— Рад, безмерно рад. — Направленные на него очки одобрительно просияли. — В таком случае ожидает вас не тюремная камера, а нечто вроде отдельного гостиничного номера. Там, Василий Петрович, имеется видеокамера, перед которой вы покаетесь во всех своих грехах, больших и малых. Последний из них — убийство двух сотрудников Управления, которых вы хладнокровно расстреляли из пистолета, прежде чем совершить побег.
— Пистолет?.. Побег?.. — Шадуре показалось, что он находится в театре абсурда. — Но я же здесь, перед вами…
— Нет вас, Василий Петрович, — убежденно возразил полковник. — Никто вас в Управление не доставлял, это я вам авторитетно заявляю. И если хотите, чтобы вместо вас на этой планете возник некто, отдаленно похожий на вас, но с документами на другое имя, то вам лучше молчать и слушать, что вам надлежит делать дальше. Я достаточно ясно выражаюсь?
— Достаточно. То есть предельно ясно.
Шадура всем своим видом изобразил живейшее внимание и желание услышать продолжение.
— Тогда пойдем дальше…
По мере того как полковник продолжал инструктаж, тон его становился все более деловитым.
И узнал трепещущий Шадура, что до поры до времени числиться ему пропавшим без вести. Исчез он, испарился, а вот отыщется ли снова — это уже зависит от него самого. Не в его ли интересах доказать свою полезность ФСБ на деле? Разумеется, в его интересах, а как же иначе! Шадура прямо-таки изнемогал от нетерпения проявить себя наилучшим образом. И когда он принялся заверять полковника в своей полной лояльности, речь его превосходила по пылкости все те, которые он произносил перед избирателями накануне выборов.
А полковник и не ожидал ничего иного. Он таких Шадур повидал на своем веку больше, чем использованных лично им презервативов. Куда же без тех и других! И на кой они сдались, когда надобность в них отпадает!
ГЛАВА 4
РАЗ, ДВА, ТРИ, ЧЕТЫРЕ, ПЯТЬ, МЫ ИДЕМ ИСКАТЬ
Разумеется, утром начался большой переполох, однако наспех раскинутый оперативный «Невод» богатого улова не принес. Какими фактами располагала ФСБ? А их почти не было, фактов, за исключением входящего звонка депутата Шадуры, записанного, как и все остальные, на три автономных магнитофона. Сам депутат, поднявший тревогу, как в воду канул. Двух отправившихся на его задержание сотрудников ФСБ обнаружили в 4.35 с пулями в холодных чекистских головах. Оба погибли в служебной «Волге», даже не успев обнажить оружие. Какая нелегкая занесла их на задворки музея Маяковского? Почему они не приняли элементарных мер предосторожности? Эти и другие вопросы можно было задавать покойникам сколько угодно, но дожидаться от них ответа было делом абсолютно безнадежным. Неожиданно прыток оказался Шадура, на которого пало главное подозрение. Прыток, коварен и расчетлив. Вот тебе и парламентарий!
Его дружок Эдичка Виноградов был найден сотрудниками милиции через полчаса после объявления операции «Невод». Еще не окончательно окоченевший, но уже совершенно не способный давать показания, опознавать злоумышленников и подписывать протоколы. Как и в первом случае, свидетелей его убийства выявлено не было. Дискеты, на которую, как предполагалось, он мог переписать секретную информацию, в машине тоже не оказалось. Орудие убийства — обыкновенная вязальная спица — оставляло богатый простор для всевозможных версий и предположений. Слишком богатый, чтобы хотя бы приблизительно очертить круг подозреваемых. Милиционеры с облегчением вздохнули, когда дело перекочевало в ФСБ, а произошло это еще до того, как утро начало красить нежным цветом стены древние Кремля.
Экстренное совещание в Главном Управлении началось с того, что проводивший его директор службы безопасности помянул Эдичку емким матерным словом. Скрывшемуся в неизвестном направлении Шадуре досталось куда больше. Эпитафия в его адрес состояла из двух настолько витиеватых сложноподчиненных предложений, что повторить их не смог бы и сам генерал, произнесший их в запале.
Ведь в самолете не просто погибли иностранные граждане и ценный груз. В случае огласки взрыва мирные инициативы России в отношении Республики Ичкерия стали бы выглядеть, мягко говоря, сомнительно. Стоит СМИ прознать о воздушном теракте, и пошло-поехало. Один умник намекнет, что мину в самолет с гуманитарной помощью подложили с ведома силовых ведомств, не желающих стабилизировать обстановку в регионе. Следующий разумник подхватит эту догадку и превратит ее в злой умысел высокопоставленных персон, которые наживаются на бесконечной войне в Чечне и не желают ее окончания. Получится известная анекдотическая картинка. Запад, как всегда, во всем белом, с лавровой веточкой в руках. А Россия в дерьме с ног до головы. Начиная с последнего авиамеханика военного аэродрома и заканчивая первыми лицами государства. Короче, авиакатастрофа представлялась единственной приемлемой официальной версией. Тогда и сам вопиющий факт хищения медикаментов не отразится на престиже государства. Биомать престиже биомать государства, как с чувством выразился генерал, наверняка знавший, что он имеет в виду. И еще он сказал, что если истинные причины трагедии просочатся в прессу, то многим из присутствующих тоже предстоит кое-куда просочиться. В собственные унитазы их служебных кабинетов. Вместе со всем своим служебным дерьмом.
Примерно к девяти часам утра невыспавшийся и голодный офицерский состав, созванный на совещание по срочной системе оповещения, осознал свою ответственность, уяснил свои первоочередные задачи и отправился выполнять приказы. Распустивший сотрудников генерал запил минеральной водой свою утреннюю дозу таблеток с витаминными драже вперемешку, после чего связался с подразделением экстренного реагирования.
Не далее как месяц назад эта структура отлично зарекомендовала себя в поисках афериста, ухитрившегося увести кредит МВФ из Центробанка. Его отыскал в Сочи майор Громов, проявивший завидную хватку и чутье натасканной ищейки. Казалось бы, радоваться надо такому удачному разрешению проблемы. Однако генерал испытывал двойственное чувство. К удовлетворению по поводу блестяще завершенной операции примешивалось глухое раздражение. Формально подразделение ЭР находилось в ведении генерала, хотя фактически власти он имел там не больше, чем английская королева в палате лордов. Сознание этого было как кость в горле. Никакие успехи подразделения ЭР не могли порадовать генерала по-настоящему. По его глубочайшему убеждению, тамошние сотрудники по большей части просто груши околачивали. Известно чем и известно где — в президентском саду. Гвардейцы короля, бля. Чистоплюи и белоручки, всю грязную работу за которых должны выполнять другие.
Именно из-за своего скептического отношения к подразделению ЭР генерал лично поставил его начальника в известность о случившемся и отдал распоряжение немедленно подключиться к операции. Пусть экстренно реагирует, если у него получится. Шансов перекрыть утечку информации было ничтожно мало, и в случае провала полковник Власов окажется тем самым стрелочником, с которого главный спрос. Справится — честь ему и хвала. Провалит операцию — пусть пеняет на себя.
У самого генерала при таком раскладе оставался вариант абсолютно беспроигрышный — пенять на полковника Власова.
* * *
— Что пасмурный такой?
Громов мельком взглянул на своего нового начальника и пожал плечами:
— Не выспался, товарищ полковник.
— Я, между прочим, сегодня ночью вообще глаз не сомкнул. Но для особо нежных сотрудников, — Власов ткнул большим пальцем через плечо, — у меня специально оборудована комната отдыха, майор. Напитки, свежая пресса, телевизор, уютный диванчик. Может, желаешь расслабиться? — Короткий сухой смешок, напоминающий хруст переломленной ветки. — А то морочу тебе голову всякой ерундой. Так получается, а, майор?
Громов вскинул глаза на полковника, а тот еще и откинулся на спинку своего кресла, как бы давая ему возможность разглядеть себя получше. Прическа фактурой и цветом — алюминиевый скребок, поставленный торчком. На хрящеватом носу андроповские очочки в золотой оправе. Тонкое лицо выглядит ошпаренным — блондины с нежной кожей, однажды перебравшие южного загара, навсегда приобретают такой вид, словно постоянно ходят с ожогом первой степени. Афган? Но что там забыл человек с породистым лицом комитетчика старой закваски?
— Таджикистан, — безмятежно пояснил Власов.
— Что? — вырвалось у Громова помимо его воли. Он не привык к тому, чтобы его мысли читали по глазам, и немного растерялся, хотя постарался не показать виду.
— Таджикистан, — повторил полковник. — Командировка продлилась всего месяц, но вернулся я из нее с красной мордой и тремя звездами на погонах, а уезжал с одной, такой же, как у тебя, майор.
