заслуженное наказание: и Майкл, и его дружки, и Уэйнрайт, который едва не изнасиловал Наталию, и Эрик Браун, убивший друга твоего отца. Закон на нашей стороне. А доказательств вины этих гадов полно. Никакие адвокаты не помогут им избежать наказания. Пусть хоть платят деньги каким-то свидетелям, чтобы они дали показания в их пользу.
— Я даже не знаю, чего хочу больше: знать, что дядя Майкл проведет остаток своих дней за решеткой, или услышать, что с меня снимают все обвинения. Если хотя бы в одном из этих случаев все обернется против нас, то спокойной жизни нам точно не видать. Особенно мне. Если я попаду за решетку.
— Все будет хорошо. Все складывается в вашу пользу. И доказательства есть, и адвокат вроде как хороший и опытный, и свидетелей куча. Что еще, черт возьми, требуется?
— Черт, ну почему я довел все до такого? — ругается на себя Эдвард, начав немного трястись и еще больше сутулиться и усердно потирая слегка вспотевшие от волнения руки. — Почему я был таким трусом? Все было бы иначе, если бы я оказался более решительным и не шел на поводу у этого старого хрыча! Это из-за меня едва не пострадало столько людей! Из-за меня!
— Ты ни в чем не виноват, приятель, — мягко отвечает Даниэль, похлопав Эдварда по спине и взяв его за плечи. — Мы все прекрасно понимаем. Не надо в сотый раз вспоминать все, что ты сделал.
— Я мог потерять столько близких людей. Потерять их доверие и любовь. А все из-за этой поганой трусости. Из-за страха, что дядя снова упрячет меня за решетку и сделает все, чтобы я точно сдох там либо после издевательств сокамерников, либо по своей воле.
— От тебя все на время отвернулись, потому мы неправильно поняли твои мотивы и не знали всей правды. Терренс, Ракель и Наталия были разозлены и обижены и сделали так, чтобы тебя начали считать едва не исчадием ада. Только лишь когда мы все успокоились, каждый из нас начал понимать, что все на самом деле не так, как казалось.
— Я сам виноват, что выставил себя в таком дурном свете. Нет смысла винить кого-то в своих неудачах, если ты сам постоянно косячишь.
— Ну и что? Все косячат!
— Ох, Даниэль, тебе никогда не понять меня… — устало стонет Эдвард, откинувшись на спинку дивана. — Никто не сможет понять меня, даже если все говорят, что понимают.
— Почему это не понять? Знал бы ты, сколько раз я косячил! Вспомнить хотя бы то, что я отчасти виноват в том, что Питер едва не покончил с собой. Если бы не мои издевательства, этого можно было бы избежать.
— Рано или поздно все привело бы к этому, независимо от того, смеялся бы ты или нет. Питер и так находился на грани и обязательно наложил бы на себя руки, так и не решившись раскрыть причины такого поступка.
— Но к счастью, он сумел взять себя в руки. И тебе не стоит раскисать и идти по его пути. Мы знаем, что тебе очень тяжело, но никто не собирается осуждать тебя. Столько людей готовы помочь тебе и будут на твоей стороне, что бы про тебя ни говорили все эти отморозки.
— Я знаю… — Эдвард медленно выдыхает и проводит руками по лицу. — Но думаю, мне лучше молчать об этом и не портить никому настроение. Как-нибудь справляюсь сам. Раньше же как-то справлялся… И ничего. Все еще живой…
— Не надо замыкаться в себе, Эдвард. Может, сейчас все нормально, а потом настанет момент, когда терпению просто придет конец. Это может привести к катастрофическим последствиям. У тебя запросто может поехать крыша.
— Не беспокойся обо мне, Даниэль, — слегка улыбается Эдвард. — Я как-нибудь справлюсь.
— Все прекрасно понимают, что ситуация очень сложная. Думаешь, Терренс не переживает? Думаешь, Наталии все равно, что ее едва не изнасиловали и не убили? Думаешь, Ракель остается равнодушной к страданиям ее близких? Думаешь, ваши с Терренсом родители не переживают? Нет, МакКлайф, они тоже нервничают! Просто все стараются отвлечься и не думать о плохом! И тебе тоже надо! У тебя впереди еще много времени, чтобы подготовиться к этому непростому испытанию. Его нужно потратить на восстановление сил.
— Я знаю, но… — неуверенно произносит Эдвард.
— Слушай, ну что ты так расклеился? Пришел сюда такой довольный и веселый, а сейчас замыкаешься в себе, перебирая все самые худшие мысли.
— Я не смогу полностью расслабиться, когда у меня такая проблема.
— И что теперь? Будешь изводить себя и отдаляться ото всех?
— Не могу сказать… — Эдвард медленно встает с дивана и отходит в сторону. — Но я знаю точно, что не смогу успокоиться до тех пор, пока все не разрешится.
— Так, приятель, давай-ка ты прекращай это, — уверенно говорит Даниэль и тоже встает с дивана. — Расслабься и вспомни, что в жизни бывают не только огромные проблемы, но и маленькие радости.
— Как будто это так легко.
— Ладно, Эдвард, давай лучше вернемся к ребятам. Они уже заждались нас.
— А может, мне и правда уйти и позволить вам веселиться без меня? — неуверенно интересуется Эдвард, поворачиваясь лицом к Даниэлю. — Чего я буду надоедать вам со своей кислой рожей.
— Нет уж, приятель, мы никуда тебя не отпустим! — Даниэль хлопает Эдварда по плечам. — Давай, соберись! Выкинь из головы все плохие мысли и настройся на хорошее времяпрепровождение в классной компании.
— Да чего я буду мешаться вам? Вы с парнями сейчас собирайтесь сыграть что-нибудь, а девчонки будут заняты только тем, что будут слушать вас. Никому не будет для меня дела, и вы даже не заметите моего отсутствия.
— Неужели ты будешь чувствовать себя некомфортно даже в присутствии своего брата, рядом с которым обычно держишься, когда вы вместе?
— Нет… Но мы и так неплохо повеселились. Ну и хватит этого. Пришло время для серьезных дел, к которым я не имею никакого отношения.
— И ты хочешь свалить из-за этого? — Даниэль с доброй усмешкой качает головой. — Так все, хорош уже нюни распускать! Ноги в руки и быстро в гараж! А иначе я позову сюда Терренса, и он загонит тебя туда пинками.
— Ох, ну хорошо-хорошо, уговорил, — устало стонет Эдвард. — Я останусь. Хотя знай, что я все равно продолжаю думать о том, что меня ждет.
— Значит, будем выбивать всю эту дурь у тебя из башки! Давай-давай, пошли. А иначе парни и девчонки прибегут сюда всей толпой и начнут искать еще и меня. — Даниэль тихо усмехается, скрестив
