Он выскочил в зал, подкрался к лестнице.
Силуэт милиционера отчетливо читался на матовом стекле старинной двери музея.
Тимур понял, что он в ловушке.
Смотритель, торопливо натягивая пиджак, вышел в сопровождении милиционера из подъезда дома, в машину. Машина рванула, тотчас начав завывать сиреной и тревожно мигая фонарем на крыше.
Тимур подергал дверь черного хода. Закрыто. Опять выглянул в окно. Машина стояла на прежнем месте, и по-прежнему работала мигалка. Но людей не было видно. Снизу донеслось громкое бряцанье отпираемых замков. Тимур заметался.
Деваться было некуда, и он стал выбираться тем же путем, каким и проник в музей. Он двигался как можно более осторожно. Машина мигала фонарем в двух метрах под ним. Если бы тихонько удалось спуститься, он, пожалуй, смог бы незамеченным исчезнуть с места преступления.
Однако «потихоньку» не получилось: сук, за который он схватился, собираясь сползти по стволу, оказался трухлявым. Раздался треск.
Тимур с оглушительным грохотом брякнулся на крышу «газика».
Милиционер, сидевший за рулем, пригнул голову, стал рвать пистолет из кобуры.
Крыша, спружинив, отбросила Тимку далеко в сторону.
— Стой! — заорал милиционер, пытаясь распахнуть заклинившую дверь.
Тимка поднялся и бросился наутек, прихрамывая и слегка заваливаясь набок. Сандалии его издавали в тишине улицы оглушительную чечеточную дробь.
Из мешка, прорвавшегося при падении, нечасто посыпались монеты.
Заработали милицейские рации.
Сосредоточенно пыхтя, водитель «газика» устремился вслед за Тимкой.
Другие милицейские машины стали стягиваться к центру города, блокируя район музея.
Несколько раз Тимур вынужден был давать задний ход, обнаруживая, что улицы, переулки и лазы, которыми он хотел воспользоваться для бегства, уже перекрыты милицией.
Смотритель музея задумчиво рассматривал раскрытую папку на столе, перебирая свитки, лежащие там. Свитков было теперь не пять, а четыре.
Затем он поднял голову и обнаружил, что на шкафчике вроде не хватает одного мешка с монетами. Встал на стул, пересчитал — так и есть. Дознаватель с блокнотом в руке смотрел на него ожидающе.
— Здесь тоже ничего не тронуто, — сказал смотритель. — Должно быть, похитителя вы спугнули. Все на месте!
Милиционер, по виду типичный цахец (черная кудлатая шевелюра, туповатый взгляд и длинные штопором усы), стоял на вверенном ему посту, перекрывая узкий проулок, круто уходящий к морю.
Тимур глядел на него, затаившись в тени кустов.
Длинноусый милиционер бдительно оглядывал пространство перед собой.
Вдруг простенькая колыбельная мелодия зазвучала в ночи.
Усатый разнеженно улыбнулся, глаза возвел к небу, внимая этим дорогим сердцу звукам.
Мелодия все звучала и звучала: ее источник, казалось, потихонечку перемещается в темноте.
Усатый стоял, вольготно привалившись спиной к стволу дерева, глаза его смотрели вдаль и ввысь. Обильные слезы текли по растроганному лицу, застревали в усах.
Тимур, на цыпочках ступая, прокрался поодаль от него — юркнул в проулок. В фонарном свете осталась поблескивать кривоватая монета. Вздохнув, усатый очнулся от наваждения. Вытер слезы с лица, светло заулыбался.
Затем, спохватившись, вновь бдительно и сурово устремил взгляд в темень перед собой.
Тимка, воровато озираясь, запрятал мешок в копешку сена возле дома.
…Он сидел на берегу бухточки и смотрел на другой ее берег, где светились окошки спортбазы, двигались тени, слышались голоса.
Погасло одно окно, второе… Разом вырубили свет в коридоре.
Тимур ждал.
Послышался едва слышный плеск, и он наконец увидел, что бухточку пересекает что-то светлое: Сандра плыла, держа над головой одежду.
— Ты здесь? — шепотом позвала она в темноту, боязливо выходя на берег.
Тимур не сумел сразу отозваться — у него перехватило дух. В звездном свете тело Сандры, вышедшей из моря, серебристо сияло.
Он покашлял. Она с облегчением вздохнула:
— Ты здесь? Ну, слава Богу!
Подошла к нему, и он встал.
— Х-холодно… — сказала она жалобно.
— На! Я полотенце принес! — Он вытащил руку из-за спины и протянул.
— Ты прелесть, Тимочка! — наговаривала она, растираясь полотенцем. — Т-т-так-кой заботливый… Пр-рямо пр-релесть! Х-холодно!
Она прижала руки к груди и вдруг прильнула к нему.
— П-п-по-греться! Никогда не думала, что море такое холодное бывает.
Тимка, окоченев от стеснения, коряво и неумело, боязливо обозначил объятия. Они так постояли немного, молчаливо и затаенно.
Она аккуратно высвободилась из его рук.
— Ты не поворачивайся, обещаешь? Я купальник выжму.
Тимур смотрел в темноту вытаращенными от напряжения глазами, лицо его тупо закаменело. За спиной Сандра выжимала купальник, слышно было, как журчит вода.
— Ну вот! — Она возникла перед ним, уже одетая. — Теперь не замерзну! Пойдем?
— Куда?
— Ка-ак?! Ты же обещал! В подвал! Или ты наврал мне все?!
— А-а… — вспомнил, с трудом возвращаясь, Тимка.
— …А Мурзила твой — точно! — какой-то не такой. Мы ему сгущеночки развели, котлет с обеда притащили — он поел. А потом мы на кросс пошли, в чулан его заперли, чтобы мадам Карабас не увидела. Пришли — нет Мурзилы! А чулан был заперт.
— Появится… Может, у него мамка там осталась? Соскучился. Решил навестить.
— Я первый раз тут ночью… — шепотом сказала Сандра и вдруг очень женским движением взяла Тимку под руку. — Страшненько! — хихикнула она.
Они прошли несколько шагов, и она заметила:
— А ты чего дрожишь? Тоже замерз? Или тоже боишься?
— Ну да! — обиделся Тимка, и в ту же секунду что-то непонятное с шипением и бойцовским воплем вылетело к ним прямо под ноги.
— Ой! — взвизгнула Сандра и спряталась лицом в грудь Тимке. Грозно растопорщившись, на тропинке стоял, выгнув спину, котенок. Глаза его фосфорически светились.
Тимка продлил, сколько можно было, ситуацию, потом пальцем постучал ее по плечу.
— Я же говорил: объявится. Это ж Мурзила твой. Она недоверчиво поглядела, сразу же развеселилась:
— Мурзила! Ну-ка, иди сюда, негодник! Кис-кис-кис!
Взяла на руки. Тот все еще косил глазами на кусты.
— Кто-то напугал тебя, бедненький!
Возле дома Тимка услышал осторожный призывный свист.
Они остановились. Из тени выступил Георгий, поманил его.
— Менты приходили. Расспрашивали, где я был, где ты. Ты чего натворил?
— Ничего не натворил, — твердо соврал Тимка.
— Точно? Я сказал, что ты весь вечер дома сидел. Только перед их приходом — они в девять с минутами были — на море пошел. Ты в бухте, я сказал, прикармливаешь. Понял?
— Понял.
— Чего натворил?
— Ничего не натворил.
— А девчонка откуда?
— Тебе-то что?
— Да не бойся! Не отобью, — хмыкнул Георгий. — У меня своих хватает.
— Они что-нибудь искали?
— Не понял. По дому походили. В подвал заглянули, в сарай.
— В подвал?
— А у тебя что? Что-то в подвале?
— То же, что у тебя!
— У меня-то ничего.
— Ну и у меня ничего.
Тимур вернулся к Сандре, которая поджидала его, поглаживая котенка, мурчащего у нее на руках.
— Давай постоим, подождем. Пока он уйдет.
— Кто?
— Да брат мой!
— А он ничего, симпатичный…
Тимур посмотрел на нее с удивлением:
— Когда ж ты успела разглядеть его?
— Не только разглядеть, но и послушать, о чем тебе говорил. Я любопытная, ужас! А что ты натворил, Тимурчик? Почему за тобой милиция охотится?
— Откуда я знаю? Ничего я не творил… Но они в подвал заходили!
Брат вроде бы ушел. Сандра и Тимур вошли за загородку сада. Остановились у входа в подвал.
Сандра вдруг побелела, когда Тимур открыл дверь.
Котенок с яростным писком вырвался из ее рук, спрыгнул и исчез в черном квадрате подвальной двери.
— Я… я… Мне плохо, Тим! — жалобно залепетала задрожавшими вдруг губами Сандра и схватилась ладонями за горло. — Я… я не могу, Тим!
Он закрыл дверь подвала. Она облегченно вздохнула, все еще сжимая руками горло.
— Все закружилось… Я задыхаться начала… Там плохо, Тим!
Вспыхнула спичка возле сарая. Там стоял Георгий, глядя на них, прикуривая. Что-то он подозревал, что ли?
— Иди тогда, — сказал Тимур. — Отвлеки его как-нибудь. Я тогда один.
Сандра направилась к Георгию.
Тимур подождал, пока она завяжет разговор, слышный ему на расстоянии, затем быстро раскрыл дверь и нырнул в подвал.
Так же светила масляная коптилка на корявом столике, стоял кувшин с водой.
Тимур вздохнул с облегчением: незнакомец, лежащий на соломе, пошевелился, узнав вошедшего. Выпустил из рук боевой топорик. Устремил на Тимку болезненно блестящие глаза.
