Народу пока было немного. Но буквально через тридцать-сорок минут в этом зале не останется свободных столиков. И вот тогда Симона запоет!
Она сидела в одной из четырех вип-лож. За ее спиной молодежная компания. Пили уже по третьему коктейлю, курили кальян. Судя по микрофонам, лежащим на столике, либо уже пели, либо готовились к этому.
«Бедняга Михась, – горько усмехнулась про себя Симона. – Опять будет страдать! Петь эта компания явно не умеет, а он так чувствителен к фальши…»
С охранником Аверченко у нее сложились забавные отношения. Они друг другу симпатизировали, но на расстоянии. За все время, что были знакомы, едва десятком слов перекинулись. Но когда кто-то начинал «лажать», исполняя ту или иную песню, они встречались глазами и друг друга подбадривали.
– Ваш чай, – услышала Симона голос официантки.
– Спасибо, – поблагодарила она девушку. Новенькая. Не очень уверенная в себе. И опыта мало. Такая здесь не задержится долго. – А можно мне микрофон?
– Да, конечно. Караоке-меню нужно?
– Нет, благодарю, я знаю, что буду петь.
Симона решила спеть прямо сейчас, потому что увидела Михася. Пусть парень порадуется. Да и ей коктейльчик не помешает. Платить за бурду со льдом у нее рука не поднималась, но от бесплатной она не отказалась бы. Действие мартини прошло, и к Симоне сразу вернулось напряжение, что не оставляло ее последнее время.
Пока несли микрофон, она пила чай мелкими глотками. Ее увидел Михась и поприветствовал кивком головы. Симона отсалютовала ему чашкой. Допив чай, она стала оглядываться. Ее официантки нигде не было видно. Что ж, раз она запаздывает, можно сходить в уборную.
Оказавшись там, Симона первым делом подошла к зеркалу, чтобы проверить, не поплыл ли макияж, после чая она немного вспотела. Беспокоилась она не зря! Тональный собрался в носогубных складках, и это было отвратительно. Вытащив из клатча салфетку и мини-набор косметики, без которого Симона не выходила в свет, она стала приводить себя в порядок.
Тут дверь открылась, и в туалет просочилась барышня. Именно просочилась – она будто кралась. Темная челка до бровей, крупные миндалевидные глаза, широкий вздернутый нос, большой рот, ямочки…
Симона знала ее.
– Добрый вечер, – поздоровалась с ней девушка.
– Добрый, – откликнулась Симона, быстро убрав косметику. Она не могла краситься при посторонних.
– Соломон Борисович, в зале сидят наши, Федя со Славой, и, если вы не хотите, чтоб они вас узнали, вам лучше покинуть заведение.
– Милочка, вы меня приняли не за того человека…
– Нет, это вы, я же вижу. Обещаю, никому не скажу. Но за ребят не ручаюсь. Поэтому…
– Я знаю вас, вы Лариса. Фамилии, к сожалению, не помню.
На лице девушки проступила досада.
– А я хотела помочь вам, – проговорила она, покачав головой. – Ладно, Соломон Борисович, как знаете. До свидания. – И хотела уйти, но Симона ее остановила:
– Да постойте вы, дайте объяснить. – Лариса приостановилась и обернулась. – Вы меня перепутали с братом. Мы однояйцевые близнецы. Его зовут Соломон.
– А вас?
– Симона.
– Вы очень похожи.
– Естественно, мы же…
– Да, да, я поняла – близнецы.
– Однояйцевые, что бывает крайне редко, – уточнила Симона. – В детстве нас даже родители путали.
– У вас и лицо, и фигура… – Лариса была растерянна.
– Да, я мужиковата, знаю. Но еще три года назад была немного другой. И фигурка точеная, и кожа нежнее. Не могла забеременеть, начала пить гормоны и…
– И что, помогли гормоны?
– Увы, нет.
– Сочувствую. А откуда вы меня знаете?
– Я видела вас на фотографиях с юбилея фирмы. Соломон рассказал о некоторых подчиненных, в том числе о вас. Кстати, очень хвалил.
– Мы отлично с ним ладим.
– А это нелегко, ведь правда?
– Я бы не сказала. Трудно с самодурами, а нашего босса при всем желании так не назовешь.
Дверь вновь открылась. В туалет впорхнули две барышни из-за соседнего столика. Но они сразу направились к кабинкам, заняли две и принялись перекрикиваться, обсуждая очень важную для них тему – почему после трех коктейлей с «гринадином» моча не стала розовой.
– Я была рада познакомиться с вами, Симона, – проговорила Лариса. – Я вернусь к коллегам.
– Не говорите им, пожалуйста, о том, что здесь сестра их начальника.
– Не скажу, но… Вы уже привлекли их внимание.
– Я перейду в другой зал. – Симона ласково улыбнулась Ларисе. – И спасибо вам.
– Да, как оказывается, не за что, – смущенно проговорила она и покинула уборную.
А Симона отправилась в кабинку. Но лишь за тем, чтобы побыть одной. Она села на унитаз, достала антиникотиновую жвачку и кинула ее в рот. Симона курила очень и очень давно. Начала в подростковом возрасте. Но бросила это дурное занятие легко. «Никоретте» она жевала не за тем, чтобы заглушить желание затянуться. Просто как-то по ошибке кинула ее в рот вместо «Орбита», поняла, что не то, хотела выплюнуть, но почувствовала успокоение. Как после столовой ложки настоя валерианы, к примеру. Вот только последнее время на Симону не действовали капли, только сильные таблетки, а от них она хуже соображала. Антиникотиновая жвачка оказалась спасением.
– Эй, мадам! – услышала Симона девичий голос.
– Вы ко мне обращаетесь? – спросила она.
– Ага. Вы тут обронили кое-что.
Симона встала с унитаза и открыла дверь кабинки. Одна из девушек протягивала ей декоративную булавку, на которой были нанизаны бусины, имитирующие драгоценные камни. Пары бусинок не хватало.
– Это не мое, – сказала Симона.
– Тогда я оставлю, где нашла, – и девушка хотела бросить украшение в угол, но ее остановила подруга.
– Нет, давай администратору отдадим.
– Да больно надо, – фыркнула девица. – Тут пусть лежит. – И опустила булавку на бортик раковины.
После этого девушки ушли. А Симона, оставшись одна, закончила-таки восстановление своего макияжа. Затем вернулась в большой зал, попросила официантку перенести ее чай и микрофон в малый. Устроившись, Симона запела. Но не ту композицию, что планировала. Потому что исполняла ее не для Михася или кого-то другого, а для себя.
Вот только не надо этого…
Не говорите, что фамилия характеризует меня.
Да, я Соль.
И что?
Едкий?
Меня бывает слишком много? И тогда непереносимо.
Я врежу здоровью…
Я белый яд?
Александр Соль не стыдился своей фамилии, но и не озвучивал ее без острой необходимости. Все прозвища были с ней связаны. Даже последнее – Текила. Потому что как-то они с друзьями пили этот напиток, но у них не было при себе соли и какой-то острослов предложил лизать Сашку. Утром мало кто из компании что помнил. Но кличка прилепилась к Александру надолго. Собственно, до сих пор он для всех оставался Текилой, хотя с той пьянки прошло года три.
В данный момент его представили по имени и фамилии генеральному директору караоке-клуба «Млечный Путь» Доре Эдуардовне Эленберг. И она посмотрела на него так, будто сейчас голосом Людмилы Гурченко проговорит: «Соль – это белый яд!» Он часто слышал эту фразу из фильма «Любовь и голуби». Особенно от взрослых женщин. Или строчку из песни Добрынина «Не сыпь мне соль на рану…». Но Дора промолчала. Указала визитерам на кресла, приглашая присесть, а когда мужчины заняли свои места, она заговорила:
– Не думала, что так быстро найду покупателей на свой клуб. Сейчас кризис, денег ни у кого нет.
– А вы рады этому или нет? – спросил Саша.
– Кризису?
– Тому, что покупатели нашлись так скоро?
– Конечно, рада. Только то, что вы проявили интерес, еще ничего не значит. Я абы кому свое детище не продам.
– Я не абы кто, – спокойно возразил Александр, опередив своего спутника, адвоката Сулейманова. Именно он сегодня представлял его интересы. – У меня легальный, весьма успешный бизнес…
– Я все знаю, – перебила его госпожа Эленберг. – Изучила вашу биографию, навела о вас справки, пробила ваши связи…
– Ничем себя не запятнал?
– Нет, поэтому и согласилась на встречу.
– Что же вас смущает?
– Пока ничего.
– Тогда, может, обсудим условия?
– Рано.
Соль тяжело вздохнул. Он не любил вести деловые переговоры с женщинами. Слишком уж представительницы слабого пола зависимы от гормонов. То у них ПМС, то беременность, то климакс… И это не говоря уже о сексуальной неудовлетворенности. Она если не на гормональный фон, то на настроение очень влияет. С Дорой Эдуардовной Эленберг он не хотел встречаться, думал поручить переговоры Сулейманову, но она настояла. Пришлось тащиться в «Млечный Путь» и сидеть теперь перед ней с видом смиренного ученика.
– А давайте выпьем? – предложил вдруг он.
Эленберг улыбнулась глазами и спросила:
– Что предпочитаете?
– Водку.
– Какую именно?
– Да, по мне, главное, чтоб ледяная. Я редко пью. И не разбираюсь в алкоголе. Водка мне кажется самым безобидным продуктом. Она чистая: навязчиво не пахнет, не имеет послевкусия, не тяжелая, как, например, ликер, а еще, как говорят, в малых дозах полезная.
