— Наш который?
— Историки думают, что сначала построили верхний, а современный Гейдельбергский замок — это нижний, его начали строить где-то в конце тринадцатого или в начале четырнадцатого века, — пояснила Наташа и стала рассказывать дальше: — В тринадцатом веке была построена крепость, чтобы дороги охранять в долине реки Неккар, а еще переправы. Ну, потом понадобилось сделать крепость понадежнее, и в пятнадцатом веке вокруг нее еще построили стену с четырьмя круглыми башнями, массивными такими. Получилось круто, но не особо эстетично. Поэтому в шестнадцатом и семнадцатом веках имперские князья решили пофанатазировать от души и построили дворцы в стиле ренессанс. Тогда крепость превратилась в прекрасный замок, там даже парк появился.
— Всего лишь парк? — презрительно фыркнула Ксения.
— Всего лишь?! — возмутилась Наталья. — Да он один из самых крутых в Европе, чтоб ты знала! Молчи и слушай. В семнадцатом веке всю эту красоту изрядно подпортили, к сожалению. Во время Тридцатилетней войны[5] и войны за Пфальцское наследство[6] французские войска несколько раз нападали на Гейдельбергский замок, трижды захватывали, так что от него в итоге одни развалины оставались. Но его каждый раз после этого по новой восстанавливали и перестраивали. А в восемнадцатом веке курфюрст Пфальца и хозяин замка, католик, захотел получить здание протестантской церкви в Старом городе. Хотел сделать ее своим придворным храмом, но у него ничего не вышло. В общем, пришлось ему перебраться в Мангейм[7]. И когда этот курфюрст убирался из Гейдельберга, то со злости пожелал жителям города, чтобы здешние улицы «поросли травой».
— Это и решало судьбу замка?
— Нет. Окончательно там все решилось в 1764 году. Новый курфюрст Пфальца собирался временно перенести свою резиденцию обратно. В замке сделали ремонт, но прямо накануне переезда в него попала молния. Полыхнуло знатно… Курфюрст решил, что это плохой знак, и оставил все как есть. Вот так замок и стал практически ничейным. Жители города использовали его как каменоломню. С тех пор он так и лежит в руинах.
— Почему? — удивилась Ксения.
— Сначала просто не было денег на ремонт, а потом долго судили-рядили, но решили оставить замок в полуразрушенном виде, восстановили только одно здание, остальные развалины просто законсервировали.
— Но ведь на фото совсем иначе! Замок не выглядит заброшенным.
— Верно. Замок постепенно разрушался, но развалины оказались такими красивыми, что туда стали ездить художники и поэты. И среди них — французский граф Шарль де Гремберг. Он с детства отлично рисовал, изучал и копировал старых мастеров, и в 1810 году де Гремберг приехал в Карлсруэ, изучать граверное мастерство. Потом он отправился в долину Неккара, чтобы сделать эскизы для картин, которые собирался написать во время дальнейшего обучения живописи в Париже. Однако во Францию граф так и не вернулся.
— Он умер в Германии?
— Да, но не сразу. В Гейдельберге он прямо-таки влюбился в романтические развалины замка и всю свою оставшуюся жизнь, больше полувека, посвятил их сохранению и популяризации.
— Рисовал руины и тиражировал?
— Почти. Граф решил выпустить первый иллюстрированный путеводитель по замку. Он даже на некоторое время сам там поселился, чтобы руководить охраной и реконструкцией, причем за свои же деньги из наследства. И сам часто рисовал замок. Свои рисунки граф продавал туристам. Говорят, это и были первые почтовые открытки, кстати.
— И благодаря этому замок получил широкую известность, — заключила Ксюша.
— Ну да. В девятнадцатом веке развалины замка, наконец, привлекли внимание, поскольку, в отличие от многих других руин, здесь было что посмотреть. Например, Оттхайнрихсбау — до сих пор считается, что это один из самых важных памятников Ренессанса. Там полно скульптур, выполненных по итальянскому образцу. А в подвале замка — музей аптеки.
— История изготовления касторки, — хихикнула Ксюша.
— Что-то в этом роде. Вся история аптечного дела от алхимии до фармацевтики, — подтвердила Наталья и продолжила: — В северной части двора слева — Фридрихсбау, здесь очень много деталей Позднего Возрождения. Шестнадцать скульптур на фасаде здания — галерея портретов родоначальников семейства Виттельсбахов[8].
Она словно снова переживала те минуты на «Княжеском балконе», когда они с Володей решили отдохнуть после подъема. Конечно, можно было воспользоваться и фуникулером, который соединяет Старый город с вершиной горы, но они, как настоящие ценители природы и приключений, решили подняться пешком — всего-то восемьдесят метров над рекой. Более привлекательной им показалась короткая, но крутая дорожка. Только на середине подъема стало ясно, что «восхождение» — не такая уж легкая забава…
Но вот и конец пути. Глядя на спокойные воды Неккара, окрестные луга и холмы, залитый солнцем внутренний двор крепости, они стояли на галерее, плотно прижавшись друг к другу, поеживаясь и тихо клацая зубами. Эта сторона замка, обращенная к реке, была в такой глубокой тени, что каменные стены и в самый ясный день излучали вековой холод.
— В замковой церкви, которая в цокольном этаже, полно готических элементов, — продолжила она после короткой заминки. — Здесь любители таких интерьеров обожают устраивать венчание, хотя вокруг все время полно туристов. А в особом помещении установлена знаменитая Гейдельбергская бочка — больше двухсот тысяч литров, представляешь?! Самая большая винная бочка в мире, туда влезает десятая часть всего урожая винограда Пфальца! Ровно столько себе курфюрст забирал.
— Все это очень интересно, — сказала Ксения. — Но я не поняла главного. Ты вспомнила про Гейдельбергский замок, когда мы про Бальтазара Коссу заговорили, а потом как будто вообще про этого типа забыла.
— Прости, увлеклась искусствоведческими деталями, — улыбнулась Наталья.
— Ничего, мне было интересно. Но все же давай уже про Коссу.
— Само собой. В 1415 году антипапа Иоанн XXIII был заключен в темницу Гейдельбергского замка. Правда, потом благополучно сбежал…
— Ага, догадываюсь, кто ему помог…
— Верно! Има Давероне.
— Ладно, хватит пока истории, давай планировать презентацию, — захлопнув альбом, заявила Ксения.
Наталья усмехнулась. Надо же, как все просто! По своему опыту подготовки выставок она прекрасно знала, что успех такого дела зависит, в первую очередь, от профессионализма его организаторов, способных продумать все до мелочей и не наделать ошибок. А неприятные казусы случаются постоянно.
Но разочаровывать подругу не хотелось, особенно в такой момент, когда ее глаза горят отчаянным энтузиазмом.
— Чтобы мероприятие прошло на высоком уровне, — осторожно начала Наталья, — его подготовкой и проведением должны заниматься только профи, умеющие выкладываться по полной программе, и с большим опытом. Иначе ничего не получится. Мы с тобой вдвоем точно не справимся, ты это понимаешь?
— А я и не собираюсь все делать самостоятельно, — ответила Ксюша. — Но сначала мы спланируем все, а потом отдадим для доработки тем, кто в этом соображает. Пойми, Наташа, никто, кроме нас, не сможет придумать лучше и креативней. Мы же с тобой — гении! А ты, между прочим, искусствовед с безупречным эстетическим вкусом и имеешь опыт подготовки крупных международных выставок, так что нечего отлынивать.
— У меня, вообще-то, еще своя работа есть. А я тебе только что тонко намекнула, что презентацией надо заниматься вплотную, для этого потребуется куча времени и сил.
Ксюша обиженно надула губы:
— И это называется подруга! В кои-то веки попросила помочь, а ты…
Наталья обреченно вздохнула. Ну вот как откажешь Ксюхе? У нее, Наташи, есть близкие люди — отец, Володя, на которых она может рассчитывать в любой момент, а Ксюше все приходится делать самой, и помощи, кроме как от лучшей подруги, ждать неоткуда.
— Извини, — сказала она, сдаваясь. — Конечно, я впишусь в это дело. Не переживай.
И Наталья решительно подошла к компьютеру, по ходу дела стараясь преподать Ксюше азы организаторской работы.
— Понимаешь, чему бы ни была посвящена презентация, ее главная цель — создание позитивного образа всего проекта. Она должна работать на имидж, стало быть, планку нужно установить как можно выше. Будь то общая идея, сценарий, технические моменты и то, где мы собираемся проводить мероприятие и какую атмосферу хотим создать. Вот именно последним мы и займемся. Но сначала мы должны разобраться, что у нас за презентация.
— А что тут сложного? — удивилась Ксюша. — Нам нужно, чтобы все увидели, что уже сделано и что планируется. По-моему, все очень просто.
