Восьмого июля… Что ж, число Рахманова вполне устраивало. Ну и дела! Каждый его вопрос так и ложится точно в десятку.
— И где произошел акт купли-продажи? У Лотарева? Или у вас?
— Ни там, ни там. Восьмого июля я устраивала… ужин для друзей. В ресторане «Континенталь». Лотарев привез картину прямо туда.
— И вы с ним там же расплатились? Во время ужина?
— Нет. Лотарев куда-то уезжал. И оставил картину… для ознакомления. Я решила ее купить. Ну и расплатилась, когда Лотарев вернулся.
— Когда? Можете назвать точную дату?
— Он вернулся дня через три-четыре. Я помню день недели. Понедельник.
— Понедельник был двенадцатого.
— Значит, двенадцатого.
— Опять же, где это было? У вас? Или у Лотарева?
— У меня. Лотарев заехал ко мне… в первой половине дня. И я с ним расплатилась.
— Сколько вы ему заплатили?
— Пятнадцать тысяч.
— Серьезная сумма.
Новлянская усмехнулась:
— Серьезная. Но и Лотарев серьезный художник.
— Что, у него и другие покупают картины?
— Понятия не имею. Честно говоря, меня это не интересует. Картины Лотарева мне нравятся. Это настоящее искусство. Поверьте, я в этом немного разбираюсь.
— Что же это была за картина? Пейзаж? Натюрморт?
— Портрет. Женский портрет.
— Ясно… Вера Николаевна, вы случайно не знаете, куда уезжал Лотарев на эти четыре дня?
— Не знаю. Мне Лотарев сказал, что ненадолго уедет. И все.
— А давно вы видели Лотарева в последний раз?
— В последний раз я видела его именно тогда. Когда расплачивалась за картину.
— То есть после этого дня вы его ни разу не видели?
— Ни разу.
— Но перезванивались?
— И не перезванивались. Зачем? У Лотарева свои дела, у меня свои.
— Понятно. Вера Николаевна, сейчас я вам опишу человека. Попытайтесь вспомнить, нет ли такого среди ваших знакомых? Хорошо?
— Пожалуйста…
— Ему лет сорок пять — пятьдесят. Выше среднего роста Моложавый. Носит короткий седой бобрик. Загорелый. С легкими дефектами кожи. Глаза светлые. По некоторым данным, его зовут Игорь Кириллович. Фамилия начинается на «С». У него может быть машина, «Жигули» шестой модели светло-серого цвета. Может быть, вы встречали такого человека?
Подумав, Новлянская покачала головой:
— Игорь Кириллович… Да еще с фамилией на «С»… Нет. Среди моих знакомых такого точно нет.
— Допустим, мы забыли об имени-отчестве. У нас есть только внешние признаки.
— Внешние признаки… Да нет. И по ним среди моих знакомых нет такого человека. Есть человек с седым бобриком. Но у него карие глаза. И он абсолютно лишен дефектов кожи.
Похоже, у Новлянской он больше ничего не узнает. Впрочем, большего ему и не нужно. Об остальном можно будет спросить у Лотарева. Вставая, улыбнулся:
— Вера Николаевна, большое спасибо. Не смею больше вас задерживать.
Подписал пропуск, проводил до двери. Взглянул на часы — половина первого. Лотарев вызван на два. Что ж, хоть сегодня успеет без спешки пообедать. А заодно и осмыслить то, что услышал от Новлянской.
Повестка
Поставив шестерку на свое место во дворе, я на несколько секунд задержался в машине. Четверть двенадцатого. Раннее для меня возвращение. Но из-за Алены, точнее, из-за того, что ее нет в Москве, меня вдруг стали раздражать шумные компании, вроде той, где я только что провел несколько бессмысленных часов и откуда смотался задолго до конца вечеринки, чуть не взвыв от тоски.
Посидев в темноте, выключил мотор. Вышел, запер машину.
Алены не будет еще неделю. Сейчас она вместе с курсом на картошке, где-то под Шатурой. Я даже смотрел по карте, где же эта самая Шатура. Оказалось — на самом краю Московской области. В двух присланных за это время открытках Алена предупредила: там, где они роют картошку, дорог практически нет, так что мои намерения приехать к ней на машине лучше оставить и дождаться, когда вернется весь ее курс.
Постоял, осматривая ночной двор. Ощутив осенний холод, все-таки конец сентября, пошел к дому. Войдя в подъезд, пошарил в кармане, нашел ключи. Открыл почтовый ящик, достал сложенные пополам газеты. Вызвал лифт, поднялся на одиннадцатый этаж.
В квартире первым делом полез в холодильник, достал бутылку молока, яблоко, сел за стол и только сейчас заметил лежащий на газетах серый листок.
Налив полную чашку молока и сделав глоток, подумал: газеты были сложены, вот и не увидел листка. Что это? Обычно так выглядят уведомления о посылках или телеграфных переводах. Подтянув бумажку к себе, вчитался. Ну и ну… Такого я еще не получал. Повестка в прокуратуру, куда я должен явиться завтра в качестве свидетеля.
Нажал кнопку стоящего на столе «Филипса» и нашел музыку. Не спеша отпивая молоко, стал изучать бумажку. В ней сообщалось: завтра в четырнадцать ноль-ноль мне, Лотареву С.Л., надлежит явиться в Прокуратуру РСФСР, к некоему «след. Рахманову А.В.». То есть к следователю.
Повестка меня не обрадовала, но и не вызвала особых опасений. Перебрав все, что произошло со мной за последние полгода, я вспомнил два более-менее серьезных происшествия, случившихся на моих глазах: драку в ресторане и автокатастрофу. Мелькнула мысль о поездке в Смоленскую область с Юрой и Женей, но я постарался отогнать ее подальше. Не может быть, чтобы вызывали из-за этого. Ведь прошло больше двух месяцев. Стал вспоминать подробности драки в ресторане и автокатастрофы. Но опять подумал: вдруг вызов связан с той поездкой. Снова успокоил себя, но на всякий случай набрал Сашкин номер. Трубку никто не снял. Решив позвонить позже, я прихватил «Филипс» и перешел в темноту комнаты. Сел в кресло. Знакомая музыка наконец отвлекла от тревожных мыслей, и я сразу же вспомнил Алену. Со мной происходило что-то непонятное. Я так долго считал Алену лишь увлечением, не более, а теперь вдруг осознал: без Алены я не могу. Хочу увидеть ее как можно скорее, хочу, и все тут. С июля, когда я получил неожиданный гонорар, мы почти не расставались. Сначала побывали в Дагомысе, потом перелетели на Рижское взморье, потом довольно долго жили у Сашки на даче. Черт… Какие же это были дни! Какие прекрасные дни… В последний день августа я отвез Алену домой. Было около часа ночи, когда она поцеловала меня на прощание, вышла из машины. У самого подъезда обернулась, махнула рукой и исчезла. Тогда я подумал: вот и хорошо, мы должны отдохнуть друг от друга. И как только хлопнула дверь, с легким сердцем развернул машину. А вот теперь, теперь не могу даже представить, как дотяну без нее эту неделю.
Вспомнив про листок, опять набрал Сашкин номер. На этот раз после третьего гудка мембрана щелкнула и сонный Сашкин голос спросил:
— Ал-ла… Кто это?
— Сань, извини, это я.
— А… Что-нибудь случилось?
— Не знаю. Может, случилось, может, нет. Мне пришла повестка в прокуратуру.
— В прокуратуру?
— Да. На завтра. На два часа дня. Вот я и решил позвонить.
— Там написано, в качестве кого?
— Написано. В качестве свидетеля.
— Подожди, дай соображу. Надо встретиться.
— Давай встретимся.
— Вот только когда? Сейчас уже ночь. Давай завтра утром? Часов в десять? Устроит?
— Конечно.
— Тогда завтра к десяти подходи к нашему месту, у булочной. Я буду на своей машине. Договорились?
— Договорились.
— Значит, до завтра. — В трубке раздались гудки.
Утром, в десять, я подошел к булочной. Девятка стояла на привычном месте. Я сел рядом с Сашкой, тот подмигнул мне:
— Повестку захватил?
Я протянул листок. Сашка изучил, вернул:
— Понятно. Как ты вообще?
— В каком смысле «как»?
— Не паникуешь?
— Почему я должен паниковать?
— Ну мало ли.
— Да нет. Не паникую.
Мы посидели молча. Наконец Сашка потер шею:
— Правильно. Паниковать нечего. Но с другой стороны… У тебя ведь не было серьезных происшествий? За это время?
— Вроде нет. Если не считать, что на Рижском взморье мы с Аленой были свидетелями большой драки в ресторане.
— Сам-то ты в ней не участвовал?
— Нет. Но потом туда приехала милиция и записала нескольких свидетелей, в том числе и нас с Аленой.
— Драка в ресторане. Да нет. Не будем обольщаться. Драками занимается милиция. Вызов же у тебя в прокуратуру.
— И что это значит?
— Это значит, здесь что-то серьезное.
— Серьезное?
— Да. Понимаешь, что я имею в виду? Очень серьезное.
Я сидел молча, разглядывая пустой переулок. Серьезное… Надо уточнить у Сашки, что же он все-таки имеет в виду. Впрочем, вспомнив ту поездку, можно и не уточнять. Серьезное, именно серьезное, вполне могло быть. Юра и Женя запросто могли убить водителя того трейлера. Так что получается: девятого июля я подвез двух убийц. Черт… Но может, я все это придумал? Посмотрел на Сашку:
