ним держалась. И сейчас практически прерывала контакт, когда он приходил. Он понимал, в чем дело. Он стал мужчиной. А мужчины ничего хорошего ей не приносили.
Вспомнив о первой девушке, которую полюбил, но потом был вынужден отпустить, Альберт грустно улыбнулся и терпеливо замер, ожидая, пока сестра заберет из его пальцев кусочек фрукта. Наконец Лили подняла руку. Она была похожа на дикого зверька. Маленького, пугливого. Чтобы приручить такого, нужно сидеть часами с лакомством на ладошке, ждать, пока он перестанет ощущать опасность, пока любопытство и желание получить вкусняшку пересилит инстинкты. Холодные пальцы сестры прикоснулись к его ладони. Она взяла яблоко, отправила его в рот. И начала медленно и с чувством жевать. Альберт подумал о том, что если бы не болезненная бледность, Лили была бы одной из самых прекрасных женщин, кого он встречал. Его детское обожание сменилось более глубоким и здравым чувством.
Он любил ее. Серьезной любовью младшего брата. И даже больше.
– Ну, покажи, что ты нарисовала за то время, пока меня не было? – как можно мягче попросил он.
Лили покачала головой, и длинные волосы упали ей на глаза.
– Не хочешь?
Еще один короткий жест, то ли кивок, то ли просто покачнулась.
– Почему?
Лили обхватила себя руками и посмотрела на него. Кончик ее носа покраснел. Она была тепло одета, а дождь сюда не попадал, но сильный ветер то и дело выстуживал пространство вокруг них. Альберт чувствовал, что тоже замерзает, но не хотел уходить, пока она не скажет хоть что-то. Или хоть как-то проявит себя. Каждый раз, отправляясь в больницу, он боялся, что сестра его не дождется. Она пыталась покончить с собой с завидной регулярностью – каждый раз, когда врачи надеялись, что курс лечения подействовал, и можно переводить ее на более легкие препараты. Альберт метался между желанием увидеть сестру живой и пониманием, что рано или поздно ее придется отпустить. Так же, как он отпускал этих несчастных девушек, очищая их пламенем. В голове медленно зрел план.
Молодой человек встряхнул волосами, пронзенный простой мыслью, к которой оказался не готов. Он все гадал, как помочь ей. Идиот. Все это время она мучилась и жила только потому, что он был недостаточно смел, чтобы дать ей то, что она хочет.
Полиция оказалась ближе, чем он рассчитывал. Да, ему дали десять лет. Он смог восстановить баланс во многих семьях. И смог привлечь внимание общественности к происходящему. Но он нутром чуял: времени осталось меньше, чем хотелось бы. Он не мог остановиться. Нет, не потому, что не мыслил себя без убийства. Он даже позволил себе усмехнуться. Все эти сказки про серийных убийц полная чушь. Он не получает удовольствия и не нуждается в убийстве как таковом.
Но эти дураки в полиции даже представить не могут, в какой ад превращается жизнь по вине определенных людей. За этих девушек никто не заступается.
– Покажешь мне свои рисунки, Лили? – повторил Альберт, не глядя ей в глаза. Она боялась зрительного контакта.
Сестра снова покачала головой. Обхватила себя руками и посмотрела на деревья. Клинику окружал густой лес, в котором сделали дорожки, скамейки, расставили фонари и построили пункты, где дежурили санитары.
– Я вернусь к тебе через пару дней, – наклонившись к ней, проговорил Альберт. – И дам то, что ты хочешь.
Лили резко посмотрела на него.
– Ты вернешь мне душу?
В горле застрял комок, когда он, парализованный ее неожиданно прямым и твердым взглядом, глухо, через силу, давясь чужой болью и ощущением собственной никчемности, пробормотал:
– Да.
27 октября, среда
Вечер
Кейра в сотый раз просмотрела сообщение, которое пришло несколько дней назад. Тогда, увидев имя отчима, она не стала читать, но после статьи о его пропаже решила открыть. Вдруг что-то важное?
«Выезжаю в Треверберг. Надеюсь, ты помнишь, что я люблю, когда ты смотришь мне в глаза?» Следующим сообщением он отправил ей дату и место премьеры фильма, название которого ни о чем не говорило. Она не смотрела фильмы, где снимался Кевин. И старалась десятой дорогой обходить витрины, откуда смотрело его холеное, красивое и – на самом деле – жестокое лицо. «Ты помнишь, что я люблю, когда ты смотришь мне в глаза?» На что он рассчитывал? Снова утащить ее в подвал? Она не живет дома. Она взрослая женщина. Он не властен над ней!
На самом деле она себя обманывала.
Взвесив все за и против, она решила, что Грин и так знает о ней все, поэтому стоит ему сообщить о том, что Кевин пропал. Ну, в смысле, что пропавшая звезда кино – ее отчим. Она понимала, что полиция под давлением властей и общественности была вынуждена бросить все силы на поиски этого негодяя. Но Грин не занимался расследованием исчезновений. А Кейра не верила в совпадения. Как и Аксель.
Она вернулась с кофе в архив и села за свое рабочее место. Катарина ковырялась в компьютере.
– Я все пытаюсь понять, почему дело Тайры Тувински не стали расследовать, – сказала Кейра, передав коллеге бумажный стаканчик. – Там же было столько… несостыковок.
– Да, – кивнула Куге, с наслаждением делая глоток. И не скажешь, что пожилая дама, кофе пьет как молодая. И сердце нормально выдерживает. – Детектив Грин как раз отправился в госпиталь имени Люси Тревер, чтобы получить копию вскрытия. Так как следствие решило, что это самоубийство, ну и еще потому, что девочка была наркоманкой, вскрытие проводили в больнице. Нормальная, кстати, практика. Наша Джейн бы повесилась, если бы все трупы города привозили ей.
Кейра улыбнулась и в свою очередь пригубила кофе. В отличие от Катарины она могла себе позволить не больше двух чашек. Эта была третьей. Ничего. Вечером она найдет способ себя успокоить. Марка сегодня нет. Но зато Дженкинс, которого вернули в полицию, правда, в убойный, а не в отдел Грина и даже не в особо тяжкие, сказал, что освободится к восьми и будет рад с ней поужинать.
Рядом с ним было так тепло и хорошо, что Кейра не видела ни одной причины, чтобы не отозваться на его приглашение. Беда только в том, что до восьми еще оставалось достаточно времени. И сейчас нужно было вырвать себя из шока от очередного соприкосновения с прошлым и влезть в чужую жизнь. Не менее ужасную, чем у нее самой.
– К сожалению, я не так хорошо знаю доктора Абигейл, – улыбнулась Коллинс. – Но кто из нас любит пустую работу? Скажите, офицер Куге, вы же работали в
