история – ядерная криминалистика.
Линкольн подъехал к Стэннинг:
– Предположим, ты нашла кокаин, разбавленный на восемнадцать процентов содой и на два процента детской присыпкой. А что, если я дам тебе точно такой же кокаин? Разбавленный в точно таких же пропорциях? Эти улики будут похожи как две капли воды, и суд присяжных не задумываясь скажет, что это кокаин из одной и той же партии и пачки, но будет ли это истиной? Точно так же и с сигаретным пеплом. Какова вероятность, что одну и ту же сигарету начали курить в одном месте, а закончили на другой день, в другом месте? Вероятность, конечно же, очень невелика, тебе так не кажется?
– Вы определенно правы, – быстро проговорила Кристал, утратив, похоже, всякое желание задавать еще вопросы Линкольну.
– Был ли хоть один случай, когда вы предоставили суду доказательства вины, а подозреваемого потом отпустили на свободу? – поинтересовался Шин.
– Ни одного, – с напускной скромностью отвечал Райм. – Естественно, залог успеха в том, чтобы не спешить. Не запускать судебную машину, прежде чем будут собраны неоспоримые доказательства вины подозреваемого. Хотя я иной раз был бы не прочь обманом заставить преступника признать свою вину. Ну да ладно, давайте делать тест на индуктивно-связанную плазму.
– Масс-спектрометрия? Это мы можем, – отозвался Шин.
– Вы меня радуете.
– Но, любопытства ради… Зачем проводить подобную экспертизу? Это же сигаретный пепел…
– Для определения количества металла, конечно же, – пояснила Амелия Сакс.
Чарли Шин хлопнул ладонью по лбу:
– Черт, как же я сам-то не догадался! Гениально!
– Лучше способа для определения марки сигарет и не придумаешь, – раздумчиво отвечал Линкольн. – Особенно когда ничего, кроме пепла, нет. Куда лучше, разумеется, было бы провести экспертизу щепотки табака. Определив, насколько табак высох, можно установить точное время, когда щепотка эта превратилась в улику. А по веществам, которые в процессе высыхания табак впитал в себя, несложно предположить, где он до этого хранился… Однако надо понимать, что срок годности такой улики ограничен, – подумав, прибавил он.
Пока он говорил, Шин приготовил образец сигаретного пепла, и через несколько минут они получили результаты экспертизы. Посмотрев на монитор, Райм произнес:
– Цинк – 351,18, железо – 2785,74 и хром – 5,59. Мышьяка нет. Что ж, господа, мы имеем дело с «Мальборо».
– Вы это все на память знаете? – спросил пораженный Арутян.
Линкольн Райм пожал плечами, а точнее – только одним плечом. Неспособный из-за паралича на большее, он использовал этот жест, чтобы выражать самые различные эмоции.
– Вполне вероятно, что в обоих случаях мы имеем дело с одним и тем же человеком. Но не стоит забывать про такую штуку, как совпадение. Подозреваемый номер один мог выкурить сигарету «Мальборо» на месте нападения на Шери Таун, а подозреваемый номер два, стянув или стрельнув сигарету у первого, мог устроить ловушку для Кэтрин в парке напротив гостиницы «Маунтин-Вью». Из разряда фантастики, конечно, но в практике криминалиста и не такое встречается. Как долго ждать результатов генетической дактилоскопии?
– Еще несколько дней.
Линкольн поморщился:
– Да уж, ничем не лучше, чем в Нью-Йорке. Думаю, экспертиза нам ничего не даст – преступник слишком умен. Уверен, сигарету он не прикуривал: поджег кончик, а затем раздул огонь. Кстати, Эдвин Шарп курит?
– Раньше курил, – ответила Дэнс. – А может, и до сих пор балуется – наверняка мы не знаем.
– Еще возникли затруднения со следами обуви. Четкий у нас только отпечаток носка одного сапога, – сказал Шин. – Если это, конечно, вообще сапог.
– Согласна, это действительно похоже на ковбойские сапоги, – кивнула Амелия, разглядывая снимок отпечатка, сделанного электростатическим съемником. – Несколько лет тому назад ковбойские сапоги в Нью-Йорке разлетались как горячие пирожки. Виной всему стали внезапно набравшие бешеную популярность танцы в стиле кантри. Линкольн постоянно пополняет базу отпечатков обуви, но ваш след недостаточно четкий, чтобы определить производителя.
– Так, что там у нас дальше по списку?.. Ага, леска. Про нее, боюсь, сказать нечего: просто леска, – вздохнул Шин. – Ненавижу слово «просто», но что есть, то есть. Давайте-ка лучше взглянем на гильзы. Как я уже и говорил, в Шери, похоже, стреляли из того же самого пистолета, что и в Блантона.
– В отличие от сигаретного пепла, с пистолетом дела обстоят проще, – произнес Райм и заверил их: – Не бойтесь, здесь я точно придираться не буду. Скажите только: откуда взялся пистолет? Вы, по-моему, говорили, будто бы его украли у одного из ваших сотрудников?
– Вполне возможно, перед нами оружие Габриэля Фуэнтеса. Если что, детектива уже отстранили.
– Это я помню.
– Хотел бы я знать наверняка, – промолвил Шин. – Так нам было бы проще изобличить Шарпа. Он как раз находился неподалеку от автомобиля Габриэля, когда пропал ствол. Но утверждать, что это был Эдвин, мы не можем.
– Разве? – возразил Райм. – Дайте-ка мне поближе взглянуть на следы зацепа от выбрасывателя и на схему нарезов.
Шин разложил перед Линкольном фотографии восстановленных пуль и гильз.
– К сожалению, сравнить не с чем: образцов пуль и гильз Габриэля у нас нет. Я, конечно, звонил ему, но…
– Так я уж догадался, что сравнивать вам не с чем.
– Ну да, и немудрено, иначе разве бы мы стали просить вас о помощи!
– Вот именно, – отозвался Линкольн и нахмурился, вглядываясь в фотографии. – Сакс?
Несмотря на то что Линкольн и Амелия были больше чем просто коллеги, они все равно обращались друг к другу исключительно по фамилии. Кэтрин это всегда умиляло.
Сакс взглянула на фотографии и, не дожидаясь вопроса, ответила:
– Как по мне, так примерно тысячи четыре.
– Хорошо, – сказал Линкольн. – Мне понадобится серийный номер пистолета Фуэнтеса.
Поиск по компьютерной базе быстро выдал результат. Райм пробежал глазами по цифрам на экране:
– Так, пистолет выпущен четыре года тому назад нашими талантливыми австрийскими друзьями. Позвоните Фуэнтесу, спросите, когда он купил свой «глок» и как часто из него стрелял.
Арутян созвонился с Габриэлем, что-то записал в блокнот, а затем поднял на Линкольна глаза.
– Нам от него еще что-нибудь нужно?
– Нет, пока все. Но пускай будет на связи.
Фуэнтес купил «глок» три года назад и был его единственным владельцем. Два-три раза в месяц он ездил упражняться на стрельбище, каждый раз расходуя около пятидесяти патронов.
Райм задумчиво воззрился на потолок.
– Пятьдесят выстрелов, каждые две недели, в течение трех лет… На сегодняшний день получается три тысячи девятьсот выстрелов, – произнес он и посмотрел на Амелию. – Да у тебя, Сакс, глаз-алмаз!
– Вздутие латуни и трещины по диаметру шейки гильзы, а также глубина и ширина нарезов на самой пуле говорят о том, что из оружия стреляли часто и много, – пояснила Амелия
