– Между прочим, меня гложет любопытство: объясни мне, почему ты не хочешь обратиться в полицию? – задал я первый, весьма интересующий меня вопрос. – Чего проще: пропал турист…
– Ты не понимаешь, – перебила Соня, немедленно раздражаясь. – С этой Олей была целая история. Когда она узнала, что я лечу в Швейцарию к тетушке, то просто с ума сошла, так захотела со мной отправиться на пленэр. Но у меня-то двойное гражданство, а ей нужно было оформлять визу, ты же знаешь, что для этого необходимо как минимум приглашение. Вот я и позвонила Пьеру – я тебе о нем рассказывала. Если бы я попросила Лорен сделать приглашение, ушла бы уйма времени просто на то, чтобы объяснить ей, как все оформить и куда направить. Словом, я позвонила Пьеру, и он быстренько сбросил мне по «мылу» все необходимое. Лицо он уважаемое, так что визу на пятнадцать дней Ольге дали тут же. Теперь представь: я заявляю в полицию, что Ольга пропала, при этом выясняется, что вообще-то приехала она по приглашению Пьера к нему в Танси, но жила у совершенно других людей в Версуа, и тэ-дэ и тэ-пэ. Разумеется, так или иначе, но Пьера будут вызывать на допросы в полицию и все в таком роде. Зачем подставлять хорошего человека, который просто оказал нам услугу? Время у нас есть. Вот почему ты должен сам все решить. Я верю в твои дедуктивные способности, Ален.
– Постой-постой, – попытался я умерить ее пыл. – Но ведь этот самый Пьер, по твоим собственным словам, и был с Ольгой перед самым ее исчезновением. Ты абсолютно уверена, что он не увез ее с собой?
– Бог с тобой, – махнула рукой Соня, усаживаясь за руль и давая понять, что разговор можно считать завершенным. – Я же говорю – он просто лопался от злости, решив, что Ольга над ним посмеялась. Кроме того, я ему звонила.
Зависла многозначительная пауза, в течение которой Соня нервно подкрашивала губки. Я усмехнулся.
– Вот как.
Соня раздраженно кинула помаду в бардачок:
– Ну да, должна же я была ввести его в курс происходящего. Он сразу запаниковал и всеми святыми заклинал меня не обращаться в полицию, поскольку тогда ему не избежать нервотрепки.
Эту информацию следовало как следует переварить. Не знаю, в чем тут дело, но почему-то этот Пьер Бенини мне заочно не понравился с первых же слов о нем. «Заклинал всеми святыми»! Сразу видно, что парень думал только о собственном спокойствии и благополучии.
Между тем Соня сделала мне ручкой и выехала за ворота, отправившись выполнять свою миссию в супермаркет. Я закрыл за ней ворота и в задумчивости направился в дом. Нужно было расспросить Лорен, где обитает владелец местного яхт-клуба, приютившего польских серфингистов, которых я собирался сегодня же навестить. В конце концов, меня вызвали в этот городок для серьезной работы, и Соня только что не без патетики заявила, что верит в меня. Я не я, если не оправдаю ее надежды.
По совету Лорен в поисках польских серфингистов я сразу же направился на пляж, где эти бравые парни обучали местную юную поросль и побеги постарше всевозможным выдрючиваниям на воде. По дороге я представлял, как подойду к стойке, за которой в прошлый раз стояла симпатичная блондинка, и спрошу, где мне найти этих самых поляков. Но все оказалось гораздо проще: едва очутившись в кафе, я услышал бойкую польскую речь и увидел несколько загорелых парней, попивающих в этакую жару горячий кофе. Я подошел и церемонно представился на русском языке, что почему-то сразу не понравилось длинноволосому блондинчику справа.
– Интересно, почему это мы должны понимать по-русски? – вальяжно развалившись на стуле, высокомерно поглядывая на меня, процедил он на дурном французском. – Мсье понимает польский?
Я, кстати, немного понимал по-польски, но из принципа решил говорить по-русски, тем более с этим крепышом-недомерком, который сразу вызвал у меня неприязнь. Во-первых, потому что это он подслушивал прошлым вечером наш с Соней разговор в этом же самом кафе, во-вторых, потому что именно он лучше других подходил под описание пресловутого Михала.
– Вы – Михал? – ринулся я в атаку. – Интерпол, – тут я быстро продемонстрировал, не давая возможности прочесть, визитку главы рекламного отдела «Садов Семирамиды», которую всегда таскал в кармане на всякий случай. – Пройдемте, у меня к вам несколько вопросов.
Парень не то чтобы испугался, но сразу напрягся, сверля меня своими злыми глазками. Все его товарищи мгновенно перестали улыбаться, а один из них, выглядевший как лидер, на вполне приличном русском извинился передо мной за их несерьезность, посоветовав Михалу не ломаться и делать, что говорят. Тот нехотя поднялся и, громко шлепая сланцами, поплелся за мной. Мы уселись за столик в противоположном конце террасы.
– У вас были отношения с Ольгой Алиповой? – сурово сведя брови к переносице, задал я первый вопрос.
Михал хмыкнул:
– Ничего, что могло бы заинтересовать Интерпол.
– Что вам известно об ее исчезновении?
– Ничего. А она пропала?
– Несколько дней назад она бесследно исчезла. Так вы можете что-то сообщить по этому поводу?
– С тех пор она не достает меня своей любовью.
Нет, этот парень мне совершенно не нравился – начиная с лоснящегося лица и завершая манерой говорить, жуя жвачку. Пора было переходить на «ты».
– Тебя трудно назвать джентльменом.
– А тебя – агентом Интерпола.
Мы немного посверлили друг друга взглядами, и я, махнув парню за стойкой, заказал себе пива. Надо было видеть, как ваш покорный слуга смаковал холодное «Карлсберг», а Михал едва не выпрыгивал из штанов от злости – бравым серфингистам, работающим с детьми, в рабочее время алкоголь, даже в виде пива, запрещен.
– Короче, чего тебе надо, Интерпол? – с невыразимым презрением процедил он, поднимаясь.
Я тоже встал.
– Не далее как вчера вечером ты подслушивал мой разговор с девушкой здесь, в этом самом кафе. Значит, эта история с исчезновением тебе не безразлична. А о том, как утонула Шарлотта, ты случайно ни у кого ничего не подслушал?
Клянусь, он первый попытался врезать мне своим кулаком, но я успел уклониться и ответить великолепным ударом в нос. Из этого самого носа тут же закапала кровь, Михал взревел и набросился на меня, по пути опрокинув стол. Мы сцепились в единый клубок, отчаянно друг друга мутузя и яростно катаясь по полу кафе.
Когда первые восторг и изумление всей присутствующей публики слегка утихли, нас немедленно бросились разнимать бармен, лихо перемахнувший через стойку, мужчина в шортах и товарищи Михала. Каюсь, им пришлось немало с нами попотеть в самом прямом смысле этого слова, прежде чем удалось растащить драчунов в разные стороны. В итоге, обхваченные сзади крепкими руками, мы стояли, каждый – с расцветающим под глазом синяком, выпуская пламя из ноздрей, испепеляюще глядя друг на друга.
– Мы еще встретимся и побеседуем, – пообещал я.
Михал ответил длинной тирадой на нецензурном польском. Тот самый поляк, похожий на лидера, отведя меня в сторону, представился руководителем группы Дареком и вежливо попросил прощения за своего необузданного соотечественника.
– Ребята говорят, что вы спрашивали Михала о той русской девушке, которая приходила к нему. Говорят, она вроде бы пропала, но, мне кажется, Михал действительно ничего об этом не знает. Он просто рад, что эта девушка теперь к нему не приходит, вы же видите, какой он.
– Да уж, – не мог не согласиться я, одновременно поправляя волосы и одежду. – А вам не приходилось ничего слышать о смерти другой девушки – Шарлотты? Она утонула в мае.
Дарек в задумчивости покачал головой:
– Ничего интересного. Но про сам факт смерти мы, конечно, слышали. Здесь в кафе частенько сидит один парень, владелец яхты, его зовут Матье. Так вот он как-то рассказывал под пиво, что, пока его не было в городе, кто-то использовал его яхту, чтобы утопить школьницу. Матье также показал нам старика, который обнаружил утопленницу, когда она всплыла, – его все зовут старик Жосье, он помогает тут одному типу с его яхтой, моет и все такое.
Я поблагодарил парня «за помощь Интерполу» и с достоинством удалился.
Однако на этом мое знакомство с польской фракцией не завершилось. Стоило мне сделать всего лишь несколько шагов, готовясь свернуть в ближайший переулок, как позади послышался энергичный топот и бойкие девичьи голоса. Естественно, я обернулся.
– Подождите, милый пан, мы тоже хотим с вами поболтать!
Эта девушка держалась чуть впереди своих подруг – длинноногая красавица, загорелая до цвета шоколада с молоком, с копной каштановых волос и огромными черными очками на улыбающемся лице. Вслед за ней с такими же широкими улыбками на лицах бежали две другие: белокурая коротышка и вторая – с мальчишескими вихрами на голове. Вся троица была в светло-голубых джинсовых шортах и в маечках – гладкие и загорелые, как после поездки на море.
