происходит?
Он сделал неопределённый жест. Антон скорчил задумчивую гримасу:
– Да как-как… Хреново, как ещё. В четырнадцатом просрали, что уж теперь. А у вас в Се́васе что?
– Ну, нормально, вообще. Бурные восторги поутихли, но назад никто не хочет. Рады, что так вышло.
– Вовчика любят, поди? – ирония в голосе бывшего харьковчанина была нескрываемой. Севастополец чуть смутился:
– Ну, не то, чтоб прям вот любят… но хорошо относятся в основном, да.
Антон хмыкнул, но ничего не ответил, сосредоточившись на пиве. Джейк, не дождавшись ответа, с некоторым вызовом продолжил:
– Нет, ну а что? Он же Крым присоединил? Присоединил!
– Угу. – Шарьин сделал ещё глоток. – Смертельный номер, тройной прыжок через пропасть, исполняется единожды.
Политический спор как-то угас, так толком и не начавшись, а вскоре закончилось и пиво.
– Что, ещё по одной? – душа черноморца требовала продолжения банкета. Антон скептически поморщился:
– Да хорош, наверное. Спалимся ещё. На контейнер как-то неохота.
Джейк помотал головой:
– Не, на контейнер за пьянку «старичков» отправляют. А молодых, кто ещё ни в одной командировке не был – просто пинком под зад.
– Ну, тем более.
Собутыльник настаивать не стал, и они потихоньку побрели обратно.
* * *
– Да, всё нормально. Взяли.
…
– Слушай, ну тут такое не обсуждают по телефону. Нормально.
…
– Точно не известно. Говорят, через неделю, наверное.
…
– Да хрен его знает. Месяца на три точно, а там как скажут.
…
– Ага. Слушай, Надька там перед первым сентября придёт – подкинешь ей лавэ? Двадцатку, а? Я отдам, как приеду. Ей же Юльку в школу собирать….
…
– Всё, спасибо! Ладно, брат, давай.
Марат отключился и убрал телефон в карман. Первый звонок он сделал на работу, с чувством глубочайшего удовлетворения сообщив Араму Суреновичу, чтобы тот искал себе нового менеджера по продажам. Вредный армянин любил громко и публично совокуплять сотрудников прямо в мозг, попутно доводя им свою (крайне низкую, разумеется) оценку их способностей, а заодно штрафуя и урезая премии по малейшему поводу, либо вовсе без такового. Марату как человеку вспыльчивому и с обострённым чувством справедливости, приходилось особенно тяжело. По крайней мере, так он считал, посему посылание ненавистного начальника в пешее эротическое путешествие было одним из самых приятных моментов в жизни Валеева за последний год.
Из снимаемой в Жулебино однушки он съехал ещё перед тем, как отправиться сюда – квартира была старой, порядком «убитой» и неудобно расположенной, так что менять её Марат планировал в любом случае. В общем, толстой пожилой абхазке, у которой таких конур в ЮВАО имелось десятка полтора, можно было не звонить.
Третий звонок был живущему в Рязани брату. Во-первых, надо было сообщить, что и как, во-вторых, позаботиться о дочке. Надька, его бывшая, тёплых чувств особых не вызывает, но дочку Марат любил. А собрать ребёнка в шко…
– Позывной, номер жетона, подразделение!
– А? – встряхнувшись от мыслей, Валеев обернулся к внезапно прозвучавшему со спины голосу.
– Позывной, номер жетона, подразделение? – повторил, не особо пряча издевательскую ухмылку, давешний эсбэшник-армянин.
«И тут армяне. Что ж мне с ними не везёт-то так?» отвлечённо подумал Марат, пытаясь отогнать неприятное предчувствие.
– Марат, тридцать семь пятьдесят один, шэ-о «Эр».
Особист удовлетворённо кивнул.
– Ну, пойдём.
– Куда?
Ухмылка стала шире.
– На контейнер, куда ж ещё? «Трубу» давай.
– А что я сделал? – Марат не спешил отдавать телефон. – В чём проблема-то?
– Во-первых, ты рассказал по открытым каналам связи, что работаешь в Конторе. Во-вторых, по ним же сказал, когда планируется следующий борт. В-третьих, ты ещё и нажрался, за километр от тебя прёт.
Марат сжал кулаки. Всё это, разумеется, было полнейшей чушью. Всё, что он успел сказать по телефону, тут точно так же говорил каждый второй, а каждый первый ещё больше. Насчёт же «нажрался» – грамм сто тёплой, нагревшейся за день водки он действительно попустил с пацанами в кубрике, но, опять же, «с запахом» сейчас на территории был каждый второй, как минимум. Что ещё делать сотне взрослых мужиков, которым нечем заняться?
Но Валеев прекрасно понимал, что ничего из вышеперечисленного оправданием ему не послужит, если затаивший злобу эсбэшник решит пойти на принцип. Подавив желание перемкнуть уроду с ноги в голову, Марат попробовал найти компромисс:
– Слушай, ну…
– Телефон, блять, сюда! – эсбэшник вдруг с места в карьер перешёл на крик. Со стороны КПП, привлечённый шумом, подошёл охранник, болтавший о чём-то с дежурным.
– Помощь нужна? – здоровенный жлоб с дубинкой, кобурой и наручниками предлагал помощь явно не Валееву.
– По-хорошему пойдёшь, или по-плохому? – осведомился армянин, протягивая руку. – Телефон сюда!
Мысленно сплюнув, Марат отдал телефон.
– Вот, хороший мальчик. Теперь шагом марш за мной.
Под конвоем грозно сопящего за спиной охранника, Валеев проследовал в расположение эсбэшников, где его водворили в контейнер и закрыли дверь. Наручниками, правда, приковывать не стали, и то хлеб.
* * *
Антон вздохнул и попробовал зайти с другой стороны:
– Слушай, а если такой вариант – с первой зарплаты он тебе половину отдаёт. Нормально?
Переполошившийся Гриша прибежал с криками «всё пропало!» полчаса назад, и вот уже пятнадцать минут Шарьин вёл правильную «осаду», пытаясь убедить особиста отпустить Марата и не фиксировать всё в официальных бумагах. Получалось пока не очень – на увещевания «быть человеком» армянин поддавался плохо. Новый подход, основанный на материальном стимулировании, вызвал куда больший интерес.
Впрочем, армянин отсутствием аппетита не страдал:
– Не, ну это не серьёзно. За ним сразу два косяка, тут за каждый из таких люди вылетают со свистом…
Шарьин вновь вздохнул, но говорить ничего не стал, демонстрируя мимикой, что мяч не на его половине поля. Эсбшник задумчиво поковырялся в носу и решился:
– Вся первая зарплата. Я скажу, на кого доверенность написать – есть тут в Молькино одна… До утра посидит, утром выпущу. Меньше выёживаться будет.
– Добро. – кивнул Антон. – Я с ним поговорю сейчас?
– Давай. Недолго только.
Отперев дверь контейнера, эсбэшник отошёл немного в сторону, демонстративно отбив пальцами дробь по кобуре с пистолетом. Антон всмотрелся в вонючую темноту внутри железного ящика – кажется, что-то шевелилось.
– Братан, ты как?
– Да ничего. – хмуро прозвучало из темноты. – Что там?
Шарьин, понизив голос, объяснил суть достигнутых договорённостей. В восторг Валеев не пришёл, но согласился, что это лучше, чем вылететь за ворота.
– Ладно, что уж, раз так… посижу до утра, завтра напишу доверенность.
– Давай, до завтра тогда. Воды надо, или ещё чего?
– Не, тут есть бутылка. Спасибо, Антох.
Эсбэшник подошёл поближе, дверь со скрежетом захлопнулась. Скупо попрощавшись с армянином, Антон вышел за калитку в ограждавшем эсбэшный «остров» заборе, где его терпеливо дожидался Петренко.
– Ну, что там?
– Да вроде как замяли – до утра посидит, утром выпустят. Зарплату первую отдаст.
– Суки! – яростно сплюнул Гриша.
– Ага. Но лучше так, чем никак. – развёл руками Антон. – Ладно, пора по норам. Насчёт зарплаты никому только. Старший ваш будет спрашивать – скажи, по телефону лишнее сболтнул, эсбэшники услышали и до утра на контейнер посадили, для науки.
– Да понял, понял. – пробормотал в ответ Григорий. – Не дурной.
С неба вновь начали падать тёплые капли дождя, быстро набирая темп, и друзья поспешили разойтись по казармам.
II
– Ну, что, давай… – Антон, излучая неловкость, протянул руку. Марат, демонстративно задумавшись на пару секунд, её всё-таки пожал.
Гриша, уткнувшийся взглядом в землю, пробубнил что-то в духе «что ни делается, всё к лучшему», чем вызвал у блондина гримасу нескрываемого раздражения и засмущался окончательно. Рукопожатие, впрочем, состоялось и тут.
Валеев закинул на спину рюкзак, вышел через КПП и, не оглядываясь, побрёл по грунтовке в сторону трассы на Краснодар. Его друзья, оставшиеся позади, переглянулись и синхронно вздохнули. Как-то на редкость неудачно всё получилось. С другой стороны, а что они могли сделать? Разве что уйти вместе с товарищем. Оно, конечно, «по-пацански», только глупо как-то. Марат, правда, так не считал, и явно обиделся, но все уже большие мальчики – переживёт.
– Морлок! – командирский голос, прозвучавший от выхода из казармы ШО 16 «Эр», заставил Петренко встряхнуться. – Ты хера там стату́ю Лота изображаешь? Давай в строй!
Вообще, в оригинале речь шла о Лотовой жене, но момент выказывать свою эрудицию был явно неподходящим. Стилос, при всех его положительных качествах, не оценил бы. Так что Григорий поспешил присоединиться к группе в дюжину человек, отправляющихся на тактическое
