Немного освежившись ночным ветерком, он встал и направился к улице Сен-Лазар. В три часа ночи он был у себя дома на улице Винегрие.
ГЛАВА 3Рене Мулен, механик, возвратившийся из Лондона, решил найти семейство Поля Леруа, своего бывшего благодетеля. Сведения, собранные им в тот день, когда он был в «Серебряной бочке», почти убедили его, что вдова казненного сменила имя, так как сын и дочь мнимой мадам Монетье назывались Абель и Берта, точно так же, как дети Анжелы Леруа.
На другой день утром, как это было условлено накануне, комиссионер пришел за Рене в его гостиницу, и они вместе отправились в тот дом, где надеялись найти новые указания. Привратник с большой любезностью отвечал на все вопросы механика, и результатом этих ответов была уверенность, что мадам Монетье и мадам Леруа — одно и то же лицо. Но, к несчастью, она уехала уже год назад, не дав нового адреса. Следовательно, след снова исчез и нить порвалась.
Огорченный, но не отчаявшийся, Рене спрашивал себя, что ему делать. Его розыски имели двойную причину: он хотел найти мадам Леруа, во-первых, для того, чтобы выразить ей свою благодарность и помочь в случае надобности, если — что очень вероятно — ее положение затруднительно. Но главным образом он хотел сообщить ей об открытии, сделанном им в Лондоне, благодаря которому он надеялся в один прекрасный день возвратить доброе имя казненному.
Вследствие этого Рене Мулен решился на последнее средство, о котором говорил во время разговора с Лупиа, и на другой день рано утром отправился на кладбище Монпарнас, чтобы найти могилу своего бывшего патрона.
Он не сомневался, что Анжела Леруа приходит на эту могилу, и надеялся встретить ее там. Но в течение девятнадцати лет на кладбище произошли большие перемены, и, проходив два часа напрасно, механик не смог найти скромного памятника Полю Леруа.
«Однако он должен быть, — говорил себе Рене, — я знаю, что могила была куплена навсегда, когда правосудие отдало семейству труп казненного. Я не могу поверить, что могила заброшена.
Благородная женщина не может забыть мученика, которого она так любила. А между тем я не могу найти ничего. Мне остается только одна надежда — обратиться в контору».
Он направился к конторе при кладбище.
В то время как Рене предавался тщетным поискам, черное простое купе, запряженное великолепными лошадьми с герцогскими гербами, остановилось перед решеткой кладбища. Человек лет пятидесяти пяти вышел из него. Он был высокого роста, аристократической наружности. Его резкие черты лица были безукоризненно правильны, хотя немного грубы. Но лицо, несмотря на правильность, далеко не внушало симпатии. Горбатый нос походил на клюв хищной птицы. Серые глаза смотрели угрюмо. Голый череп блестел, как слоновая кость. Лоб покрыт глубокими морщинами, а под глазами — синие круги, резко отличавшиеся от желчной бледности лица. Красивый рот улыбался насмешливой и жестокой улыбкой.
Очевидно, этот человек или много страдал, или без меры пользовался всеми удовольствиями. И второе из этих предположений казалось более вероятным.
Он вошел в контору, слегка поклонился подошедшему служащему и сказал:
— Сударь, я пришел свести счета по работам, которые были сделаны в моем фамильном склепе.
— С кем имею честь говорить?
— О герцогом де Латур-Водье.
Служащий поклонился.
— Эти работы, — продолжал герцог, — начались сейчас же после похорон моей жены. Окончены ли они?
— Да, господин герцог.
— В таком случае, я распишусь там, где надо, а вы получите деньги от моего управляющего в моем доме на улице Святого Доминика.
— Потрудитесь присесть, — сказал служащий, — я сейчас приготовлю бумаги.
— Сделайте одолжение!
И герцог опустился в поданное ему кресло.
— Герцогиню хоронили в прошлом месяце? — спросил чиновник.
— Да, я хотел увеличить семейный склеп, который стал тесен.
— Вы помните число?
— Да, второго августа.
— Благодарю вас.
Чиновник раскрыл папку и вынул из нее одну бумагу.
«Покупка на вечное время места рядом с памятником семейству де Латур-Водье», — прочел он.
— Я сейчас подам вам счет. Господин Бриз, — прибавил он, обращаясь к одному из своих помощников, — принесите счета, касающиеся господина герцога.
В эту минуту в контору вошел Рене Мулен.
— Что вам угодно? — спросил его тот же служащий, который подходил к герцогу.
— Мне нужна простая справка.
— Какого рода?
— Я ищу два часа одну могилу, но никак не могу найти.
— Когда было куплено место?
— Двадцать лет назад.
— Кто купил?
— Это очень простая могила, которую легко узнать, так как на памятнике вырезано одно слово «правосудие».
— Да, могила действительно очень известная, — ответил служащий. — Это могила казненного?
— Да, сударь.
Герцог де Латур-Водье, в ожидании своих счетов, машинально слушал разговор. Последние слова чиновника заставили его вздрогнуть, он нахмурился и стал прислушиваться внимательнее.
— Казненного звали Леруа.
— Поль Леруа, если я не ошибаюсь.
— Совершенно верно.
— Он был казнен за убийство своего близкого родственника, кажется, доктора.
Рене сделал утвердительный жест.
— Могила, — сказал чиновник, — находится в двенадцатом разряде. Здесь ее все знают, и первый попавшийся сторож укажет вам ее место.
Герцог де Латур-Водье то бледнел, то краснел; очевидно, имя Поля Леруа произвело на него сильное впечатление, но никто не думал наблюдать за ним.
«Кто может быть этот человек?» — думал между тем герцог, глядя на Рене.
— Простите, сударь, — продолжал механик, — что я обращусь к вам еще с одним вопросом. Помните, что я действую не под влиянием любопытства.
— Я к вашим услугам.
— Платит ли кто-нибудь за содержание в порядке могилы Поля Леруа?
— Не знаю, так как это меня не касается.
— Значит, вы не знаете, посещает ли семейство казненного его могилу?
— Не знаю.
— Следовательно, у вас бесполезно спрашивать, знаете ли вы, где они живут.
— Совершенно бесполезно, сударь. Но сторожа, постоянно бывающие на кладбище, без сомнения, могут сказать вам гораздо больше, чем я, и ничто не мешает вам расспросить их.
— Я так и сделаю, благодарю вас.
Рене вышел из конторы и снова направился к кладбищу.
Герцог де Латур-Водье встал в сильном волнении.
— Мне еще долго ждать? — спросил он, обращаясь к чиновнику.
— Около десяти минут.
— В таком случае, я пойду пока посмотреть, как исполнена работа.
— Когда вы вернетесь, все будет готово.
Герцог вышел вслед за Рене и увидел, как тот разговаривал с одним из кладбищенских сторожей. Герцог остановился, как будто разглядывая памятники.
Рене говорил сторожу:
— Укажите мне двенадцатый разряд.
— Идите прямо, затем, дойдя до конца этой аллеи, поверните налево, там будет двенадцатый разряд. Впрочем, я провожу вас.
— Благодарю.
Они пошли рядом.
Герцог де Латур-Водье двинулся вслед за ними.
— Вы ищете какую-нибудь могилу? — спросил сторож.
— Могилу одного казненного.
— А! Могилу правосудия, как мы ее зовем по тому слову, которое вырезано на памятнике.
— Да, ту самую.
— Это одна из редкостей нашего кладбища, мы всегда показываем ее посетителям. Она недалеко от еще более знаменитой могилы четырех сержантов Ла-Рошели.
— Кто-нибудь наблюдает за ней?
— Да, она содержится в большом порядке.
Услышав это, Рене сделал движение удовольствия.
— Кто за ней ухаживает?
— Одна пожилая женщина, всегда в трауре, и красивый молодой человек: без сомнения, вдова и сын казненного.
— Они часто бывают здесь?
— Не проходит ни одной недели, чтобы они не приходили помолиться на его могиле.
Рене был все больше и больше доволен по мере того, как увеличивалась его надежда увидеться с теми, кого он искал.
— Почему вы думаете, что это вдова и сын казненного?
— А кто же может быть, кроме них?
— Не ходит ли с ними одна молодая девушка?
— Никогда.
— Вы в этом уверены?
— Совершенно уверен.
— Вы говорите, что они бывают каждую неделю, они приходят в какой-нибудь определенный день?
— Я не могу ответить наверняка, но мне кажется, что они приходят по четвергам.
— Утром или после полудня?
— Утром, между девятью и десятью часами.
— И всегда вместе?
— Прежде они всегда приходили вместе, но вот уже месяц, как пожилая дама приходит одна. Не знаю, уехал ее сын или болен, но, когда я ее встречаю, мне кажется, что она еще печальнее, чем прежде.
Сердце Рене сжалось от рокового предчувствия.
«Мадам Леруа приходила только с сыном, — подумал он, — неужели же Берта умерла? А теперь она приходит совершенно одна, какая причина может Абелю помешать сопровождать ее?»
