Алексей Нагорный - Рожденная революцией

– Странно вы как-то говорите, – тихо сказала Нина. – Не пойму я чего-то. Вроде бы вы и за меня, а получается…

– А что получается? – невинно осведомился Коля.

– Я думаю вы или знали обо мне, или догадались. Я ведь скрыла отцову судимость. Может быть, если бы не скрыла… – Она махнула рукой и вздохнула. – А тон у вас был жестокий. Насмешливый был тон.

– Не знаю, не знаю, – сказал Коля. – Я так слыхал от людей: на воле товарищество крепкое, не то что у воров. Может, и врут, конечно. Но думаю: если бы ты не слукавила – студенты твои не дали бы тебя в обиду.

– Ладно, быльем все поросло, – раздраженно сказала Нина. – Пейте чай. Странный вы все же. Вроде бы и блатной. А вроде бы и нет.

– Блатырь он, доченька, – послышалось от порога. – Милицейская шавка, вот и все. Пистолетик не трогай, начальничек. Я вперед успею. Нина, возьми у него пистолет.

Девушка подошла, со страхом посмотрела на Колю. Он ответил ей грустным, укоряющим взглядом.

– Ну что же вы остановились? Раз уж помогаете во всем – делайте свое дело. – Коля отвернулся.

Она осторожно взяла «ТТ», отдала отцу.

– Господи, что же теперь будет? – всхлипнул Магницкий. – Это какое-то недоразумение, ошибка какая-то? Я клянусь вам!

– Не клянись, старая сволочь! – В комнату вошел заместитель директора ювелирного магазина Борецкий, на ходу снимая перчатки, приблизился к Магницкому. – Ссучился на старости лет? Продался? – Он неожиданно и резко ударил Магницкого под дых. Старик опрокинулся на пол, с трудом поднялся и сел. – Водки неси, – приказал Борецкий Нине. – Да поторопись, не сявку угощаешь, а самого товарища Кондратьева, из МУРа!

Коля перехватил ошеломленный взгляд девушки и улыбнулся:

– Ничего, Нина. Вы еще найдете свою правду, я в это верю. Вам, Борецкий, скажу так: старика больше не бить!

– В самом деле? – развеселился заместитель директора. – Это даже забавно! А если я все же рискну ему наподдать?

– Дом окружен, – спокойно сказал Коля. – Сдайте драгоценности и оружие, и я гарантирую вам жизнь – до суда, во всяком случае.

– А после суда? – насмешливо спросил Борецкий.

– Это будет зависеть от количества и тяжести совершенных вами преступлений.

– Выходит, могут шлепнуть? – вмешался Хвылин.

– Если заслужили, – бесспорно, – все так же спокойно сказал Коля.

– Ясно, – кивнул Борецкий. – Нина, ты чего застыла, как соляной столб? Давай, ласточка, на кухню, давай, давай. Обыщи-ка его, Хвыля.

Коля встал, поднял руки. Хвылин профессионально и быстро ощупал его, но браунинга в рукаве не нашел. Взял нож, вскрыл пачку с деньгами. Посыпалась белая бумага, и Борецкий огорченно зацокал языком:

– Ай-я-я-яй. Нас за это сажаете, а сами? Что за мошенничество, товарищ Кондратьев? Не к лицу, не к лицу. Садитесь, пожалуйста, и выслушайте меня внимательно: дом окружили, я понял. Вы предлагаете сдаться и сдать вещи – тоже понял. Это неприемлемо. Почему? Объясняю: чтобы сделать это дело, я потратил три года жизни, рисковал. Что же прикажете? Теперь, когда все на мази, – спасовать? Нет! Трижды нет! Выслушайте мои условия: я и Хвылин понимаем, что за убийство сторожа и этой «суки» Агеева нам так и так стенка. Неужели вы думаете, что еще один, два, три трупа нас остановят? Да и не было бы этих трупов – за восемьсот тысяч народного добра суд все равно даст «ВМН». Поэтому мы – уходим. Вы – сидите тихо. Оружия у вас нет, чуть что – мы вас пристрелим. Ясно?

– Не уйдете. Отсюда муха не пролетит.

– Пролетит, – улыбнулся Борецкий. – Смотрите-ка. – Он подошел к шкафу, начал его отодвигать. – Пособи-ка, Хвыля.

Хвылин, не спуская с Коли дула нагана, подтолкнул шкаф плечом. За шкафом, в стене, была дверь.

– Ход в подвал, – снова улыбнулся Борецкий. – Подвал ведет в другой подвал. Квартирка-то раньше охранному отделению принадлежала, все предусмотрено. Короче: отсюда можно выйти на Малую Дмитровку, скажем так. Там нет ваших людей?

– Там – нет. Только вы все равно не уйдете, не надейтесь. Давайте-ка лучше спокойно поговорим.

В глазах Борецкого мелькнула тревога:

– На пушку берешь, Кондратьев! У тебя условлено: если до пятнадцати ноль-ноль вестей не поступит – твои врываются сюда. Время хочешь протянуть?

– Хочу убедить вас в бесполезности вашей авантюры. Хвылин, вы, похоже, профессиональный полицейский, я хватку вижу.

Коля бросил взгляд на Нину и с удовлетворением отметил, что такое предположение для девушки было полной и очень неприятной неожиданностью.

– Отпираться не нужно, – забил Коля последний «гвоздь». – У вас на руке наколка, она перед революцией у многих полицейских была в ходу.

– Отец, – Нина в отчаянии посмотрела на Хвылина.

– Нина, вы, честное слово, дура! – в сердцах крикнул Борецкий. – Какая вам разница?

– Никакой, – вяло сказала она, но Коля снова почувствовал, что девушка не просто огорчена, она раздавлена, убита. «Это нужно немедленно использовать, – подумал Коля. – Немедленно. Но как?»

– Послушайте, Борецкий, – сказал он. – Кто убил сторожа в Агеева?

– Вы подозревали Смирнова? – сноза развеселился Борецкий. – Беднягу Смирнова – бабника и сутенера! А он ни при чем! Вашего Агеева и сторожа…

– Не надо, – сказал Хвылин. – Молчи!

– С того света не расскажет, – усмехнулся Борецкий. – Пусть перед кончиной осознает свое ничтожество, мильтон проклятый. Я убил! Я, паршивая ты свинья! Вас всех надо вешать на фонарях вниз головой! Ну так что? Ты согласен на мое предложение? Даю тебе две секунды, у нас нет больше времени!

– Что же это будет? – Магницкий грохнулся на колени. – Это вы, Николай Федорович, вы меня втянули! Обольстили! Простите, братцы! – завыл он. – Бес меня попутал, бес! Грех я на душу взял.

– Кончать их, – с ненавистью сказал Хвылин.

– Эх, Иван Карлович, – грустно сказал Коля. – Библию помните? «Прежде, чем пропоет петух, трижды отречешься от меня».

– Простите меня, – заплакал Магницкий. – Слабый я стал. И пожить еще хочется…

Коля перехватил отчаянный взгляд Нины и подмигнул ей:

– Страшно? Ничего, девушка. Если помогаешь во всем, – учись и этому.

Нина закрыла лицо руками и выскочила из комнаты. Громыхнула входная дверь.

– Она… ничего? – тревожно спросил Борецкий. – Она ведь совсем из квартиры ушла. Как бы чего не натворила.

– Отца она не продаст, – уверенно сказал Хвылин. – Я их по одному в ванную отведу. Там ничего не слыхать и грязи меньше будет. У меня здесь мебель старинная, картины.

– Веди. Старикашку первого.

– Ой, не надо! – завопил Магницкий. – Я потом! Потом я, родненькие. – Он начал кататься по полу.

Коля встал:

– Оставьте старика. Я пойду первый…

Борецкий угадал правильно – условленное время «15.00» – истекало. Но за те пять минут, которые отделяли большую стрелку стенных часов от цифры «12», должны были произойти такие события, которые сделали бы вмешательство работников милиции уже ненужным. Коля понимал это. Он понимал, что тянуть дальше нельзя да и бесполезно – придется брать бандитов самому, а это означало, что их скорее всего придется пристрелить. И тогда украденные вещи уже не найти. По всей вероятности, никогда. Как же быть? Револьвер Хвылина – за спиной. Хвылин на профессионально выбранном расстоянии. На прием его не подловить. Вооружен и Борецкий. Можно попытаться застрелить Хвылина, но тогда Борецкий наверняка расправится с Магницким, а этого допустить нельзя. Уголовный розыск взял на себя ответственность за жизнь Магницкого. «Мы с вами сотрудники теперь», – сказал ему Коля. Такие слова не бросают на ветер.

– Иди, – подтолкнул его Хвылин. – Чего встал?

– Ждет, что войдут его люди, – насмешливо сказал Борецкий. – Прикрыл замок на собачку и рад. Не радуйся. Нинка захлопнула дверь.

Коля вышел в коридор и двинулся к ванной. «Раз… – начал он считать про себя шаги. – Два, три, четыре… Сейчас Хвылин ускорит шаг – захочет подойти поближе и выстрелить наверняка, в затылок… Пять, шесть, семь… Порог ванной. Теперь Хвылин давит на спусковой крючок. Хвост курка пополз вверх… Восьмой шаг – и я в ванной. Все. Пора».

Коля резко опустил правую руку вниз, браунинг привычно лег в ладонь. Коля уже падал, переворачиваясь на лету. Дважды ударил наган, и Коля с удовлетворением услышал, как в ванной зазвенела разбитая плитка. «Промазал, Хвылин, – подумал Коля. – Третий раз ты не промажешь, конечно, но не будет у тебя третьего раза». Коля упал на спину и в то же мгновение выстрелил. Хвылин икнул и начал оседать. Пуля ударила ему точно в открытый рот. На пол хлынула тугая черная струя.

Коля откатился к стене. Краем глаза он увидел в коридоре Борецкого. Тот выцеливал его – в доли секунды Коля успел определить, что в руке бандита малый маузер, и обращаться с ним Борецкий не умеет – держит его чересчур плотно, намертво зажав в побелевшей от напряжения руке. «А старика бросил, гад. Я все рассчитал верно», – с удовлетворением подумал Коля, нажимая спусковой крючок.