Глава восьмая
МИССИЯ
Я был раздосадован явным невниманием Холмса к судьбе Селии Лидгейт. Однако понимал, что не в моих силах заставить его передумать, и поэтому с неохотой пошёл спать. Тем не менее жгучая боль в кистях рук и мысли о бедной молодой женщине, вынужденной сносить скотское обращение Стэплтона, лишили меня сна. Проворочавшись в постели несколько часов, я встал и оделся.
Мне представлялось, что основная задача Холмса — поимка Стэплтона, а спасение мисс Лидгейт для него нечто второстепенное. Но пока мой друг разрабатывает планы и устраивает ловушки, с женщиной может произойти несчастье. Стэплтон может даже её убить! Размышляя об этом, я решил, что действовать надо незамедлительно.
Когда я вышел на Бейкер-стрит, было ещё темно, но чуть посветлевшее небо на востоке говорило о приближении утра. В мои планы входило попытаться найти старую миссию, где повстречались мисс Лидгейт и Стэплтон. Я надеялся, что там я смогу разузнать местонахождение их меблированных комнат.
Мне повезло. Старый возница кэба, который я нанял на Мэрилебон-роуд, знал о миссии на Шутаз-хилл. Через полчаса я уже стоял перед пустым зданием с потрескавшимися стенами. Над городом разливался рассвет. Туман рассеялся, наступило ясное, бодрящее утро. Над крышами домов, обводя их огненным сиянием, вставало солнце, и по краям оконных стёкол начинали подтаивать морозные узоры.
У дверей миссии сгрудилась кучка плохо одетых бедолаг, притоптывавших ногами и дувших себе на руки, стараясь согреться. Когда я приблизился, они стали выпрашивать у меня деньги. Я не мог не проникнуться жалостью к этим оборванным и доведённым до нищеты людям. Раздав несколько монет, я стал вглядываться в их измождённые лица, пытаясь отыскать Стэплтона, но его там не было. Я уже собирался войти в миссию через высокую дубовую дверь, когда один из оборванцев схватил меня за руку.
— Не ходил бы ты туда, дяденька, — отрывисто прохрипел он. — Жратву будут раздавать только в восемь. Тебя оттуда выставят.
Не обращая на него внимания, я толкнул дверь и вошёл. Внутри воняло потом и ещё чем-то, трудно определимым, но неприятным. Недлинный коридор привёл меня в большой высокий зал с грубыми деревянными скамьями вдоль стен. В дальнем конце виднелось возвышение с плакатом, на котором были начертаны слова «Отче наш».
— Эй ты, вон отсюда! Никакого супа до восьми.
Негромкий, но властный голос раздавался откуда-то из сумрака за возвышением.
— Сэр, я пришёл не за супом, а за сведениями, — громко произнёс я.
Высокая фигура, вынырнув из потёмок, решительными широкими шагами направилась ко мне через зал.
— Да? И кто же вы такой?
— Я доктор Джон Уотсон.
— Доктор? Что ж, здесь нам, безусловно, пригодились бы услуги врача. Я — Мэтью Боултон, руковожу этой миссией. Суп и проповедь — пища для тела и души. — Он указал на скамьи. — Работа во имя Бога не всегда чистая и приятная.
Это был худой румяный человек с густой бородой. Одет он был в костюм из грубого твида, носивший на себе явные следы небрежности владельца.
— Надеюсь, вы мне поможете, — сказал я.
— Хм…
Мне показалось, что Боултон насторожился.
— Я — друг Селии Лидгейт.
— Селии Лидгейт?
— Вы знакомы с этой девушкой?
Боултон прищурил глаза.
— С ней что-то случилось?
— Может случиться, если я её не найду. Уверяю вас, что хочу лишь предложить ей помощь. — Я старался рассеять его явные подозрения.
— Вы уже второй человек за последний час, который утверждает подобное.
— О ней расспрашивал кто-то ещё? — с изумлением спросил я.
— Да, — помедлив, произнёс он.
— У вас есть хоть какое-то представление о том, кто это был?
Боултон покачал головой.
— Пожалуй, нет. Может, вы, доктор, скажете, в чём тут дело. Я не могу оставить без внимания подобные расспросы об одной из моих подопечных. Бедная Селия посещает нашу миссию уже в течение без малого года, и прежде никто о ней не беспокоился. А сегодня, не успела миссия открыться, как сюда пришли вот уже два человека, заявляющие, что намерены предложить ей помощь.
Я схватил его за руку.
— Вы должны мне верить. Эта девушка в опасности. Я обязательно должен её разыскать.
Он не пытался высвободиться, но в голосе его прозвучала угроза:
— Почему я должен вам верить? Откуда мне знать, что вы не причините Селии вреда?
— Вам остаётся только поверить мне на слово, сэр Боултон. Я работаю с Шерлоком Холмсом, который сейчас разыскивает убийцу. У нас есть все основания полагать, что Селия Лидгейт будет его следующей жертвой. А теперь, будьте добры, скажите мне, где она.
Я говорил с энтузиазмом и заметил, что моя речь произвела на Боултона некоторое впечатление. Он пристально глядел мне в глаза.
— Шерлок Холмс… сыщик?
Я энергично кивнул.
— Что ж, — произнёс он наконец. — Я могу сказать вам лишь то, что сообщил другому человеку. Селия не приходит в миссию уже несколько дней, но я слышал, она снимает комнату на Макколи-стрит.
— Вы знаете мужчину, с которым она живёт, — Джона Гренфела?
— Я несколько раз видел его с Селией, но мы никогда не разговаривали. — Он пожал плечами. — Вот всё, что мне известно.
— Благодарю вас, — сказал я и повернулся, чтобы уйти. Но, сообразив, что упускаю возможность получить ещё кое-какие важные сведения, продолжил свои расспросы: — Тот другой мужчина, который интересовался мисс Лидгейт, — как он выглядел?
— Пожилой, аристократической наружности, с седыми волосами, примерно вашего телосложения. У него был монокль и пышные усы. Он казался глуховатым — всё время переспрашивал. Право, настоящий джентльмен.
— Он назвал себя?
— Нет. Сказал, что был давним другом отца Селии, несколько месяцев назад узнал о её бедственном положении и с тех пор разыскивает её.
Поблагодарив Боултона за информацию, я разузнал дорогу на Макколи-стрит и без промедления поспешил туда. Я понятия не имел, кто был тот человек, что расспрашивал о мисс Лидгейт, но с учётом того, что мне было известно об обстоятельствах её жизни, история, рассказанная им, показалась мне неправдоподобной. Во мне росла тревожная уверенность, что этот незнакомец представляет собой ещё одну угрозу для жизни несчастной молодой женщины.
Вскоре мы выехали на Макколи-стрит — длинный ряд полуразрушенных таунхаусов из красного кирпича, закопчённых символов нищеты с вывесками «Дешёвые меблированные комнаты», прячущих свои секреты за дверями с облупившейся краской и ветхими занавесками. Я осмотрел семь из них и только тогда нашёл то, что искал.
В ответ на мой громкий стук в окне первого этажа колыхнулась выцветшая тюлевая занавеска, минуту спустя в узкую щель открывшейся двери высунулось тощее женское лицо. Подозрительно таращась на незваного посетителя, старая карга рявкнула, продемонстрировав свои гнилые зубы:
— Что такое?
— Я разыскиваю мисс Селию Лидгейт.
— Ещё один?
Сердце у меня упало.
— Кто-то ещё расспрашивал о ней? — спросил я, заранее зная ответ.
— Кто-то ишшо, — последовал грубый ответ. — И он заплатил мне за беспокойство целый соверен.
Старуха алчно ухмыльнулась.
Я вытащил соверен и вручил ей.
— Может быть, расскажете мне то же самое, что и другому джентльмену?
— Она вдруг стала такой знаменитостью, а? Вы не из полиции?
Я покачал головой.
— Ну конечно нет. — Она вновь ухмыльнулась. — Разве бобби расстанется с совереном? Ладно, мистер, входите.
Она засунула монету в карман грязного фартука и провела меня в прихожую. В нос мне ударил отвратительный запах сырости и прогорклого жира.
— Нет её сейчас. И всю ночь не было.
— А что вы скажете про мужчину, вместе с которым она снимает комнаты, — Гренфел?
Старуха прищурилась.
— Что у вас на уме? У меня тут не бордель. Мужчина — её брат… так, по крайней мере, она мне сказала. Надеюсь, от вас не будет неприятностей?
— Нет, нет, конечно нет. Я старый друг семьи мисс Лидгейт, и меня беспокоит только её благополучие.
— Во-во, то же самое говорил и другой малый.
— Это был седовласый джентльмен с пышными усами и моноклем?
— Точно. Вот уж господин так господин. — Она насмешливо фыркнула, словно давая понять, что я, по её мнению, не отношусь к этой категории. — Небось хотите взглянуть на её комнату?
Я кивнул, и по двум маршам не покрытой ковром лестницы она неохотно провела меня наверх, в бедную спаленку на втором этаже.
— Вернулся засветло, собрал пожитки и удрал, — сказала хозяйка.
— Гренфел… её брат?
Старуха кивнула.
— Да. Смылся. Скатертью дорога. Мне он никогда не нравился. Плохо с ней обращался, и всё такое. Я часто слышала, как она плачет.
Итак, подумал я, Стэплтон вновь ускользнул от нас, и где он затаится — неизвестно. Это сильно меня расстроило.
