там как будто зацепило, показалось вроде бы знакомым… вроде бы домашний телефон: один, три тройки, три шестерки. Приметный номерок, где-то я его не так давно встречала. Где же? Черт, случается порой — настолько очевидно всё, что в упор не видится!
Интересно, если бы…
А хоть бы и кабы — ни припомнить (пустячок, вертелось в голове!), ни позвонить Тесалову (бумажку я в конце концов нашла) я так и не сподобилась. Неожиданно мне на голову свалилась Лерочка и, не желая слышать возражений, утащила меня на обед — на бизнес-ланч, как нынче называется. Не лаптем щи, так консоме ботфортом…
Бон аппетит.
Лерочка по своему обыкновению объявилась живенько. Еще из коридора было слышно:
— Здрасьте вам, Людмила Семеновна, как ваш радикулит? Помог массаж?
И голос заврегистратурой:
— Тьфу-тьфу-тьфу, с того раза думать позабыла. Поставила ты меня на ноги!
И Лерочка:
— А я что говорила: ловкость рук — и никаких таблеток! Если снова, не дай бог, прихватит — сразу же ко мне, не запускайте больше… Да, моя сестра у вас?
— В статистике сидит — вон, за дверью, где «Архив» написано. Нужно что?
— А на часок ее отпу́стите? Мы пообедать сходим.
— Да хоть на два. Смотрите, в сухомятку не питайтесь, Яночка твоя тоща, как манекен, мужику и прихватить-то не за что. Ей, кстати, передай, что после четырех она свободна, пусть только ключ от кабинета мне отдаст.
— Будет сделано!
— С обеда не спешите.
Младшенькая заглянула в мой апартамент:
— А, вот ты где. — Она небрежно притворила дверь. — Между прочим, от работы кони дохнут, слышала? Шабаш, короче, перерыв, культурно отдыхаем. Собирайся!
— Да я как-то…
Сестренка перебила:
— Ты сегодня завтракала?
— Кофе с сигаретой.
— Вот и я примерно так же, заодно и пообедаем. Ну, старшая, не тормози!
В конце концов, а почему бы нет? Не «сникерсом» же с колой перекусывать.
— Ладно. — Выключив компьютер, я надела куртку, прихватила сумочку. — Куда пойдем?
— Поедем, на своих двоих лениво. На Бухарестской есть приличное кафе. Ты же на колесах, нет?
— Поехали.
Сестренкино «приличное кафе» находилось всего в нескольких кварталах, по дороге только о погоде поболтать: питерская осень, что поделаешь. Проблем с парковкой не возникло, не центр всё-таки. Мы зашли в кафе. Неброский интерьер едальни мне пожалуй что понравился — без кухаркиных претензий на бомонд, необязывающе, но располагающе. Расставленные по периметру столы были разделены невысокими перегородками, получилось что-то вроде обособленных купе, создающих, скажем так, иллюзию приватности. Как принято в подобного пошиба заведениях, гардероб отсутствовал как класс, возле каждого «купе» имели место простенькие стойки-вешалки. Окна были занавешены тяжелыми портьерами, что лично мне, признаться, больше по душе, нежели «аквариумы» всяческих «Макдоналдсов»; по-моему, есть в витрине — вульгаризм… В общем, явно подразумевалось, что в этом заведении принято питаться, а не тусоваться или красоваться.
Народу было мало, из дюжины «купе» занято было меньше половины. Лерочка решительно прошла к угловому, равноудаленному от входа и от стойки бара, за которой находилась дверь на кухню, столику. Едва мы с ней разделись и уселись, возле нас образовался официант.
— Здравствуйте. — И персонально Лерочке: — Добрый день, Валерия Германовна, рады вам. Пожалуйста, меню.
Лерочка в меню не посмотрела.
— Кто из поваров на кухне, Шурик?
Тот ничуть не удивился:
— Сегодня сам Ашот командует. Баранина сегодня на славу удалась, цыплята хороши, заливная севрюжина из холодного… Как всегда, для вас — всё в самом лучшем виде!
— Так и быть, поверим. — И в мой адрес: — Закажем-ка тебе цыпленка табака, а мне…
Я проформы ради уточнила:
— У меня есть право голоса?
— А зачем? Говорю тебе, не пожалеешь, здесь единственное место в городе, где их по-человечески готовят. Во-первых, тут действительно цыплята, а не курицы, а во-вторых, они и в самом деле — табака.
Усмехнувшись, я смирилась:
— Верю на слово. Заказывай сама.
— Верно, слушай младшую. — Сестренка соизволила взглянуть на официанта: — Значит, так: один цыпленок табака, две севрюжины с хреном. Ну и зелень, разумеется, лаваш — короче, сам сообразишь. На десерт два кофе с коньяком, коньяк отдельно.
— Напитки? В качестве аперитива что-нибудь?
— Два сингапурских слинга [10]. А к закускам минералку принеси. На этом пока всё.
Официант откланялся.
— Я так понимаю, ты здесь за свою? — уточнила я сугубо очевидное.
— Не я — Руслан, он это заведение контролирует. На самом деле, эта забегаловка ему принадлежит — не формально, но… короче, да — на самом деле. Внятно изложила?
— Как будто поняла.
На мой аппетит сей факт не повлиял.
— Ты с ним до чего-нибудь договорилась? — поинтересовалась Лерочка.
Я кивнула:
— Созвониться. Завтра позвоню, там дальше видно будет.
О своем решении я сообщать не стала, успеет назудеться.
— Руслан тебе привет передавал, — сообщила Лерочка, — и здоровьем тети Лизы интересовался, — сестренка пояснила: — Он тогда мой разговор с ней краем уха слышал. Кстати, как она?
— Нормально, оклемалась в этот раз. А в остальном… — Я неопределенно повела плечами. — В этом заведении курят?
Лерочка поворотилась к бару:
— Шурик, пепельницу нам организуй!
Пепельница и коктейли были поданы с похвальной расторопностью. К коктейлям прилагалось блюдечко с маслинами, запотевшие бокалы украшали ломтики апельсина и лимона, листья мяты и засахаренные вишенки.
Пить можно было.
— Не выбежать бы мне из денег, мать, — обеспокоилась я этакими изысками.
Сестренка отмахнулась:
— Плюнь, еще чего! Всё спишем на мой счет — за меня здесь папик платит. Должен же он быть на что-нибудь полезен.
— Да я как-то не привыкла…
— Не дури. Кстати, я с ним переговорила, да, короче, Руслан мне обещал, что через день-другой все твои проблемы устаканятся. Ты типа не журись.
Оставалось лишь вздохнуть:
— Весьма признательна.
Сарказм сестренка опустила.
— А, как бы пустяки…
Сгустившаяся пауза мне как-то не понравилась.
— У тебя какие-то проблемы, младшая? — закурив, поинтересовалась я.
— Пардон, ты это, мать, с чего? — натурально удивилась Лерочка.
— Я же тебя знаю, младшенькая, как и ты меня. Когда тебя чего-то беспокоит, ты, к примеру, чересчур м-м… напористой становишься.
— О как!
— Именно. К тому же и в кафе ты не раздумывая к угловому столику прошла…
— А это-то к чему?
— Издержки подсознания: если человек… ну, не то чтобы чего-то опасается, конкретного чего-то, понимаешь, а попросту испытывает некий душевный дискомфорт, он в общественных местах стремится сесть лицом ко входу, а спиной к стене. Идиомоторика, мать, идиомоторика, проверено… Колись!
Сестренка хмыкнула:
— Ну ты и накрутила! А тебе не приходило в голову, что мне этот столик типа просто нравится? Всегда я здесь сижу… Ты слыхала сказочку про страны Простотакию и Непростотакию?
— Да погоди
