Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]

– Давайте, ребята, на паровоз, – приказал Коля Воронцову и Рудакову. – Спокойно все объясните. Виктор! Мы – в вагон.

Поезд тронулся. Коля и Виктор по переходам добрались до восьмого вагона. В отличие от рабочего на шоссе и обходчика проводник все понял с полуслова.

– Вам нужен хромой пассажир? Сейчас… – Он подошел к купе, в котором ехал Магницкий. – Попутчиков нет, он один.

– Нам крупно повезло, – сказал Виктор. – Давайте, – кивнул он проводнику. Тот постучал в дверь.

– Да-да! – послышался скрипучий голос.

– Пассажиры новые, – виновато сказал проводник.

– Житья нет, – проскрипел старческий голос.

Дверь поползла в сторону, в коридор выглянул человек лет семидесяти с выразительным лицом много пожившего и много повидавшего пройдохи.

– Спать когда прикажете?

– А вот сейчас постелем и будем спать, – бодро сказал проводник и повернулся к Виктору и Коле: – Заходите, граждане. Вот ваши места.

Проводник ушел. Магницкий подозрительно посмотрел:

– Попутчики, значит?

– Попутчики, – кивнул Коля.

Сейчас начиналось самое трудное. С первых секунд нужно было взять верный тон, найти точные, не вызывающие никаких сомнений слова и сломить, подавить сопротивление опытного жулика, заставить его поступать в дальнейшем так, как это требовалось по плану операции. Если произойдет ошибка – она повлечет крайне нежелательные последствия.

«Конечно, все, что мы связываем с Магницким, – только предположения, – думал Коля. – Он может ехать в Москву совсем не по нашему делу и вообще без дела – ленинградцы могли и ошибиться. Но разговор следует начинать уверенно и начистоту. Такие обыкновенно ценят нашу откровенность».

Коля протянул Магницкому служебное удостоверение. Тот прочитал и с улыбкой возвратил:

– С этого нужно было начинать, гражданин начальник. Сами посудите: какие попутчики садятся в экспресс посреди поля? Я сразу все понял.

– Это делает вам честь, – серьезно сказал Коля. – С какой целью едете в Москву?

– У меня в Москве целый клан родственников, – улыбнулся Магницкий. – Дядя Станислав, тетя Ядвига, племянница Алечка. Разве закон запрещает их навестить?

– А вот этот поток слов уже не делает вам чести, – все так же серьезно продолжал Коля. – Вы освободились из лагеря год с небольшим. За это время вы уже успели скупить шестьдесят граммов золота и платину у Воробьева на фабрике и у Грушевского.

– У коллекционера, – уточнил Виктор. – Почему у вас такое каменное лицо?

– Вы хотите, чтобы я скакал от радости? – пожал плечами Магницкий. – Ну, хорошо. Все это так. И что же?

– Закон от седьмого августа тысяча девятьсот тридцать второго года вам известен? – спросил Коля.

– Что-то о хищениях? – равнодушно проговорил Магницкий, но где-то глубоко в его глазах на мгновение мелькнул страх, и Коля понял, что начало разговора получилось хорошее.

– Прошу понять меня правильно, – сказал Коля. – Я не угрожаю вам, я вам разъясняю: на основании этого закона вам грозит изрядный срок, Магницкий.

– Я вас понял. Что вы хотите от меня?

– Помочь вам, – сказал Виктор. – Помочь вам хотя бы на старости лет отойти от грязных дел и остаток жизни прожить честно и спокойно.

– Он верно говорит, – подтвердил Коля. – Если вы сдадите незаконно приобретенный металл – вы можете рассчитывать на серьезное снисхождение.

Магницкий достал старинный кожаный портсигар, неторопливо раскрыл, протянул Коле и Виктору: они отказались, и тогда Магницкий закурил сам.

– И это все? – он лукаво посмотрел на Колю и с видимым удовольствием затянулся. – Я сдам металл, и мы разойдемся? И для этого вы ночью прыгали в поезд?

– Приятно иметь дело с умным человеком, – улыбнулся Виктор.

– Безусловно, – Коля подвинул Магницкому пепельницу. – Как видите, мы на вас не наседаем. Мы рассчитываем на вашу сознательность.

Магницкий рассмеялся:

– Бог с вами. В конце концов и возраст у меня критический, и устал я, да и люди вы, скажу прямо, симпатичные. Клятв я никому не давал, да и известно мне с гулькин нос. Если сумеете воспользоваться – ваше счастье.

– Я сгораю от любопытства, – шутливо сказал Виктор.

– Дело в том, что я рискнул, – продолжал Магницкий. – Люди измельчали. Два грамма, сорок граммов. Это, знаете, юнец какой-нибудь, так сказать, начинающий Ротшильд может надеяться по крохам собрать состояние. Я же искал куш! И я его нашел! Вернее сказать, куш нашел меня. О, это объяснимо. С дореволюционных времен в обеих столицах знают Магницкого как делового человека, масштабного человека. Вероятно, поэтому я и получил вот эту записку. – Он протянул Коле свернутый трубочку лист бумаги. – Это было вчера. Я шел домой. Ко мне подошел человек, я его не знаю. Сунул записку и ушел. Приметы вас интересуют? Ей-богу, спросите что-нибудь полегче.

Коля развернул листок, прочитал вслух:

«Завтра перед обедом, Столешников, 5, ремонт часов. Хвылин…»

– Завтра – это значит уже сегодня, – вздохнул Магницкий.

– А почему вы уверены, что вас ждет куш? – спросил Виктор. – В записке об этом ни слова.

– Вы правы, – Магницкий хитро посмотрел на Виктора. – Но здесь-то и началось то, что меня и вдохновило и испугало одновременно! Уходя, этот посланный добавил на словах: «Просили передать, что речь идет об очень крупной партии ценностей. Вы должны подготовиться».

– И вы подготовились? – спросил Коля. – Достали деньги?

– За кого вы меня принимаете? – возмутился Магницкий. – Кто и когда возит с собой наличные? Слово Магницкого – вот его деньги! Я не Гобсек какой-нибудь. У меня миллиона нет. Я просто сбыл бы их товар по частям и получил комиссионные.

– Понятно. Вас могут встречать? Меня интересует ваше личное мнение.

– Впрямую, нет. Но прийти посмотреть, что к чему, – могут.

– Согласен, могут. – Коля сел рядом с Магницким. – Поэтому сделаем так: вы самостоятельно пойдете на привокзальную площадь, на стоянке вы увидите такси номер пятнадцать-тридцать один и сядете в него. Вас привезут куда надо. Прошу помнить: наши сотрудники все время будут рядом, так что ведите себя разумно.

– Бог с вами! – Магницкий всплеснул руками. – Делайте что хотите! Я кукла в ваших руках!

– Ну и чудно, – улыбнулся Коля. – Выйдем в коридор, – попросил он Виктора.

В коридоре Коля открыл окно. Ударила струя встречного воздуха, запахло паровозным дымом.

– Знаешь, что меня беспокоит? На той стороне – не дураки. Я бы на их месте взял Магницкого прямо с вокзала. К такому варианту мы не готовы.

– Почему? – Виктор пожал плечами. – Нас четверых и встречающих сотрудников будет вполне достаточно, если что. Оправдается твой прогноз – возьмем всех и будем разматывать от нуля. Не так надежно в смысле результата – согласен, но другого выхода все равно нет.

– Хорошо. Если Магницкого встретят – берем всех.

Но Магницкого никто не встретил. Старик спокойно сел в предназначенное ему такси и уже через двадцать минут был в МУРе. Шофер для верности попетлял по переулкам, но слежки не заметил.

Пришел дежурный, с улыбкой положил на стол белый мужской полуботинок:

– Дворник Хасанов принес. Вот его заявление и протокол.

– Материалы проверки Смирнова поступили?

– Да. Справки. Смирнов судился за взятку. Судимость снята за давностью. Обратили внимание, Николай Федорович, на ботинке какое-то пятно?

– Похоже на кровь. – Коля включил настольную лампу. – Направьте на экспертизу. Теперь вот что. Свяжитесь с УБХСС, попросите немедленно организовать «куклу». Восемьсот тысяч рублей.

– Есть! – Дежурный ушел.

Коля позвонил в ДПЗ и попросил доставить Магницкого. Потом позвонил домой.

– От Гены письмо. – У Маши был взволнованный голос. – Его переводят в область.

– Он доволен?

– Ничего не пишет, – вздохнула Маша. – Странное какое-то письмо. Сухое.

– Некогда ему, – успокоил Коля жену. – Сама знаешь – у нас не курорт, расписывать некогда. Женился бы он, что ли.

– В отпуск я непременно к нему поеду, – сказала Маша. – Только отпуск-то – через год. Весной. Скоро домой придешь? Ты ел?

– Ел, – соврал Коля. – Не волнуйся, я, может, сегодня домой не попаду. Совещание начинается в двадцать тридцать.

– Николай. Тренируй тембр голоса. Он тебя все время выдает. Звони, я буду волноваться.

– Ладно. – Коля положил трубку на рычаг и посмотрел на фотографию жены: она лежала на письменном столе под стеклом. «И как только Маша узнаёт? Ведь чепуха это – насчет тембра голоса. Нормальный был у меня голос». Коля приподнял стекло, поправил фотографию. «Любит она меня, вот и узнаёт», – подумал он с нежностью.

Привели Магницкого. Коля усадил его в кресло у стола и сел напротив.

– Иван Карлович, – мягко начал Коля. – Мы теперь с вами почти – сотрудники. Поэтому не нужно называть меня «гражданин начальник». Меня зовут Николай Федорович. Понятно, да?

– Вполне, гражданин… Николай Федорович.