богато, а кучер разряжен в бархат и кружева, на гишпанский манер. Для обычного министра это чересчур дорого. Стало быть, хозяин кареты — министр необычный. Князь Александр Михайлович Горчаков. Он уже не первый год руководит министерством иностранных дел, а кроме того занимает пост канцлера Российской империи. Выше только сам государь и горние ангелы.
Теперь уже сыщик откинулся на подушки, показывая всем видом, что партию выиграл именно он. Кавалергард смотрел недоверием, к которому, однако же, примешан был самый настоящий ужас. Митя же, быстро повторив про себя аргументы, обратился к триумфатору.
— Но с чего ты взял, что за этим похищением стоит иностранец?
Мармеладов постучал в потолок кареты, подавая знак кучеру остановиться.
— Ни один душегуб, бандит или убийца в городе не станет похищать дочку главного полицейского чина. Это бессмысленно. Риск слишком высок, пересилит любую выгоду. Случится что с девочкой, отец из-под земли достанет и жестоко отомстит. Вернут живой-здоровой за выкуп — та же ситуация. Неужто г-н Арапов даст им после всего спокойно тратить деньги? Чтобы другие отважились на подобное преступление? Нет, он и в этом случае найдет, пусть даже через год или через пять. Единственный, кто не побоится пойти на такую подлость — шпион. Он разыграет девочку как козырную карту, получит от обер-полицмейстера в качестве выкупа, скорее всего, даже не деньги, а некие секретные сведения и поминай, как звали.
— Все верно, Родион Романович, все верно, — шептал Ершов, чье лицо уже давно и непрерывно горело пурпурными пятнами. — Но как вы поняли, что этот негодяй — турок?
— Здесь, признаюсь, угодил пальцем в небо, а попал сразу в полумесяц, — развел руками Мармеладов. — Просто подумалось, что в святой день ни православные, ни католики на такое не сподобятся. А басурманина это не смутит. Потому нам никак нельзя медлить — кто не побоялся украсть ребенка, тот и убьет не задумываясь.
— Тогда зачем же вы карету остановили? — адъютант только было выкарабкался по отвесному склону к вершинам логических выводов сыщика, как тут же снова рухнул вниз.
— Потому что случайно, а лучше сказать — волею судеб, мы проезжали мимо того места, где сумеем найти подсказку: что же это за трава такая, к которой похититель склонность имеет.
Мармеладов вышел из кареты, давая знак остальным последовать за ним.
— Идемте же скорее, пока запах окончательно не выветрился.
V
Аптекарский огород не слишком подходит для прогулок. Нет, безусловно, здесь имеется приятный маленький пруд, а гостям показывают достопримечательность: три дерева, — ель, пихту и лиственницу, — посаженных самим императором Петром Алексеевичем сто семьдесят уж лет назад. Но знаете, как грядку с редиской не украшай, она все одно останется грядкой. Это место не для праздного шатания, здесь гитару или шампанское не сыскать.
Зато приятная тишина обволакивает всех входящих. Звенящая тишина, и сразу становится понятно, отчего она так называется — воздух буквально дрожит от трепетания крыльев сотен тысяч насекомых, жужжащих на самых высоких нотах, стрекочущих, пролетающих стремительно мимо или накручивающих спирали вокруг цветов.
Митя оглянулся в поисках скамеек и чертыхнулся вполголоса: ни одной до самого горизонта. Что же, придется и дальше ковылять, опираясь на одолженную приятелем трость. Можно было остался в карете… Но нет уж, дудки! Куда интереснее наблюдать, как охваченный азартом охотника Мармеладов раскрывает тайны этого дела одну за другой. Натертые мозоли за это, право, невысокая цена!
— В прошлом сентябре я делал для одного журнала перевод с немецкого. Речь в той статейке шла, помнится, о повальной моде на лечение болезней народными рецептами. Директор-распорядитель этого огорода помог мне тогда консультацией. Надеюсь, сейчас тоже подскажет правильно.
Мармеладов вел своих спутников в самый дальний угол, где заросли были гуще всего. Тут, у небольшой избушки, и обнаружили искомого консультанта. Он стоял на коленях между двумя грядками, густо заросшими зелеными побегами и, поплевывая изредка на пальцы, ковырял почву. Оглядывал обнажившиеся корешки, а после бережно укрывал их землей. Столько искренней любви проглядывало в этом отношении к каждой отдельной травинке, что Митя невольно залюбовался. А вместе с тем задумался: странная штука — жизнь. Один человек гнет спину, колени сбивает, пальцы запачкать готов и все ради того, чтобы эти махонькие цветочки, — да шут его знает, какое там растение, ну пусть цветочки, — крепли и тянулись к небу. Другой — злодей, который людей не жалеет. Девочку, такую же махонькую, может как травинку вырвать, убить без сожаления и раскаяния.
Адъютант же не задумывался. Он в принципе не склонен был к размышлениям, предпочитал действовать, пусть даже и опрометчиво.
— Эй, грязевик! — закричал Платон. — Позови-ка нам директора, да поскорее!
Человек распрямил спину, которая громко хрустнула и близоруко сощурился. Было ему на вид около тридцати лет, однако волосы уже начали выпадать, являя миру обширную лысину. Ершова он вниманием едва удостоил, а вот литературному критику кивнул с радушной улыбкой.
— А это, сударь, и есть директор Аптекарского огорода, — Мармеладов протянул руку, помогая садовнику подняться с колен. — Иван Николаевич, снова требуется ваша помощь.
— С радостью, Родион Романович. Все, что в моих скромных возможностях. Однако боюсь, за рамками ботаники я вряд ли смогу быть полезен.
Услышав о том, что придется распознавать траву по запаху, ботаник воодушевился. Пригласил всех пройти в дом — снаружи-то все цветет, ароматов столько, аж голова кругом, — где уж тут унюхать.
Избенка была без сеней, открывалась сразу в единственную, но довольно просторную комнату. Все в ней говорило о педантичной страсти хозяина к порядку — и бумаги, разложенные в три ровные стопки на письменном столе, и аккуратно застеленная кровать, вжатая в дальний угол. Вдоль стен стояли книжные шкапы, забитые толстыми томами. Мармеладов не сдержал профессионального любопытства. В двух обнаружились старинные травники вперемешку с изящными современными монографиями. Третий, расположенный против единственного окна, обращенного на восход, был доверху забит авантюрными романами.
— Иван Николаевич, вот уж не ожидал в вас такого интереса, — усмехнулся сыщик.
— Студенты таскают, — отмахнулся ботаник. — Мне подобную ерунду читать некогда, но эти книжки для иной цели вполне пригождаются. Гербарии в них сушу.
Он ополоснул руки в ведёрке, стоявшем у двери, вытер их обрывком холстины, висевшей подле на гвозде.
