– Этоне мой любовник! Я не знаю, кто это послал!
– Мне всё равно! Здесь не барахолка! И не лавка старьёвщика! Ты забываешься! У меня не железные нервы! Ещё раз такое увижу, вышвырну отсюда к чёрту!
Разумеется, никуда бы она меня не вышвырнула, но было просто ужасно, что такой разнос она устроила мне в присутствии подчинённых.
– Тимошина, ты всё поняла? Я тебя предупреждаю в последний раз!
– Этого больше не повторится! – покраснев от досады и злости, я размахнулась и бросила в мусорный ящик злополучный пакет. Потом, дрожащая, вернулась в кабинет. Я пыталась взять себя в руки, когда раздался звонок и мне сказали, что меня зовут к телефону:
– Ты получила пакет?
Голос был тот же самый. Мне казалось: теперь я буду узнавать его даже во сне.
– Зачем вы это делаете? Что всё это значит?
– А ты не знаешь?
– Нет!
– Ты никогда не была в Колумбии?
– Что?!
– Знаешь, если кто-то встаётпоперёк горла, ему посылают галстук.
– Я не понимаю…
– А ты спроси кого-нибудь.
В трубке раздались короткие гудки.
– Ты сильно занята? – в дверь кабинета заглянул Вадик, художник, который нёс на подтверждение несколько эскизов нового рекламного проспекта.
– Нет, заходи. Ты когда-то слышал такое выражение: колумбийский галстук?
– Ну, это просто! В любом фильме про мафию есть!
– Что это означает?
– По фильмам, так это распространено среди членов мафии. Если кто-то из них нарушил законы, в знак предупреждения ему приносят пакет, в котором лежит старый галстук. Это своего рода предупреждение о том, что он делает что-то не так, и что поведение желательно изменить. Если он не исправляется, то над ним совершают казнь: разрезают горло и через этот разрез высовывают язык… А какое отношение колумбийская мафия имеет… Боже, Наташа, тебе плохо?! Может, принести воды?
Наверное, я меняла цвета, как гирлянда на новогодней ёлке: от красного и жёлтого до белого и зелёного. Зелёный соответствовал моему состоянию больше всего. Перед глазами всёплыло…
– Нет, ничего страшного… Голова разболелась… Что ты принёс?
Тут же от неловкого жеста на пол полетела моя раскрытая сумка, из которой вывалилось содержимое… Вадик бросился помогать, а потом тактично заметил:
– Знаешь, мне не к спеху. Я зайду в другой раз.
Порывшись как следует в сумке, дрожащими руками я вытащила визитку и набрала указанный там номер:
– Капитана Никитина, пожалуйста…Это Тимошина Наталья… Помните?
– А, маньяк с фотоаппаратом! Кто это был, вспомнили?
– Честно говоря, нет…
– Знаете, подобных случаев у нас больше зарегистрировано не было. Так что скорей всего это был какой-то ваш знакомый, который решил пошутить или напугать…
– Я звоню не из-за той истории! По другому поводу…
– Что ещё случилось?
– Сегодня мне прислали в офис галстук, а потом позвонили и сказали, что он колумбийский…
– Кто позвонил?
– Откуда мне знать?!
– Ну и что случилось?
– Как вы не понимаете: мне прислали галстук…
– Я всепонимаю: кто-то подарил вам импортный галстук производства Колумбии… Хм, хотя Колумбия славится наркотиками и кофе! А милиция тут при чем?
– Как это при чем?! Вы что, не понимаете?!
– Послушайте, успокойтесь и объясните толком, что я должен понимать?!
– Колумбийский галстук посылают члены мафии как предупреждение. А если человек не изменяет поведения, над ним совершают казнь: разрезают горло и просовывают туда язык…
– Что вы пили?
– Ничего…
– Водка? Таблетки?
– Да я вообще не пью! И не наркоманка!
– Тогда вы в своём уме?
– Почему?
– Вы звоните капитану уголовного розыска и рассказываете какую-то странную историю про колумбийскую мафию… как сюжет дешёвого американского детектива… Вот я и спрашиваю: вы вообще-то в своём уме?
– Но мне сегодня прислали галстук! В офис! Я могу показать коробку!
– Просто у кого-то из ваших знакомых плохо с чувством юмора! Кто-то решил над вами подшутить! Вы член мафии?
– Нет.
– А вы были в Колумбии?
– Нет…
– Тогда поменьше смотрите телевизор!
– Но послушайте…
– Нет, это вы послушайте! Я устал после дежурства и не в том настроении, чтобы выслушивать по телефону дурацкие истории! Совесть нужно иметь! А если у вас плохо с головой, обратитесь к врачу! Я не психиатр! Я вам помочь ничем не могу!
– Что же мне делать?
– Выпить валерианки и лечь спать!
И бросил трубку. Сначала мне хотелось расплакаться. Но потом я подумала, как, должно быть, выгляжу в глазах капитана. Колумбийская мафия с ужасными казнями… У кого-то действительно плохо с чувством юмора. Кто-то насмотрелся дешёвыхгангстерских фильмов и решил пошутить! А я… Боже мой… Зачем я позвонила в милицию? И, так как я всё-такибыла разумным и самостоятельным человеком, на всё происходящее у меня возникла совсем другая реакция: истерический смех.
– Наташа…
Я обернулась. Он стоял на тротуаре, напротив, там, где я так мечтала его видеть. Но не видела. Никогда. Этот момент снился мне столько раз, что, когда всё произошло в реальности, я так и восприняла его – как картинку из сна. Он был такой же, как и в кафе. Он совершенно не изменился, разве что был немного больше растерян.
– Наташа! Пожалуйста, подойди сюда!
В его лексиконе не существовало слова «пожалуйста», и это означало, что произошли крупные перемены.
– Я думаю, нам не о чем говорить!
– Но ты можешь хотя бы подойти поближе?
– Зачем?
– Ну… чтобы со мной поздороваться..
– Здравствуй, – и пошла вниз по улице. И спиной почувствовала, что он плетётся сзади, след в след.
– Наташа… Ты можешь на минутку остановиться?
– Ты ходишь пешком? Вот уж не думала, что умеешь! Ты – и без машины!
– А моя машина совсем рядом. Здесь… – и махнул рукой на новенький полированный корпус красной спортивной машины, отличающейся от всех остальных.
– Что ты от меня хочешь?
– У меня большие неприятности. Мне нужна твоя помощь!
– Помощь? И это после твоего хамства в кафе?
– Ты же добрый человек!
– Там, в кафе, мне тоже нужна была помощь!
– Наташа, пожалуйста!
– Обратись к той, с кем ты спишь!
– Среди всех моих женщин ты – самая умная!
– Я не твоя женщина.
– Неправда! Ты всегда будешь немножко моей, как и я – твоим.
Ещё месяц назад я бы заложила душу за эту фразу. Но теперь в воздухе было что-то насквозь фальшивое – настолько фальшивое, что окружающий нас вечер с машинами, домами и снопом горящих ночных фонарей казался лишь театральной декорацией, давным-давно выброшенной на свалку. Я не знала, как это произошло, но именно в тот момент я впервые почувствовала в себе всёвозраставшее чувство тревоги. Так чувствует себя человек, который подозревает в глубине собственного тела страшную неизлечимую болезнь. Вроде бы ты здоров, и мир вокруг прежний, но только ощущаешь, что из крохотной клеточки в глубине разрастается чудовищная тёмная опухоль… И первым, на что она повлияет, будут глаза. Потому, что в тот самый момент ты станешь видеть мир абсолютно по-другому. Для тебя этот мир навсегда потеряет прежний облик. И отныне так будет до самого мучительного конца. Я пережила достаточно спокойно и странную историю с «фотоаппаратным» маньяком, и с телефонными звонками, и с посылками… Я попыталась воспринять эту историю, как нормальный человек в здравом уме. Но никогда в душе не было такого мучительного чувства тревоги, как в тот момент, когда в сумраке наступившего вечера я увидела стоящую напротив фигуру и сказала самой себе, что это – неправильно. Неправильно! Как совершать безумно глупый поступок и точно знать о том, что никогда не сможешь ничего изменить.
В тот момент мне захотелось бежать, и я инстинктивно сделала несколько шагов по тротуару. Передо мной во всей красе сиял существенный выбор из двух возможностей: безднаи пропасть, почти одинаковой глубины. Броситься к нему – скатиться по острымвыступам бездонного горного ущелья. Уйти от него – ещё больше себя поранить, буквально разорвать тело о режущие выступы камней. Думая так, я застыла на месте, каким-то шестым чувством подозревая, что поступаю неправильно. И только ощущение тревоги росло и крепло, как внезапно нахлынувшая головная боль. Пока я мучилась сомнениями, он бросился ко мне и даже схватил за руку, и когда его пальцы прикоснулись к моей коже, я вдруг поняла, что уже – поздно, и от этого что-то пронзительно и надрывно заныло в душе. И не потому, что прикосновение его рук было похоже на разряд электрического тока, насквозь протаранившего мою кожу. А потому, что я поняла: существует и третья возможность выбора, третья пропасть – остаться с ним, и умирать от неизмеримой сладости прикоснувшихся, случайно или намеренно, его рук…
Он попытался развернуть меня в круг света уличного фонаря, чтобы прочитать на моём лице, появилась ли у него возможность. От того, что он так трагически ждал моих слов, его лицо стало ещё более растерянным. Я почти сдалась, и он понял это, когда услышал:
