Интересно, а можно мне попросить подарок на день рождения? Пусть гречанка и китаянка притащат сюда этого чертового офицера прямо в кальсонах и потренируются на нём — час-другой повтыкают ему иголки. Потом я отведу душу — изобью его до потери пульса. А утром дружки придут провожать юного негодяя на причал (он ведь отправляется в дальние края делать себе имя и наживать состояние), а он сам появится лишь в последний момент — когда корабль поднимет якорь, к которому будет привязано тело.
— Моран, вы разве не собираетесь открыть свой подарок? Пока мы все тут не состарились в ожидании? — Мориарти кивнул на посылку.
Я разрезал бечёвку карманным ножом и только тут сообразил, что, вполне возможно, меня ожидает «приятный сюрприз». Очень в духе профессора: опробовать, например, новое взрывное устройство (бомба, присланная по почте, — вообразите!) на первом подвернувшемся под руку добровольце, то есть на мне. А потом греческая любительница ножей займёт моё место.
Разговоры затихли, жующие торт гости собрались посмотреть, как я разворачиваю бумагу.
Запертый деревянный ящик. Полированная вишня. Профессор вручил мне ключ. Замок сделан на заказ — ключ следовало поворачивать справа налево (удивительно, но многие, столкнувшись с подобной маленькой хитростью, тут же бросают всякие попытки и даже не пытаются повернуть ключ в «неправильную» сторону). В ящике, выстланном бархатом, обнаружились детали механизма, отдалённо напоминающего ружьё. Обычные дуло и казённая часть, очень крупная ложа с резиновым пузырём. А ещё ручной насос и кусок резиновой трубки.
София с любопытством разглядывала подарок, но остальные девицы подобными мужскими игрушками не интересовались. Прозвенел дверной звонок, и миссис Хэлифакс послала Полли и жену раджи встретить клиентов. Вечеринка вечеринкой, но дела шли своим чередом.
— Я заказал его у фон Хердера, — пояснил профессор. — Это духовое ружьё.
— Я знаю, Мориарти. У человека-тени с «Каллиника» был похожий игрушечный пистолетик.
— Работа фон Штраубензее, ненадёжная вещь. Хердер не уступит в точности вашему гиббсу, Моран. Бесшумное ружьё, никакой отдачи, стреляет револьверными пулями. Вообразите — у жертвы в голове мягкая револьверная пуля. Пистолета в руках нет, значит не самоубийца. В комнате, кроме него, никого. Или же дело происходит на улице, но на расстояние револьверного выстрела никто не подходил. Как такое могло случиться? Убийца спокойно прячется в полумиле от места преступления. Неразрешимая загадка. Полагаю, она заинтересует детектива с научным складом ума.
Разумеется, это я как идиот буду сидеть на дереве и суматошно накачивать ружьё для следующего выстрела. Хердер хорош для тех, кто попадает с первого раза. Я славлюсь своей меткостью. Почти всегда убиваю кошек, слонов и законников одним выстрелом. Но случается всякое. Может внезапно подуть ветер. Да и звери зачастую сначала лежат неподвижно, но, когда ты тщательно прицелился и наконец спустил курок, дёргаются по неким необъяснимым причинам, словно нарочно не хотят подставлять голову.
Я собрал ружьё. Детали подогнаны идеально — что твой игрушечный парусник. Да, помнится, на какой-то день рождения (мне тогда стукнуло девять или десять) я получил игрушечный парусник, хотя просил настоящее ружьё. Обиделся, запустил подарок в пруду возле Мазендеранского дворца шахини, обстрелял его камешками и потопил. Казалось, кроме меня, во дворе никого нет, но неожиданно я почувствовал спиной чей-то взгляд — оглянулся и увидел приоткрывшуюся в мозаичном полу потайную дверь. На меня уставился призрак с похожим на череп лицом. Теперь-то я понимаю: то был лишь белый мужчина, безносый и безгубый, но тогда я принял его за настоящее привидение. В подземельях дворца творилось страшное, даже я, совсем ещё ребёнок, знал об этом. Незнакомец таращился и скалил зубы, а я именно тогда понял одну любопытную вещь: я храбрец. Призрак меня совсем не страшил. Я ярился и одновременно оставался совершенно спокойным. Злился, но мыслил ясно. Время замедлилось, я властвовал над ним. Оставшимся камешком запустил прямо в потустороннее явление. Люк захлопнулся, и больше я призрака не видел{52}. Женщины из дворца уверили нас, что никаких привидений здесь не водится. Августа и Кристабель умирали от любопытства и жаждали леденящих кровь подробностей, но мама велела мне держать язык за зубами. Наша хозяйка могла оскорбиться и подговорить сына заключить договор не с хорошей английской королевой, а со злым русским царём.
Сколько лет минуло с тех пор, и вот я снова получаю игрушечный парусник вместо настоящего ружья. Пусть эта безделушка смертоносна, но Мориарти не понимает главного. А как же «бабах»! Испуганные цапли срываются с веток! В ушах гремит эхо выстрела! Оно ещё не затихло, а зверь валится как подкошенный. Взводишь затвор, и на землю со стуком падает пустая гильза. Это и есть идеальный выстрел. А тут всего лишь какой-то жалкий «пух».
К подарку прилагалось телескопическое устройство. Я навёл его на профессорский глобус. Нужно сначала испробовать ружьё, прежде чем браться за настоящую работу. Фон Хердер — великолепный механик, но я не доверил бы слепцу изготовление оптических штуковин… даже если линзы ему шлифуют в Венеции.
Ружьё было лёгким. Я взвесил его на руке, чтобы приноровиться. Полагаю, найду ему применение. И у него тоже появится послужной список. Торговцы, завсегдатаи клубов, австралийцы, стукачи, детективы. Но не тигры, не волки, не охотники и даже не туземцы. Скучный рабочий инструмент.
Гости уставились на меня.
— Вы не поблагодарите профессора за подарок? — поинтересовалась миссис Хэлифакс.
Мориарти скорчил кислую мину и отвернулся.
Следовало что-то сказать, но я не находил нужных слов.
— Пойду к осам, — объявил профессор и удалился в свой кабинет без окон.
Шампанское закончилось, но у нас оставалось пиво, джин и виски. Пербрайт нализался и затянул было что-то из репертуара Мэри Ллойд, но Тесси Слониха, горячая поклонница актрисы, уселась на констебля верхом и велела ему заткнуться.
Я разобрал ружьё и сложил обратно в ящик. София Кратидес подозрительно покосилась на мой подарок:
— Предпочитаю ножи. Приятно подобраться поближе. Заглянуть в глаза.
Я снова вспомнил взгляд белой тигрицы. Может, рассказать о ней Софии? Я ещё никому не говорил о том случае. Почему — не знаю. Вероятно, боялся показаться слабаком. Да и некому было говорить.
— София, а сколько вам лет?
Знаю-знаю… Даме не следует задавать подобный вопрос. Но то была вечеринка в честь моего дня рождения, а дама была иностранкой, у них другие правила.
— Двадцать семь, — отозвалась девушка, глядя на меня ясными глазами.
Всё же не вполовину меня моложе. Но почти. В тот момент это показалось мне важным.
Из всех присутствующих на празднике барышень София единственная не взяла бы денег. Знаю-знаю… Я сам говорил: вы всё равно платите, так или иначе, а когда имеешь дело со шлюхами, сумма хотя бы ясна с самого начала. Но иногда так хочется обмануться, представить, будто тебе что-то отдали задаром.
Я попросил её поцеловать именинника. Но у нас неважно получилось.
Время шло. Душитель Паркер взялся за варган. Он виртуозно владеет этой нелепой штуковиной, во всяком случае так говорят знатоки. Мистресс Строгинс закружила Полли в фокстроте.
София, хоть немного обслюнявленная и исколотая моими усами, любезно пригласила меня, но я не соблазнился греческими плясками. Слишком часто и слишком многие женщины били о мою голову посуду. Мисс Кратидес пригласил Саймон Карн. Мошенник оказался проворным танцором, несмотря на горб.
Чуть позже я отправился в уборную, располагавшуюся на лестничной площадке, на первом этаже. Выпито было немало, но я твёрдо держался на ногах. Славные офицеры Первого Бенгалорского могут выпить целое море, но всегда готовы к поверке или к битве. Справив нужду, я подошёл к комнате Фифи. Из-за двери доносились ритмичное поскрипывание кровати и знаменитые стоны француженки. Мне показалось, Фифи стенает громче обычного. Офицер пыхтел, как неисправный паровоз.
Нужно было ворваться туда и стащить этого сосунка с девчонки. Пусть тихонько посидит в уголке и поучится у старших, посмотрит на особый манёвр Морана Душегуба. Я бы заставил Фифи кричать, не просто кричать — вопить почище ирландской баньши, у которой отрывают ногти на ногах. Кровать под нами бы развалилась, и мы продолжали бы кувыркаться на голых пружинах.
Да, нужно было так сделать.
Но я устало присел на ступеньки и уснул. А когда проснулся, понял, что сжимаю в руках деревянный ящик с духовым ружьём. Зачем мне вздумалось тащить с собой в уборную подарок Мориарти — бог весть. Давно миновала полночь. В доме всё стихло, только в дальней комнате кто-то плакал. День рождения закончился.
