Лучше уж помалкивать, так-то.
— Я бы сто раз подумал, — тем не менее сказал Алекс. — И выбрал бы другое место.
— Я уже выбрал именно это.
— Надеюсь, вы не суеверный человек…
— При чем здесь суеверия?
— Ну как же… Раз вы откуда-то узнали о форпосте, значит, должны были поинтересоваться его историей.
Ну почему, почему всем благим намерениям Алекса не суждено осуществиться? Он твердо пообещал себе не встревать в дела синьора Моретти и его потенциальных клиентов, и вот, пожалуйста! Пяти минут не прошло, а он уже заморочил Лео голову россказнями о последнем приюте альпийских стрелков. Подпитал пришельца давно позабытыми слухами и домыслами. Но нужно отдать должное и самому Лео: он проявляет к предмету разговора недюжинный интерес. Алекс при этом ощущает себя клубком ниток, а роль Лео сводится к тому, чтобы дергать за торчащий наружу кончик. Нитка распутывается, как и положено нитке, и через пять минут от клубка ничего не остается. И проявляется истинная сущность Алекса: он — кондуктор, компостирующий билеты на поезд в ад.
Сколько времени осталось до отправления поезда, и успеет ли Лео соскочить с подножки, если вдруг захочет?
— Забавно, — Лео побарабанил пальцами по столу. — Все, что вы рассказали мне, Алекс, чрезвычайно занимательно.
— Вы считаете насильственную смерть десяти человек забавной? Считаете ее занимательной?
— Я неправильно выразился. Сама история… Она больше похожа на вымысел, чем на правду. Что-то из разряда городских легенд.
— И тем не менее это правда, — произнес Алекс обиженным тоном. — Вот если бы вы приехали чуть раньше… Хотя бы на несколько дней… То могли бы встретиться с непосредственным участником тех событий.
— А сейчас я не могу с ним встретиться?
— К сожалению, нет. Он… умер. Скоропостижно скончался.
— Погодите, — Лео нахмурился. — Это тот самый человек, о смерти которого все здесь говорят?
— Точно. Синьор Тавиани. Я сам нашел его. Был первым, кто обнаружил труп.
— Об этом тоже говорили…
— Все так и есть. — Алекс даже покраснел от удовольствия: еще бы, сегодня его имя у всех на слуху, хотя он и скромный продавец рубашек. — Я зашел к старику, чтобы отдать долг… А он сидит в своем кресле и уже не дышит.
— Что же произошло?
— Сердечный приступ, так сказал врач.
— Ясно. И каким образом этот старик…
— Синьор Тавиани. Его звали синьор Тавиани.
— И каким образом синьор Тавиани оказался причастен к истории со стрелками?
— Он был начальником полиции в то время и наверняка знал больше, чем все остальные. Он знал что-то такое, чего не знали другие.
— Это он рассказал вам об альпийских стрелках?
Единственный в их жизни разговор вертелся вокруг рубашек, манжет и воротников, но признаваться в этом Алекс не собирается. Как и в том, что узнал о полицейском прошлом кладбищенского сторожа только сегодня. Алексу хочется любыми способами удержать благосклонное внимание Лео — так почему бы не приврать?
— Мы общались. Не так, чтобы очень часто, но синьор Тавиани иногда заглядывал ко мне, просто поболтать.
— И он рассказал о стрелках?
— Он не любил об этом вспоминать. Наверное, потому и уехал из города так надолго.
— Надолго?
— Его не было больше тридцати лет.
— Это тоже связано со смертью стрелков?
— Не знаю. Но он точно не посоветовал бы вам даже соваться на вершину.
— Там водятся привидения?
— Все может быть.
— Но вы ведь никогда не были там. Как вы можете что-то утверждать?
Похоже, ослепительный Лео так и не воспринял предупреждения Алекса всерьез. Или сам рассказ не произвел на него должного впечатления. Наверное, в тех местах, откуда прикатил серебристый «ламборджини», никто не знает, что такое тяжелые, ватные туманы. Что такое снежные бури, которые приходят им на смену. А народу в тех местах так много, что разбавлять его еще и мнимыми привидениями вовсе необязательно.
— Я ничего не утверждаю, Лео. Просто высказываю свои соображения. Я бы точно не поселился в месте, где произошло убийство.
— Но именно оно подходит мне больше всего. Как метеорологу.
— Тогда понятно.
— А хотите съездить со мной наверх?
— Я? — От неожиданности Алекс едва не поперхнулся пивом. — Даже не знаю… Почему я?
— Потому что я больше здесь никого не знаю.
Дурацкая привычка краснеть по самому ничтожному поводу все портит. Щеки Алекса заливаются румянцем к месту и не к месту. Любопытно было бы взглянуть на себя со стороны именно сейчас, когда Алекс так взволнован предложением Лео. Предложение Лео открывает перед Алексом головокружительные перспективы довольно близкого общения с почти-что-киногероем. Хотя бы на время их предполагаемой поездки. Здесь, в городе, Алекс ни с кем особенно не приятельствует: большинство его ровесников давно покинуло К., и общество почетных горожан ему тоже не светит. Он ведь не зять герра Людтке. Не инструктор по горным лыжам из школы синьора Дзампы — всего лишь продавец в магазине мужских сорочек. Положительно, предложение Лео можно считать подарком судьбы. Шансом, который выпадает так нечасто, что грех им не воспользоваться.
— Вряд ли мы доберемся туда на «ламборджини», — несмотря на горящие щеки, Алекс постарался придать своему голосу отстраненность и независимость.
— А у вас есть машина, Алекс?
— Маленький «ситроен». Я понимаю, это совсем не то, что…
— Что ж, «ситроен» меня вполне устраивает. — Демократичность Лео не знала границ. — Не переживайте, я заплачу за бензин. И… за ваши услуги.
— Ну, что вы! Это лишнее. Вот только я никогда там не был и вряд ли окажусь хорошим проводником.
— Пустяки. Есть же карты. Есть навигатор. Учитывая современные средства связи, заблудиться не получится.
— Я согласен, — сказал Алекс, потому что ничего другого сказать просто не мог. — Вот только есть одна маленькая проблема. Я работаю. Так что поездку придется отложить до ближайших выходных.
Лео нахмурился. Его синие глаза потемнели едва ли не до кромешной черноты, брови сошлись на переносице, а губы причудливо изогнулись. Будь Алекс чуть поумнее или хотя бы старше, будь он чуть повнимательнее, то без труда считал бы эмоцию, которую сгенерировало лицо экзотического владельца «ламборджини»:
ярость.
Ярость, совершенно несопоставимая с ничтожным поводом вроде отложенной поездки в горы. Ее еще можно было понять, если бы речь шла о чьей-то жизни и смерти. На худой конец, о «ламборджини», попади он в дорожную аварию. Но «ламборджини» стоял целехонький, а лимит на смерть — исчерпан дневным происшествием с синьором Тавиани. Будь Алекс поумнее, он заподозрил бы неладное с Лео, идущее, очевидно, от осознания собственного могущества, которое дают большие деньги. Или от чего-то другого, глубоко скрытого от посторонних глаз. Но Алекс был всего лишь тем, кем он был, — продавцом рубашек. И этот никчемный продавец рубашек не захотел упустить свой шанс.
— Если вам нужно попасть туда побыстрее, Лео… Я могу переговорить с хозяином и устроить себе выходной…
— Это было бы просто отлично! Значит, я жду вас завтра с утра.
— Где вы остановились?
— В гостинице «Сакро Куоре».
Уф-ф… «Сакро Куоре» — та самая гостиница, где работала девушка Алекса и где состоялось ее знакомство с чешским сноубордистом Михалом. После их отъезда из К. загрустивший Алекс дал себе слово не приближаться к разлучнику «Сакро Куоре», и вот теперь это слово придется нарушить. Да и черт с ним, трехмесячного карантина вполне достаточно. Непонятно только, почему Лео выбрал именно этот отель, в К. есть места посимпатичнее. И с лучшим сервисом. Где не столуются шумные чехи и румыны, а проживают тишайшие пожилые австрийцы, любители прогулок по пересеченной местности на небольшие расстояния. Взять хотя бы «Альбатрос», недурственный частный пансион. Пару дней там провел сам Вольф Бахофнер, а это ли не лучшая рекомендация? Но Лео, видимо, из тех, кому плевать на любые рекомендации. Он слушает только себя и поступает так, как ему вздумается. Положительно, Лео — самый необычный человек, когда-либо встречавшийся Алексу в жизни!..
— Я подъеду туда. Скажите только, когда мне появиться?
— Эээ… — Лео на секунду задумался. — Часов в восемь вас не затруднит? Тогда мы могли бы обернуться за день.
— Не затруднит.
— Превосходно. В восемь у гостиницы. Я рад нашему знакомству, Алекс.
* * *
…Договориться с хозяином, синьором Пьячентини, не составило Алексу особого труда. Синьор Пьячентини — добрый и отзывчивый человек, во-первых. Во-вторых, он — старый друг родителей Алекса, давно уехавших из К. к старшей сестре Кьяре, в Верону. Синьор Пьячентини присматривает за Алексом, а его жена, не менее добрая и отзывчивая, регулярно приглашает юношу на семейные обеды. И наконец, на руку Алексу сыграла вчерашняя вечеринка в честь открытия Центра скалолазания. Объемы рубашечных продаж таковы, что Алекс может не работать всю оставшуюся часть года и выйти только к Рождеству.
