И он ушел. Мы сидели подавленные и растерянные. Нас явно вовлекали в скверную и опасную историю. В таких играх на кон ставятся головы. Мы пытались говорить о другом, но получалось так, что возвращались к тому же.
Димка позвонил домой и отпросился у своей половины до утра, заручившись нашей с Манхэттеном телефонной поддержкой.
Так всю ночь и просидели. Усидели все спиртное, что принес с собой Череп и купил я. Под утро и остаток портвейна уговорили. Мы не очень-то и спорили. Ясно было, что денег я отдать не сумею. Занять негде, да и не подо что.
В общем, выбор невелик. Да и идея крупного заработка тоже сыграла немалую роль. Мы прикинули, и получалась кругленькая сумма. И не на рынке стоять, рисковать за копейки. Наше дело - только организовать поставки. Правда, Манхэттен справедливо напомнил о местном рэкете, и о множестве хлопот, связанных со складированием и охраной запасов до момента отправки. К тому же вполне реальным был риск привлечь к себе внимание правоохранительных органов.
Но главное, по разговору я почувствовал, что мои друзья загорелись возможностью легкой наживы. Да и мне идея заработать крупные деньги показалась заманчивой. Надоело жить собачьей нервной жизнью уличного торгаша. Все время зависеть от всяких пакостей: погода, "купят-не купят", и тому подобное. Мы ещё ничего не сказали друг другу, но уже знали, что согласимся.
Так и вышло. Измученные бестолковым существованием, долгами и полунищей жизнью, а главное - бесперспективностью, мы согласились. В чем ни Череп, ни Крест не сомневались. По крайней мере восприняли они наше согласие как должное и сразу углубились в детали.
Два дня нам дали на сборы, потом посадили на поезд, и уже через тридцать шесть часов мы ехали в машине Хлюста из Курганинска в Лабинск. Мимо нас мелькали в ночи ровные ряды пирамидальных тополей, выстроившихся вдоль дороги. Только на этот раз их почему-то поубавилось.
- Ветра, - пояснил Хлюст. - Тополя вон какие вымахивают, стареют, корни у них поверху, неглубоко уходят, вот и выворачивает их из земли. А тут недавно ураган был, так накрыл один такой тополек машину с людьми. Всмятку.
По дороге он поставил нас в известность, что на первое время нас поселят в гостинице "Лаба", а буквально через день-два освободится частный домик на краю города, за железнодорожной линией. Там мы и будем жить.
Перед въездом в город Хлюст резко сбросил скорость. Высветился пост ГАИ с проложенными на дороге бетонными блоками, позволяющими машине ехать только зигзагом. Гаишники были с автоматами и в бронежилетах, невдалеке стоял БТР. Неспокойно жилось в этих городках предгорий. Построенные когда-то во времена войны с мятежным имамом Шамилем как пограничная линия, - откуда и пошло название линейных казаков, которые "садились" в них на поселение, города эти и сегодня жили жизнью приграничья. Чечня была недалеко. Война не прошла мимо этих мест. Хотя и не затронув прямо, она напоминала о себе косвенно. Невдалеке проходила трасса Грозный-Ростов, да и дыхание гор чувствовалось.
Гаишник помахал нам жезлом, делая знак остановиться. Хлюст послушно выполнил приказ. К нам подошли два милиционера. Один попросил Хлюста предъявить документы, второй заглянул в машину и предложил нам выйти. Мы встревоженно переглянулись. Как-никак, а везли мы крупную сумму, и объясняться с милицией по поводу происхождения этих денег не хотелось.
Извлекший нас из машины гаишник попросил предъявить свои документы и помахал рукой ещё кому-то. К нам подошел моложавый сержант. Он потянулся к паспорту, который протягивал ему второй милиционер.
- О! - неожиданно радостно вскричал Манхэттен. - Ты меня помнишь?
Подошедший пытался вспомнить, но у него не получилось.
- Да я у тебя месяца полтора назад нутряков покупал на рынке! сообщил Алик.
- А-а-а, точно! - вроде как тоже обрадовался сержантик. - Так ты чего, опять за шкурками?
- Ты их знаешь? - настороженно спросил его напарник.
- Знаю, - весело отозвался сержантик. - Они нутряков закупали. У меня так сразу всех взяли.
- Да ну? - теряя интерес к нашим документам, спросил другой. - А сейчас опять за нутряками?
- Да, решили ещё затовариться, - кивнул Манхэттен. - Цены у вас тут подходящие.
- Вы ко мне заезжайте, я вам адрес оставлю, - возвращая нам так и не проверенные паспорта, сказал гаишник, и оглянулся на стеклянную будку поста.
- Ты чего там ковыряешься, Пасулько? - донеслось оттуда.
- Сейчас, товарищ лейтенант. Тут такое дело... - он шепнул нам: Подождите, - и побежал к посту.
Напарник его тем временем вовсю обсуждал проблемы разведения нутрий с Манхэттеном. Тот уже называл гаишника Петей и записывал адрес его кума, у которого этих нутряков "по самое некуда и ещё столько же".
Третий гаишник отвернулся от Хлюста и тоже стал рассказывать, у кого в городе можно купить нутрий и шапок. А от поста бежал к нам третий гаишник, который тут же вручил нам целый лист с адресами.
- У нас город маленький, все в родстве. Кумовья да сваты. Заезжайте, если остановиться негде, мы организуем.
- Мы к вам надолго, - сказал Леха. - Спасибо. Пока в гостинице остановимся, а там видно будет.
- Конечно, поживите, - разрешил сержантик. - У вас там, в Москве, поди, холод, а у нас уже лето.
И действительно ночь была удивительно тихой, про снег даже не вспоминалось. Было сухо и тепло. И воздух сладкий и свежий, о таком в Москве и забыли совсем.
Мы уже усаживались в машину, когда меня придержал за локоть остановивший нашу машину гаишник.
- Вы, мужики, с этим типом, который вас везет, поаккуратней. Нехороший он человек. Бандит он из Курганинска, и здесь авторитет имеет. Говорят, кассу общака держит.
- Что ж вы его не арестуете?
- Во-первых, мы - ГАИ, не по нашей это части, а во-вторых... постовой развел руками и вздохнул.
У меня сразу испортилось настроение. Везде одно и то же. Все знают бандитов в лицо, знают, кто и чем занимается, а сделать с ними ничего не в силах. Не мог я этого понять.
От поста до гостиницы было всего ничего, проскочили мы мигом. Гостиница была здоровенная, не по городу. И напоминала какой-то старый большой пароход, который вынесло на берег. Море давно высохло, а он все стоит, вросший в песок, с облупившейся краской, уже непонятно как сюда попавший. Он и сам уже забыл о своем первичном предназначении, но упрямо продолжал плыть, изображая из себя флагман.
Содержать гостиницу средств явно не хватало, и она медленно приходила в упадок, осыпаясь краской и штукатуркой, прикрывая проеденные молью дыры на коврах чем только можно. С оформлением проблем не было, и мы поднялись в номер, довольно опрятный и большой. Вообще-то нам сняли два номера, но они сообщались между собой. Один был большой, двухместный, второй поменьше, но человек тридцать в обоих номерах расположились бы запросто.
Манхэттена явно что-то беспокоило. Он оглядывал апартаменты, ковры и картины, как мышь в поисках сыра, и качал укоризненно головой.
- Это сколько же по нынешним временам такой номерок стоит? - спросил он наконец вроде бы ни у кого.
Мы с Димой переглянулись, и я понял, что этот вопрос мучил не только Алика. Дух стяжательства уже брал нас в плен.
- Вы про деньги? - спросил Хлюст. - Все оплачено. За счет фирмы.
И он горделиво хлопнул себя ладонью в узкую грудь.
- Вы тут отдыхайте, закусывайте, завтра заеду, все обсудим. Мне Крест весточку кинул.
Он распрощался и ушел. Мы его особо не задерживали. Хлюст производил достаточно противное впечатление.
После его ухода мы обнаружили в углу на столике салаты и холодные закуски, копченую курицу и вазу с фруктами. В холодильнике нашли спиртное, но решили не употреблять. Когда мы уже заканчивали поздний ужи, в номер позвонили и справились, нужно ли подавать чай.
- Они что, подсматривают, что ли? - проворчал Манхэттен.
- Нет, Алик, - успокоил его Дима. - Они просто услышали, что ты наконец перестал хрустеть челюстями.
Мы выпили чая и улеглись отдыхать. Давненько я так сладко не спал! Встали довольно рано, позавтракали и пошли прогуляться.
На улице было непривычно тепло после Москвы. Напротив гостиницы расстилалась площадь, залитая асфальтом и покрытая зелеными газончиками. Еще в прошлый наш приезд здесь был общественный туалет и рынок, причем туалет совершенно жуткий. В него приходилось не заходить, а буквально заныривать. При этом двери начисто отсутствовали. Напротив гостиницы, через площадь, стоял местный Белый дом, справа - здание Дома культуры, прославленное тем, что строили его не то двадцать пять, не то тридцать лет. Возле Дома культуры возвышалась мачта.
- Смотри-ка, телевидением обзавелись, - подтолкнул меня локтем Дима. Все как у людей.
Слева у Белого дома располагался скверик, посреди которого стоял в тенечке товарищ Ленин, простирая руку вдоль обязательно присутствующей в каждом городке Северного Кавказа улицы Красной, которая являлась главной. Даже сохранившая свое имя улица Ленина была здесь второй по значению, хотя на ней находились и прокуратура, и милиция.
