Элли не имела ни малейшего представления, как далеко они успели отъехать от школы, когда машина неожиданно резко повернула на несколько большей, чем нужно, скорости. Даже абсолютно ничего не видя, Элли отлично представляла себе, как в этот момент выкручивает руль водитель, борясь с заносом на обледеневшей дороге. Именно в этот момент она прыгнула, вытянув руки в том направлении, где должен был находиться водитель, и в следующее мгновение ощутила под пальцами его теплые волосы и твердый череп.
А потом, как ее учили, воткнула два пальца с острым маникюром ему в глаза.
Водитель завопил, машина пошла юзом.
Выругавшись, Гейб схватил ее за руки и потащил на себя, но Элли не отпускала водителя, и чем сильней тянул ее в свою сторону Гейб, тем яростнее она впивалась ногтями в лицо и глаза его напарника. В следующую секунду Элли поняла, что машина начала выходила из-под контроля. Судя по всему, Гейб тоже это понял, поскольку оставил девушку в покое и перегнулся через сиденье, чтобы перехватить руль. Но так и не успел этого сделать, поскольку машина со страшным лязгом и грохотом во что-то врезалась, после чего мир перевернулся.
* * *
По прошествии некоторого времени Элли начала задаваться вопросом, жива ли она — или уже на пути в лучший мир.
Она все еще ничего не видела, а все ее тело, каждую его клеточку, пронизывала сильнейшая боль.
Левая рука почти не двигалась, что-то твердое врезалось в спину.
И что самое ужасное, ей на лицо капала какая-то холодная жидкость. Вцепившись кончиками пальцев в грубую материю, закрывавшую от нее мир, она начала стаскивать с себя черный мешок, который злоумышленники надели ей на голову. Это ей удалось с большим трудом, поскольку плечо при каждом движении будто горело огнем.
Теперь она получила возможность видеть, но вокруг было так темно, что неясные блики и тени никак не хотели складываться в законченную картину. Наконец до нее дошло, что она смотрит на баранку автомобиля, находящуюся у нее над головой.
Глядя в полном недоумении на руль и болтающиеся в замке зажигания ключи, она наконец осознала, что лежит на крыше салона перевернувшегося автомобиля.
Повернув не без труда голову влево, она увидела залитое кровью лицо с остекленевшими голубыми глазами, сразу же напомнившими ей о Джу. Потом поняла, почему не может двигаться. На нее всей массой своего тела навалился Гейб. Возможно, он уже умер, но она нисколько не была в этом уверена.
Тихонько подвывая от ужаса, она вытащила из-под него левую руку, потерявшую всякую чувствительность, после чего попыталась спихнуть Гейба с себя, используя как правую руку, так и обе ноги. При этом ее правое плечо пронзала такая дикая боль, как если бы кто-то тыкал в него ножом. Как бы то ни было, ей понадобились все ее силы и терпение, чтобы освободиться от ставшего вдруг очень тяжелым Гейба, после чего она совершенно лишилась энергии и некоторое время лежала без движения, опасаясь, что от многочисленных травм и огромной слабости может погрузиться в беспамятство.
Но тут включился внутренний голос.
«Выбирайся наружу, Элли, — верещал он на такой высокой ноте, что у нее начало звенеть в голове. — Вылезай из машины. Немедленно!»
Хотя она могла двигаться лишь с большим трудом, ей через минуту или две удалось пробраться к двери. Левая рука совершенно не действовала и висела плетью. Элли отметила это обстоятельство с каким-то холодным, даже отстраненным удивлением и любопытством.
Действуя одной только правой рукой, она дотянулась-таки до дверной ручки и потянула за нее. Но ничего не произошло, дверь не открылась. Тогда она потянула сильнее и услышала наконец, как щелкнул замок. Вздохнув с облегчением, Элли толкнула ее, но дверь приоткрылась всего на несколько дюймов. Судя по всему, ее заклинило в сугробе или переплетении ветвей росшего на обочине густого кустарника.
Чуть не плача от растекавшейся по телу боли, Элли вернулась на прежнее место, после чего, опершись спиной о безжизненное тело Гейба, подтянула к груди колени, а затем, с силой распрямив ноги, с размаху ударила подошвами ботинок в толстое дверное стекло.
Потом ударила еще раз. И еще.
При каждом ударе она кричала от боли, но с каждым таким ударом дверь приоткрывалась еще на дюйм или полтора. Три-четыре удара — и дверь открылась ровно настолько, сколько ей было нужно, чтобы выбраться из салона.
Она выползла из машины в прямом смысле вперед ногами, после чего некоторое время стояла в снегу на четвереньках, переводя дух, собираясь с силами и тихо, по-собачьи, поскуливая.
Сквозь ветви окружавших ее деревьев струился голубоватый лунный свет. Схватившись за нижнюю толстую ветку правой рукой, она медленно поднялась на ноги, стиснув зубы, чтобы не закричать снова.
Потом медленно обошла машину по широкой дуге и замерла в изумлении. Дороги нигде не было видно, а перевернутый автомобиль, лежал, казалось, посреди густого леса.
Не имея ни малейшего представления, где находится, и не получив ни одной подсказки от пребывавшего в заторможенном состоянии сознания, она просто двинулась, прихрамывая, в противоположном от машины направлении, ориентируясь по оставленной колесами в снегу колее. Так она брела какое-то время, показавшееся ей бесконечным, пробираясь сквозь заросли папоротника и кустов и обходя купы деревьев, пока не поднялась на насыпь и не вышла наконец к узкой грунтовой сельской дороге.
Левая рука болталась у плеча, словно некий посторонний предмет, и это так испугало Элли, что она старалась придерживать ее менее поврежденной правой, чтобы левая не слишком раскачивалась при ходьбе. Но какие бы страхи и боли ни мучили ее, она, хотя и хромала, шла довольно быстро, интуитивно стремясь оказаться от разбитой машины как можно дальше.
Через некоторое время она добралась до места, где машину занесло и она пошла юзом, пока окончательно не вылетела с дороги.
Элли продолжала упорно идти в противоположную от места катастрофы сторону, хотя дорога странным образом расплывалась у нее перед глазами. Казалось, что-то мешало ей нормально видеть. Она подняла руку к лицу, чтобы протереть глаза, а когда отвела ее, обнаружила на пальцах кровь.
«У меня кровотечение, — подумала она без каких-либо эмоций, как если бы просто констатировала факт. — Что ж, ничего удивительного».
На некотором расстоянии от нее послышался шум работающего автомобильного мотора, но она не могла понять, с какой стороны доносится этот звук; тем не менее попыталась ускорить шаг, хотя и раскачивалась, как пьяная, из стороны в сторону. Однако из-за сделанного ей усилия кровь из раны на голове потекла еще сильней и теперь капала на дорогу с каждым ее шагом, так что за ней протянулся кровавый след, хорошо заметный на белом снегу.
К тому времени, когда на дороге появился наконец автомобиль, двигавшийся в ее сторону, она до такой степени выбилась из сил, что не смогла даже отойти на обочину, а просто замерла на месте и, подняв над головой правую руку, глядела в слепящий свет фар.
Машина остановилась.
Она слышала, как распахнулась дверца, но ничего не видела из-за заливавшего дорогу света.
Время, казалось, опять замедлило свой бег, и минута растянулась в века.
— Кто вы? — пробормотала она сквозь сжатые зубы, и тотчас спросив себя, задала ли она вопрос вслух или нет.
— Элли, это ты? Господи, что с тобой случилось? — послышался мужской голос.
В следующую секунду мужчина вышел из круга слепящего света, и Элли увидела его исказившееся от ужаса лицо.
Радж Пэтел!
Как только он протянул к ней руки, она рухнула в его объятия.
Золотистый свет. Мягкие одеяла. Блаженное тепло. Мучительная боль.
Элли слышала вокруг себя голоса, но не находила сил, чтобы открыть глаза.
— Как она?
— Все еще без сознания.
— Неужели дела так плохи?
— Ну, не так, чтобы очень хороши. Вы только посмотрите на нее!
Кто-то держал ее за руку и шептал что-то на ухо.
Почти безболезненный укол.
Тишина.
* * *
Элли со стоном медленно открыла глаза. Верхние веки будто приклеились к нижним и казались очень тяжелыми.
Постепенно ей удалось сфокусировать взгляд. Все предметы, которые она увидела, оказались белыми. Белая кровать. Белые стены. Белые шторы, сквозь которые струился белесый свет.
У нее болело все, каждая частичка тела. Когда она облизнула разбитые губы, они показались ей чужими, так сильно они распухли. Несмотря на это, она попыталась было что-то сказать. Но не смогла: так у нее пересохло в горле.
Господи! Кто бы знал, как хочется пить.
С усилием она повернула голову направо. Это движение тоже не далось ей без боли, но было вознаграждено. Там, куда она посмотрела, спал в кресле Сильвиан, скрестив на груди руки. Во сне он казался совсем юным, хрупким и уязвимым.
