— Не я, не я! — снова выкрикнул Тадек, и веки его внезапно задергались.
— Ложь — плохой помощник.
— Я с самого начала знал, что все так кончится. Не надо было брать Болека.
— Итак, вы утверждаете, что Казимиру Вашко убил Болеслав Окольский.
— Я ничего не утверждаю! — запротестовал Тадек. — Болек первым вошел в ту комнату. Вторым — Циклон. Когда я стоял на пороге, она уже лежала на полу. Я даже не взглянул на нее, потому как у меня такой характер, что не могу смотреть на мертвых.
— А вы не подумали о том, что она могла быть еще жива? Вместо того чтобы оказать ей помощь...
— Я не убивал! — крикнул Тадек. — Почему пан инспектор меня об этом спрашивает? Спросите у Болека...
О Болеке он говорил долго и с удовольствием.
— Тоже мне новоиспеченный телегангстер, — презрительно продолжал Тадек. — Назвал Ане фальшивую фамилию, но Аня любит знать, с кем имеет дело, поэтому проверила его портфель и паспорт. Денег у него никогда не было. Еле хватало на кофе и рюмку. Думал, что найдет себе легкий заработок, что мы тупые фрайера, а он ловкач. Подсунул нам эту работу, а что девушка будет в доме — не узнал.
— Он знал инженера Ладыня? Бывал ли у него дома?
— Не знаю, пан инспектор. Не люблю задавать лишних вопросов. Скажу одно: пока живу, с такими, как Болек, не буду иметь никаких дел. Он думал, что это приключение, а это тяжкий труд.
В деле оставалось много неясного. Его усложняли не только противоречия в показаниях, которые, по мнению Кортеля, были неполными. Как произошло, что Казимира Вашко ждала их наверху, в кабинете? Она же должна была слышать, что творится в зале. Почему же в таком случае она не попыталась сообщить в милицию или убежать?.. Могла бы выбежать на балкон, спрыгнуть с него, там ведь невысоко. Почему ее тело найдено у двери, а не в глубине комнаты? Ведь когда она увидела входящего бандита, естественная реакция — отскочить назад. Наконец, орудие убийства. Лом Циклона? Установлено, что им ударили милиционера, однако врачи предполагают, что Казимире Вашко нанесли удар тяжелым металлическим предметом типа пресс-папье или подсвечника. Но ничего подобного не найдено. Неужели Болеслав Окольский забрал с собой орудие убийства? Или поверить показаниям обоих бандитов, что убийство совершил именно он, Болек?
Кортель и не подозревал, что найти ответ на этот вопрос будет не просто.
— Это одно из рядовых дел, — сказал он Беганьскому, намекая на то, что у него нет времени им заниматься, что его интересует более важное: экспресс Варшава — Щецин. — А что с опознанием личности погибшего?
— Через несколько дней, — отвечал Беганьский, — сможешь принять участие в допросах. Поедешь в Старгард.
Однако перед отъездом вышло так, что дело об убийстве на улице Каневской тронуло его лично. Кортель даже не предполагал, что с ним, опытным работником, может произойти нечто подобное; не предполагал до того самого момента, пока в кафе «Виляновское» на углу площади Трех Крестов и Аллей Уяздовских не увидел Басю.
Кортель работал автоматически, со свойственным ему знанием дела, ни о чем не забывая. Сразу же приступили к поискам Болеслава Окольского. Адрес его узнали без особого труда, даже не прибегая к помощи Золотой Ани, которую инспектор велел вызвать в комендатуру. Болеслав Окольский жил на Жолибоже с родителями, в старом, довоенной застройки, восьмом районе. Дома его не было. Отец и мать подтвердили, что не видели сына уже два дня и собирались даже обратиться в милицию, потому что так надолго он никогда не исчезал. Агенты уголовного розыска установили фамилии его дружков, посетили несколько квартир, но вернулись ни с чем. Был составлен текст оповещения о розыске преступника.
На столе у Кортеля уже лежала «Жиче Варшавы» с фотографией молодого человека в очках, волосы вопреки моде подстрижены под «ежик». Милиционер ввел в кабинет Золотую Аню. Кортель решил начать допрос с нее.
Золотая Аня была одной из самых хорошеньких девушек, известных в районе «Гранда». В мини-юбке и длинных итальянских сапожках, она выглядела великолепно. Когда Кортель велел ей сесть, Золотая Аня возмутилась:
— Как можно так обращаться с человеком? Подъехала машина, и милиционер буквально вытащил меня из кафе. Что подумают люди?
Кортель положил перед ней фотографию Окольского. Золотая Аня посмотрела на нее равнодушно.
— Я видела его. Это из-за него меня сюда притащили?
— Что о нем знаете?
— Ничего.
— Если пани отказывается давать показания, — переходя на официальный тон, сказал Кортель, — ей грозит обвинение в соучастии в убийстве и ограблении.
— Господи! — вскричала она. — Я не хочу ссориться с властями. Я ничего не сделала. Это все из-за этого несчастного Циклона. Снова он что-то натворил?
— Вы не читаете газет?
— Нет. Что-нибудь случилось?
Кортель сухо разъяснил, что Болеслав Окольский подозревается в совершении преступления. А Циклон и Окольский познакомились в ее квартире. Отрицает ли она это?
Но у нее не было намерения отрицать. Ей и в голову бы не пришло, что они замышляют ограбление...
Кортель улыбнулся и предложил Золотой Ане сигарету. Она курила осторожно, глубоко не затягиваясь.
Этот щенок, а он на самом деле щенок, подцепил ее у кафе «Гранд».
— Он совсем зеленый и наивный, правда, симпатичный. И такой смешной. — Она посмотрела на инспектора. — Я из принципа не хотела с ним идти, но как-то так получилось... У него даже не было денег, чтобы угостить по-джентльменски. Потом он отвез меня на Прагу, то есть я ему это позволила. Он всю дорогу нес какую-то чепуху...
— Что он говорил?
— А разве вспомнишь? Выхвалялся. Он, мол, из тех, у кого будут деньги. Он знает, как их раздобыть, и у него свои планы, в которые он еще никого не посвящал. Вообще-то, — рассказывала дальше Золотая Аня, — он мне показался нежизненным и несовременным. Кто сейчас говорит такие слова? И зачем? Неужели это он убил?
— Как вы встречались?
— Никак, пан инспектор. Вы ведь меня знаете, — прошептала она, — у меня нет времени на таких молокососов. Даже... мне жалко его было. Он рассказывал, что бросил занятия, я ему советовала вернуться в университет. Советовала искренне. На это он мне ответил, что не стоит. Что он с этого будет иметь? То, что его отец, то есть ничего... Он знал мой адрес. Приходил. Торчал иногда под окном. Как-то раз я пригласила его к себе, пан инспектор...
— И удостоверилась, как его зовут на самом деле?
Она не отрицала. Он ей наврал, но потом признался в этом, пояснив, что люди, у которых такие планы, как у него, не должны открывать своих настоящих имен.
— Как он назвал себя сначала?
— Веллони или Веллоник — мне это имя сразу показалось ненастоящим.
— Когда вы впервые встретились с Циклоном?
— Пожалуй, недели две назад, пан инспектор. Но я, по правде говоря, ничего плохого не подумала, — взорвалась она. — Я знаю, что представляет собой Циклон... Сколько раз его просила...
— Это дело на Каневской Циклону предложил Окольский?
— Не знаю.
— Когда это было? Где? На Праге или в «Полонии»?
— Не знаю, — повторила она.
Кортель увидел, как слезы покатились по ее щекам. Золотая Аня была известна своим умением пустить слезу.
— Только без истерики. Циклон утверждает, что разговор об этом шел на Праге, у тебя.
— Вранье! Циклон не мог так сказать... Я ничего не знала... Даже не знаю, где эта Каневская. Впрочем, Болек сам просил познакомить его с кем-нибудь...
— С кем?..
— Ну... — Она колебалась. — Кто знает жизнь. С ловкачом...
Кортеля интересовало только одно: знает ли Аня, где сейчас находится Болек?
— Когда последний раз виделась с ним?
— Тогда, в «Полонии», с Циклоном.
— Циклон утверждает, что это было на Праге.
— Может быть, и на Праге...
— А потом?
— Больше его не видела.
— Где сейчас Болеслав Окольский?
— Не знаю.
— Что он говорил в тот вечер, когда убежал с Каневской?
— Ничего не говорил. Я его не видела. — Она снова начала плакать. — Отпустите меня, пожалуйста, пан инспектор, я, честное слово, ничего общего с этим делом не имею. За что вы меня мучаете? А его родители? А его девушка?
— У него была девушка?
— Наверное, была. Но я не интересовалась этим. Да, что-то он говорил за несколько дней...
— Он рассказывал о ней?
— Немного. Говорил, что она его не понимает, что ему с ней скучно. Мужчины ведь всегда так говорят.
— Может, вспомните имя, какую-нибудь деталь...
Она пожала плечами.
— Вы шутите, пан инспектор. Я же не разговаривала с ним о его девушке.
Она была благодарна Кортелю, когда он ее отпустил, и, конечно, не знала, что Борек и Людек пошли вслед за ней.
— Если она его спрятала, — сказал им Кортель, — то наверняка не у себя. Может быть, она знает какой-то притон. Наблюдайте. У меня для вас скоро появится небольшая работка.
Кортель не очень верил в целесообразность этого наблюдения; впрочем, уже через пару часов стало ясно, что для агентов работы хватит. Кортель побывал в двух квартирах, в отдаленных районах Варшавы.
