, во-первых, не их. Только Сэма Уитли. Его направил ко мне семейный врач.
— Рональд Уайнстайн, — кивнул Тол. И эту информацию он почерпнул из коробок с вещественными уликами, которые не дали ему заснуть до трех часов утра. — Я только что говорил с ним.
Кое-что Тол от Уайнстайна узнал: Уайнстайн не прописывал никому из Уитли «Люминакс» и никогда не встречался с Бенсонами.
Тол продолжил:
— Насколько серьезным было заболевание Сэма?
— Очень серьезным. Подождите… я не хочу что-нибудь упустить.
Шелдон нажал на кнопку аппарата внутренней связи.
— Да, доктор?
— Маргарет, пожалуйста, принесите мне медицинскую карту Уитли.
Мгновением позже женщина вошла в кабинет, полностью игнорируя Тола.
Он решил, что ему нравится такая вот внешняя холодность. И имя Маргарет, пожалуй, подходило ей больше, чем Магги.
— Благодарю.
Шелдон пролистал карту.
— Его сердце работало лишь на пятьдесят процентов своих возможностей. Ему требовалась операция по пересадке сердца, но мы не могли найти подходящий трансплантат. Поэтому собирались заменить клапаны и несколько главных сосудов.
— Он бы выжил?
— Вы про операцию? Или потом?
— И про первое, и про второе.
— Прогноз был не слишком благоприятный. Больший риск приходился на операцию. Сэм был немолод, с сильно поврежденными сосудами. Если бы пережил операцию, на последующие шесть месяцев шансы у него были бы пятьдесят на пятьдесят. А вот потом это соотношение начало бы изменяться в более благоприятную для него сторону.
— Значит, положение не было безнадежным.
— Нет, конечно. Но, как я ему и сказал, могло случиться так, что после операции он остался бы на всю жизнь прикованным к постели.
— То есть вы не удивились, узнав о его самоубийстве?
— Видите ли, я — врач. Самоубийство для нас лишено здравого смысла. Но ему предстояла очень рискованная операция и трудный, продолжительный период выздоровления, исход которого оставался неясным. Услышав о его смерти, я, конечно, огорчился, даже почувствовал собственную вину… может, не стоило мне ему все объяснять. Но, должен сказать, полной неожиданностью его самоубийство для меня не стало.
— Вы знали его жену?
— На прием она приезжала вместе с ним.
— На здоровье не жаловалась?
— Выглядела вполне здоровой.
— Они были близки?
— Да, жить друг без друга не могли.
— Доктор, что такое «Люминакс»?
— «Люминакс»? Это — комбинированный антидепрессант, одновременно снимает боль и тревогу. Я практически не знаком с принципом его действия.
— То есть вы не прописывали «Люминакс» Сэму или его жене?
— Нет… и я никогда ничего не стал бы прописывать супруге моего пациента, если только она сама не лечилась бы у меня. А что?
— При вскрытии у обоих в крови выявлено необычайно высокое содержание этого препарата.
— У обоих?
— Вот именно.
Доктор Шелдон покачал головой.
— Странно… Это и была причина смерти?
— Нет, их убила окись азота.
— Ага. Их автомобиль?
— Да, в гараже.
Доктор покачал головой.
— Полагаю, не самый худший способ ухода из жизни. И все же…
Тол взглянул на листок с пометками, сделанными по ходу расследования.
— В доме я нашел страховой полис из Центра поддержки кардиологических больных. Что это значит?
— Я предложил, чтобы он и Лиз обратились туда. Они работают со смертельно больными и ожидающими опасной операции людьми, с кандидатами на трансплантацию. В основном, занимаются консультированием и психотерапией.
— Могли они прописать этот препарат?
— Возможно. У них в штате есть и врачи.
— Я бы хотел с ними поговорить. К кому мне обратиться?
— Директор центра — доктор Питер Дехоивен. Они находятся в корпусе Джей. Вернитесь в главный вестибюль, на лифте поднимитесь на третий этаж, поверните налево и прямиком попадете к ним.
Тол поблагодарил доктора и вышел в приемную. Использование сотовых телефонов в больнице запрещалось, вот он и попросил Маргарет разрешить ему позвонить по одному из телефонных аппаратов, что стояли на ее столе. Она небрежно кивнула и вновь уткнулась в компьютер. Часы показывали 3:45. Через пятнадцать минут Тол должен был встретиться с Грегом Ла Ту.
Трубку взяла одна из секретарш отделения расследования убийств, и он попросил передать Ла Ту, что немного задержится.
— Но он уже ушел, — удивленно ответила секретарша.
— Ушел? Мы же договорились о встрече.
— Он ничего такого не говорил.
Разозленный, Тол положил трубку. Неужели Ла Ту просто посмеивался над ним, соглашался помочь в расследовании лишь для того, чтобы он, Тол, от него отвязался?
Он позвонил в Центр поддержки кардиологических больных. Доктора Дехоивена на месте не оказалось, но он договорился о встрече с ним на следующий день, в половине девятого утра.
— Все клапаны? — переспросил семидесятидвухлетний Роберт Коуви у своего кардиолога, сидевшей напротив. Надпись на нагрудном кармане белого халата гласила «Доктор Ленсдаун», но с ее светлыми волосами, забранными в пучок на затылке, и ярко-красной помадой на губах, он воспринимал ее исключительно как «доктора Дженни».
— Совершенно верно, — она наклонилась вперед. — И это еще не все.
