— Котов, песик мой, — обманчиво ласково произнесла Лариса, — ты с дуба упал? Ты что это такое надумал? А?
— А что? — вызывающе переспросил Котов. — Дома будешь сидеть, а не п-по этим… по студиям всяким шляться!
— Да мы только за счет «Чайки» и живем! Всего бы этого «быта», который тебя так не устраивает, не было бы! Сидел бы сейчас в хрущевке, а не здесь, вот тогда бы и мог с полным правом жаловаться на отсутствие нормальных условий. Но не здесь!
— Ну и что? — упрямо набычился Котов, не выпуская из рук бутылку и колотя ею по столу.
«Сейчас она разобьется, как пресловутая лодка, — подумала Лариса. — А убирать кто будет?»
— Знаешь, дорогой, я не люблю скандалы, и ты меня лучше не трогай. Не ровен час — устрою тебе такое, чего ты вовек не забудешь! — пригрозила Лариса.
— Слабо!
— Котов, — отеческим тоном сказала Лариса, — у тебя что, любовницы закончились? Что ты ко мне пристал?
— А на хрена мне эти любовницы, если у меня жена есть?
Котов оперся о столешницу, встал и подошел к ней. Как ни странно, запах коньяка не вызвал у Ларисы никакого отвращения.
— У меня вон какая жена… красивая.
— Дурак ты, Котов, — ласково ответила жена. — С жиру бесишься.
— Знаю, — не стал спорить Котов. — А «Чайка», так и быть, пускай живет!
В общем, спали они вместе, и ночь была на удивление приятной.
* * *
На следующее утро Лариса проснулась свежей и бодрой, даром что голова вчера болела, да и полночи они с Котовым, так сказать, были одной семьей. Сейчас же Котов сладко сопел, лежа на половине своей огромной кровати. Лариса потянулась и встала.
Тихонько вышла из комнаты мужа и отправилась к себе. Потом, приняв душ, спустилась на кухню, сварила себе кофе и закурила, вдыхая аромат табака и своего любимого напитка. Сегодня она приготовила черный кофе по-президентски, как она его называла. Нужно засыпать только что смолотый кофе очень хорошего сорта, например настоящую «Арабику», в предварительно подогретый кофейник, чуть-чуть посолить и залить кипятком. Через пять минут, когда напиток настоится, его размешивают и переливают в другой кофейник, тоже подогретый. Такой кофе не требовал стояния у плиты и обычно помогал Ларисе думать. Вот и сейчас ее мозг медленно, но верно пробуждался от трехмесячной спячки, ставя перед Ларисой первые цели и задачи.
Для начала надо вернуть себе сотовый телефон. Хотя, если честно, эта мышиная возня со злосчастной трубкой начала уже порядком ее доставать. Проще новый купить. А тот человек, чей номер она потеряла, сам ей позвонил. Было очень неловко, так как Лариса привыкла выполнять свои обещания, но все обошлось.
Лариса взяла лежащую на столе трубку радиотелефона и набрала номер телестудии.
— Да? — после некоторого молчания взяла трубку Муся. Голос был заплаканным. — «Робин-Бобин» слушает. Кабинет директора.
— Мусечка, это Лариса Викторовна. Котова. Я бы хотела…
— Ой, здрасьте, Лариса Викторовна! У нас тут такое!.. Ой, я скоро с ума сойду с этими ментами! Алексей Владимирович такой молодец, взял и уехал! — неизвестно, чего было больше в этом возгласе: недовольства или зависти к шефу, который умудрился смотаться с работы в это опасное для жизни время.
— Да? — переспросила Лариса, сбитая с толку. — А при чем здесь он? Мне нужен…
— Нет, и неизвестно, когда будет, — не слушая ее, продолжала Муся. — Я скоро с ума… Впрочем, я это уже говорила. А вы что-то хотели ему передать?
— Нет, просто хотела с ним поговорить. У меня телефон пропал. Никто из ваших сотрудников его там не находил?
— Да что вы, здесь Содом и Гоморра в чистом виде! Все бегают, суетятся, всех допрашивают, снова и снова! Как вчера, только все еще хуже. До телефона ли… Вы знаете, что Диму отравили?
Лариса не успела ответить, как Муся продолжила дальше. Лара решила вообще ее не прерывать, внимательно слушая поток секретаршиных впечатлений, извлекая из него полезную, хотя и несколько ошарашивающую информацию.
— Каким-то арсином! По-другому… Короче, я не помню, как он по-другому называется. Жутко ядовитая штука! Ему ее столько в суп напихали, что я даже не знаю, как он вообще две тарелки съел! Ведь он после первой ложки должен был коньки отбросить. То есть зря я так, наверное. Он же умер, а я — «коньки»…
— Дмитрий съел две тарелки? — вклинилась Лариса.
— Да, ему так понравился суп, бедняжке. Ой, извините, Лариса Викторовна! У нас сначала думали, что это вы такой суп сварили — отравленный, ну, чисто случайно. Но ведь никто больше не отравился. Кстати, с вас подозрения сняты.
— И на том спасибо, — тихо ответила Лариса, «чисто случайно» не отравившая целую съемочную бригаду, но секретарша ее не услышала, захваченная своими переживаниями.
— Представляете, нас всех заставили анализы сдавать. Ну там, моча…
— Муся, можно без подробностей?
— Ну как это — без подробностей! Кровь еще брали. Надо же мне с кем-то поделиться! Хотя вон Светка пришла… Ну да ладно, до свиданья, мне бежать надо. А о телефоне я поспрашиваю, может, его видел кто.
— Ясно. Спасибо. До свидания.
Но секретаршу уже кто-то окликнул, и она бросила трубку, не попрощавшись. Котова тоже положила трубку. Полученная информация требовала осмысления.
«Но самое первое, — сказала она сама себе, — самое первое… Надо посмотреть, с чем я столкнулась».
В «Энциклопедическом словаре» значилось, что арсин очень ядовитый и пахнет чесноком. Кристаллический белый порошок.
«Ага, значит, вот оно что! Арсин был заранее добавлен в чесночную приправу, потому что он тоже пахнет чесноком. Возникают сразу три вопроса. Первый и второй — кто и когда это сделал? — не так важны, а вот третий — для чего, уже более существенен. Действительно, для чего? Неужели для того только, чтобы убить оператора? Но это же чушь собачья! Как можно быть уверенным, что чесночную приправу будет есть только Дмитрий, а остальные проигнорируют ее? Любил ли Дмитрий чеснок или нет — я этого не знаю. Допустим, любил. И допустим, убийца был превосходно осведомлен о вкусах Дмитрия, он знал, что тот просто обожает чесночную приправу. И решил его таким образом отравить. Но как же тогда остальные? Какова должна быть причина, побудившая неизвестного убийцу всыпать отраву в приправу, чтобы при этом спокойно наблюдать, как будут травиться невинные люди? Ненависть? Возможно, но тогда должен быть более эффективный способ убийства, чтобы уж наверняка. Например, ударить топором по башке… или пистолет на худой конец. Но мышьяк? Это уже как-то мелодраматично, да и избито. Сколько народу им в прошлые века перетравили! Может, неизвестный убийца любит классику?»
Лариса тяжело вздохнула. Ни способ, ни место убийства не вызывали в ней желания работать. Попробуй-ка найди этого самого классика!
«Хотя, — двинулась дальше ее мысль, — может быть, убийца хотел отравить не одного Дмитрия, а всю съемочную бригаду, потому и всыпал яд в банку для общего пользования? Нет, это чушь! Зачем ему так поступать? Настолько не любит этот телеканал и решил провести своеобразную чистку телевизионных рядов? Но доступ к банке имел либо завхоз, либо кто-то из своих. Или он вообще решил убить кого-нибудь другого, а не оператора?
Но тогда опять же проще как-нибудь подсыпать порошок в чью-то конкретную тарелку, а не в банку — еще не факт, что кто-то будет брать из нее приправу. Может, у предполагаемой жертвы вообще не будет в этот день аппетита. Или его изжога одолеет, или он вообще заболеет и не приедет на работу. Что-то непонятное с этой банкой!
Ладно, с этим потом разберемся. Дальше. Если уж рассматривать версию „подсыпать в тарелку“, то как можно незаметно это сделать, если вокруг толпится чертова уймища народа и все друг с другом разговаривают? Нереально. Сам собой напрашивается вывод, что гораздо эффективнее, безопаснее и проще, если уж на то пошло, другой способ убийства. А то ерунда какая-то получается».
Котова прикинула предстоящую работу — копаться в памяти свидетелей, да еще, может, кто-то и не согласится отвечать на ее вопросы! — и вздохнула. Во-первых, это целая куча не относящихся к делу воспоминаний. Во-вторых, неизбежные косые взгляды на нее, несмотря на то что обвинение с нее сняли.
Но это уж как в анекдоте: ложки украли, потом их нашли, а осадок — остался. В-третьих, нужно будет сопоставлять эту информацию, выявляя так называемую «придуманную», то есть ту, которую человек считает, что он видел нечто, а на самом деле ничего не видел, и реальную. А между ними бывает большая разница.
Нет, как ни любила Лариса свое хобби, но этой мутотенью заниматься ей не хотелось. Может, что-нибудь другое придумать? Пойти, так сказать, методом проб и ошибок?
Попробуем рассуждать логически. Раз убит Дима, то самое простое — предположить, что именно его и хотели убить. И неважно, что способ убийства был такой, мягко говоря, драматичный. Остальные версии оставим на потом. Итак, хотели убить именно оператора. За что? А вот это и нужно выяснять. Причем это уже более конкретные поиски, чем выяснение личности убийцы — того, кто мог кинуть в его тарелку яд.
