Петровский уже собрался выйти из телефонной будки, когда вдруг увидел изображение кредитных карточек. И еще раз громко выругался. "Я совсем схожу с ума, — подумал он. — У меня ведь есть кредит. И с любого автомата можно позвонить, используя их. Для этого не обязательно покупать телефонные карточки".
Достав кредитную карточку, Святослав Олегович вложил ее в аппарат, быстро набрал номер лондонского офиса Жуковского. Почти сразу же ему ответила секретарь. Говорила она по-английски.
— Офис мистера Жуковского.
— Добрый вечер, — начал Петровский по-английски, — мне нужно срочно переговорить с господином Жуковским.
— Как вас представить? — поинтересовалась девушка.
— Скажите, что звонит Леонид Исаакович, — соврал он, чуть поколебавшись.
Она повторила трудные для нее имя и отчество. Затем попросила подождать. "Надеюсь, он не станет перезванивать Бронштейну", — подумал Петровский, ожидая, когда ему ответят. Через минуту девушка снова вышла на связь.
— Соединяю вас с господином Жуковским, — сообщила она и переключила телефон. Очевидно, Глеб Моисеевич находился в машине, потому что Петровский услышал сигналы автомобилей.
— Слушаю вас, — отрывисто произнес Жуковский. — Кто это говорит?
— Мне нужно срочно с вами встретиться, — попросил Святослав Олегович, — я специально прилетел из Москвы.
— Кто это говорит? — не понял Жуковский. — Кто вы такой?
— Петровский, — представился Святослав Олегович. — Мне нужно с вами увидеться.
Наступило молчание.
— Вы прилетели в Лондон? — не поверил Жуковский.
— Да. Вы можете легко проверить, откуда я говорю.
— Ясно. Дело в том, что я сейчас улетаю в Париж.
— Но у меня очень важное дело.
— Понимаю. Где мы можем увидеться? Я отложу мой рейс.
— Назовите место, и я подъеду. Только не в вашем офисе.
— Понимаю, понимаю. Тогда давайте где-нибудь в тихом месте. — Жуковский задумался. — Вы знаете клуб рядом с «Хилтоном» на Парк Лейн? Там мы встречались с вашим представителем.
— Знаю. Но будет лучше, если вы придете ко мне в номер. Я буду в «Шератоне». Не нужно, чтобы нас видели вместе.
— Согласен. Я буду у вас через час. До свидания.
Жуковский отключился, и Святослав Олегович, достав кредитную карточку, вышел из телефонной будки. Усевшись в автомобиль, он разрешил водителю продолжать движение к «Шератону». Петровский помнил, тот известный отель, построенный в виде Круглой башни, хотя никогда в нем не жил. Этот «Шератон» примыкает к торговому району, в котором находятся «Харродс» и другие популярные магазины, но интересы Петровского всегда лежали несколько в другой сфере. Именно поэтому он обычно снимал номер в «Савое», расположенной гораздо ближе к Лондон-сити, деловой части города.
И в этот момент зазвонил его мобильный аппарат. Он недовольно покосился на него. Кто это может звонить ему в такое время? Но все же он включил его.
— Здравствуй, — услышал он знакомый голос жены.
— Здравствуй, — только сейчас Святослав Олегович вдруг с ужасом вспомнил, что он прилетел в город, где живет его супруга и учится его дочь.
— Как у тебя дела? — спросила жена. — Все нормально? Когда ты к нам прилетишь? Мы скучаем без тебя.
Он сжал зубы. "Глупая ситуация. Чувствую себя, как Штирлиц на свидании с собственной женой", — подумал Петровский, а вслух пообещал:
— Скоро я освобожусь и прилечу к вам. Обязательно прилечу.
— Ты знаешь, у меня такое ощущение, будто ты совсем рядом, — призналась жена, — словно ты находишься в соседней квартире или на соседней улице.
— Я далеко, — глухим голосом произнес он, — очень далеко.
— Знаю, — ответила она, — у тебя все хорошо?
— Да, все в порядке.
— Тогда целую тебя. До свидания!
— До свидания, — пробормотал Петровский и убрал аппарат.
В отеле ему отвели обычный одноместный номер. Номер ему понравился. Большая комната с видом на Гайд-парк. Петровский умылся и уселся на стул в ожидании Жуковского. Тот прибыл ровно через час. Олигарх был абсолютно точен. Когда раздался звонок в дверь, Святослав Олегович поднялся и открыл ее, даже не глянув в глазок. На пороге стоял Глеб Моисеевич. Он был ниже среднего роста, лысоватый, похожий на юркую крысу, готовую сбежать при малейшей опасности. Разговаривая, Жуковский иногда всхлипывал носом, словно у него был постоянный насморк.
Увидев гостя, Петровский посторонился, пропустил его в номер. И лишь когда Глеб Моисеевич захлопнул дверь, они несколько церемонно поклонились друг другу, — никто из них не разрешил себе первым протянуть руку. Нет ничего более уморительного, чем встреча двух мошенников, когда каждый из них знает, что его собеседник может не просто обмануть, но и отказаться от всех ранее существовавших договоренностей. И оба обладают примерно равной информацией друг о друге. Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…
Жуковский прошел в комнату и, взяв стул, сел без приглашения. Святослав Олегович подвинул второй стул, устроился рядом.
— Итак, — начал Глеб Моисеевич, — вы решили сами прилететь в Лондон? Зачем вы захотели меня видеть? Я думал, мы обо всем договорились с вашим представителем. Кстати, у вас очень толковый и деятельный советник. У нас с ним оказалось много знакомых по Америке. Или вы хотите изменить наше соглашение?
— Нет. Двенадцать процентов более чем достаточно. Но я просил бы вас перевести эти акции в другое место. На представительство нашей компании в Литве. Я дам вам точный адрес.
— Все двенадцать процентов акций? — быстро переспросил Жуковский. — Я думал, что их нужно разделить. Десять — в ваше агентство и два — в какой-то "Вымпел".
— Мы решили несколько изменить схему перевода акций в доверительное управление, — пояснил Петровский. — Так будет лучше и для нас, и для вас.
— Не возражаю. Но я хотел бы задать вам только один вопрос и получить на него по возможности конкретный ответ. Я прекрасно знаю, что ваше агентство «Миллениум» тесно связано с нашим нынешним правительством. Более того, знаю, что во время последних президентских выборов вы и ваши сотрудники сыграли ведущую роль в избрании главы государства. Кстати, тогда мы с вами неплохо сотрудничали. Но почему вы теперь решили мне помочь? Группа Алентовича может оказать вам гораздо более существенную поддержку, чем я. У них сейчас больше возможностей, больше денег и свои люди в правительстве. Почему вы решили поставить на аутсайдера?
— В человеческое благородство вы, конечно, не верите? — усмехнулся Петровский.
— В ваше не верю. Извините, но я привык говорить конкретно. Вы никогда не сделаете ничего себе во вред. Вы известный прагматик и циник, господин Петровский. Тогда почему?
— На комбинате был убит директор, — напомнил Святослав Олегович.
— И вы решили стать народным мстителем? — иронично хмыкнул Глеб Моисеевич. — Бросьте, не нужно вспоминать директора, хотя покойный был очень неплохим человеком и специалистом. Именно он вывел комбинат из прорыва. Но теперь мало быть только хорошим специалистом. Нужно быть не просто бизнесменом, но еще и политиком. Покойный Илья Федорович им не был и не понял сложности игры. Поэтому его убили.
— На Нижнебайкальском комбинате был убит директор, — повторил Петровский, — и поэтому мы решили проверить финансовые возможности предприятия. И с удивлением обнаружили, что американский банк "Голдман-Сакс" выдал ему огромный стомиллионный кредит. Этот факт нас очень заинтересовал. У меня неплохое аналитическое агентство, мои люди быстро выяснили, сколько на самом деле стоят акции комбината. Алентович все просчитал правильно. Если бы речь шла только о том, чтобы отнять у вас комбинат, никто в мире не встал бы на вашу защиту. И я бы никогда не рискнул сделать вам такого предложения. Но сейчас несколько другое положение. Алентович не просто хочет отнять у вас контрольный пакет акций, он собирается обанкротить производство, в которое известный американский банк вложил сто миллионов долларов, очень приличную сумму. А это значит, что банк потребует дополнительной ревизии и независимой аудиторской проверки, прежде чем будет принято решение по банкротству. Вот тут-то сразу и всплывет сумма в двенадцать миллионов долларов чистой прибыли за прошлый год. Никто в такой ситуации не разрешит Алентовичу обанкротить комбинат. А в результате его акции взлетят до небес.
— Вы придумали это сами или вам подсказали? — быстро поинтересовался Жуковский.— Это не имеет значения. Либо вы согласны, либо нет. В последнем случае мы просто плюем на интересы американского банка и обанкротим предприятие. Американцы потеряют сто миллионов долларов, наша страна в очередной раз потеряет репутацию, а вы — очень большие деньги. Зато наш знакомый Алентович положит в карман триста или четыреста миллионов долларов. Но согласитесь, такой исход дела меня устраивает меньше всего.
