— А он?
— Оставил телефончик и пароль.
— Делать нам больше нечего. Пошли ты его…
— Нет, Ася. Не так все просто. Он — человек со связями в весьма сильных структурах. Захочет — лавочку нашу прикрыть может… Вообще, он много чего может. Намекнул уже: не будешь сотрудничать — пущу феню, что ты был стукачом и Бураковского заложил…
— Ах он…
— Спокойней, Георгиевна, не опускайся до их лексикона. Короче, посылать его опасно. А может, и невыгодно. Давай лучше обсудим, как "нет" не сказать и ничего не делать.
— Слу-ушай, а почему "нет"? Мы вроде бы Слону на верность не присягали, за честь его мундира жизнь положить не обещали. Так? Вот и давай скажем "да". А заодно о Слоне распрекрасном побольше узнаем, да ещё не за так, а за деньги.
— Рыжая, ты хоть что-нибудь соображаешь? Или мозги в конторе оставила?
— Не хами.
— Я не хамлю, я констатирую. Подумай, что будет, если Слон узнает. Да он нас с тобой в порошок сотрет! Причем не в переносном смысле, а в прямом. Для Алексея и его бригады — работы минут на восемь.
— Так-таки и сотрет?
— Именно что так-таки. Мы, конечно, в верности не клялись, но стоит нам хоть чуть-чуть за барьер заглянуть, как все, привет. И хоронить нечего будет. Это тебе не "Татьяна", это люди серьезные.
— Серьезнее Мюллера?!
Он только кивнул.
— Ничего себе! Весело живем. А я-то, дурочка, успокаиваться начала! Ладно, Дим, я поняла: согласиться мы не можем, так?
— Абсолютно.
— Но ведь и отказаться тоже не можем? Так что же нам делать?
— Решить, как время потянуть и шкуру спасти. А заодно подумать и понять, кому и зачем понадобилась биография Слона.
Ладно, думать так думать. Но почему Дима так спокоен? А может, он уже чего-то изобрел?
— Димыч, но ты ведь уже нащупал что-то?
— Что ж, зря я по старым связям ездил?
— Тогда с этого и начинай.
— В общем, в СИАМИ все осталось как было. Ведут деятельность все в том же банке "Эдем". Уход клиентов их ни фига не убил. Другими работами занимаются. Петр Петрович все ещё шеф. И в последнее время стал частенько ездить в Ерофеевку.
— Куда?
— Поселочек есть по дороге к Половецку, на север от города. Некий господин Арсланов там проживают.
— А некий господин Власов, значит, к нему зачастили…
— Именно…
— А дальше что?
— Тебе мало?
— Ерофеевка… И что же теперь думать надо?
— А вот что: мы с тобой прекрасно знаем, что СИАМИ никогда не работала и не работает на милицию. Это первое.
Я кивнула.
— Мы с тобой знаем, откуда денежки прибежали. Так что, скорее всего, сведения нужны не фирме, а именно Арсланову.
Я опять кивнула. Выходило именно так.
— А раз сведения нужны лично Арсланову, то мы с тобой, моя дорогая, попали в очень неприятное положение. Две мафии, или, если хочешь, две банды, борются за сферы влияния. Или делят их по-новому.
— А мы-то тут при чем? Мы, что ли, делить будем?
Я уже немножечко понимала, о чем идет речь, но пусть Дима передо мной пораздумывает — вслух проговорит. Может, тогда ему что-то яснее станет. Уж такова, видно, моя доля — дурочкой прикидываться.
— Мы, конечно, ничего делить не будем. Просто конкуренты нашего покровителя предлагают нам на них поработать. Не нажимают пока. Но, будь уверена, нажмут. Это с одной стороны. С другой стороны, если наш "покровитель" об этом предложении узнает, ему может и не понравиться… Короче, они будут драться, а у нас будут чубы трещать.
— Понятно. То есть, ты, миленький мой, в справедливую борьбу с преступностью не веришь?
— Не верю. Будь это так, СИАМИ уже давным-давно бы на дне нашего Водобуда лежала всем личным составом.
— А пока не лежит.
— Ага, пока не лежит, а наоборот, энергично работает и о борьбе своей на всех углах кричит.
— Ну ладно. С СИАМой мы вроде разобрались. Но что нам делать? У нас с тобой классическая проблема — между молотом и наковальней. Хорошо бы, конечно, в сторонку отскочить, но, я так понимаю, придется влезть?
— Придется. Но умненько.
— Излагай.
— Есть у нас варианты. Ты рисуй, рисуй.
Я начала рисовать.
— Первый — тянуть время. В принципе сказать Петру Петровичу "да", но с двадцать восьмого я на три недели ложусь в больницу. И буду лежать себе, болеть. А там посмотрим. Кстати, я ему уже об этом сказал.
— И что тут хорошего?
— Не отказались — раз. Не работаем — два. И заодно проверим. Если Петра Петровича такая тянучка устроит, если он торопить не станет, то не исключено, что с Арслановым мы попали пальцем в небо. Скорее, материалы действительно нужны вообще. Чтобы, может быть, когда-нибудь, при случае Слона придушить.
— А Арсланов, ты хочешь сказать, ждать не будет?
— Наверняка не скажу, но мне кажется, не будет… А вот если Петр Петрович поторопит нас, значит, торопят его. Значит…
Я кивнула. Да, похоже на правду.
— Второй путь — попробовать собрать информацию сразу и по Слону, и по Арсланову.
— Самим? Мы же в этом утонем!
— Мы не просто утонем. Нас утопят. Обе стороны.
— Значит, на этой дорожке тупик получается.
— Тупик.
— А ещё какой путь может быть?
— А ещё можно сделать так, как хочет Петр Петрович: открыто работать на Слона, тайно — против. Тогда за нашими скальпами начнет охотиться только Слон, а Петр Петрович даже защищать будет — до поры до времени.
— Слушай, а если заказ принять, информацию начать собирать, но отдавать не всю?
— Милая, это тоже путь тупиковый. Слон задерет хобот, как только узнает, что мы в его грязном белье копаемся. А Арсланов — когда узнает, что до него не все доходит.
Да, Дима несокрушимо, железно прав. До тошноты.
— Дим, а если так: согласиться, но только сплетни пособирать. А документы пусть уж сам Петр Петрович ищет…
— Не думаю, что его такое устроит. Но попытаться можно. Зафиксируй в уголочке.
Я аккуратненько записала этот вариант.
В кухне было уже совсем душно — дымили мы оба. Ты смотри, как работа есть, так Вэ-А о болезнях напрочь забывает. Я встала, открыла форточку.
— Ладно, Дим, это все диспозиция — а что ты придумал?
— А я придумал к Слону пойти.
— И?
— Продемонстрировать лояльность. Предупредить об угрозе. Совместно придумать контрмеры.
— А он и сам придумает — к ногтю Димочку с Асечкой, и нет проблемы, мрачно возразила я.
— А Димочка с Асечкой открытым текстом и объяснят, что тогда Арсланов и СИАМИ начнут других шпионов искать — и могут найти, а те не побегут лояльность демонстрировать. Конечно, никаких гарантий, что мы будем единственным источником сведений, но так у Слона появляется шанс скармливать противнику дезу.
— Чего-чего?
— Дезинформацию.
Положим, это словечко я и без него знала, но пусть лишний раз почувствует, какой он умный… Но потом я отключилась от глупостей и задумалась о деле.
Так. При таком варианте Слон может набраться подозрений, но сразу нас к ногтю не возьмет, погодит. И Петр Петрович погодит, посмотрит, что мы ему в клювике принесем. Что ж, если не решение, то хотя бы оттяжка. А с другой стороны, учили меня на психологических курсах: "если не знаешь, как поступить, поступай благородно". Был бы это не Слон, а кто-то порядочный, мы что, раздумывали бы? Сразу кинулись бы…
— Да, Димка, это выход. Надо идти к Слону — и не откладывая.
— Ну, так уж не откладывая… Можно сначала самим покопаться. Проверить, откуда ветер дует…
Но мне уже все было ясно.
— Нет. Встречайся со Слоном немедленно. Нельзя откладывать подозрительно будет. А я пока чуть-чуть понюхаю через девчонок.
Он заулыбался:
— Да я и сам так думал. Просто хотел твое мнение услышать. Выходит, у нас с тобой в одну сторону мозги работают. Все, идузвонить. Пусть аудиенцию назначает.
Дима отбыл общаться с телефоном.
А я размечталась: наберем мы гадость всякую на Слона, наберем на Арсланова, наверняка найдется, чего набирать. А потом все это отправим в милицию — берите их тепленькими. Избавим город от обоих, сами избавимся, и можно будет перестать шпионить и заняться нормальным делом…
Вернулся Димка, выслушал мои мечтания, вздохнул и поцеловал меня.
— Эх, Лиска, мы с тобой — те самые дурачки, что мечтой богатеют… Ладно, завтра я буду в офисе не раньше трех часов — утром Слон машину за мной пришлет.
Косые лучи утреннего солнца падали на фасад Академии живописи и ваяния, прорываясь сквозь редеющую желтую листву тополей. На другой стороне перекрестка, по диагонали от здания Академии, устроился с этюдником бородатый юноша в бейсбольной кепочке и черных джинсах, на которые живописно спускалась длинная, чуть не до колен, белая рубашка в широкую полоску, прикрытая сверху светло-серым свитером несколько меньшей длины, а поверх свитера имелась совсем уже коротенькая джинсовая куртка без рукавов.
