Пока Владимиров висел на телефоне, Вениамин Аркадьевич просмотрел протоколы. Приходилось признать, что сделано не так уж мало. Но конечно, работа велась совершенно бессистемно. Зачем было тратить драгоценное время на родителей Арбатовой, которые никуда бы не делись, чтобы потом его не хватило на качественный допрос охраны и администрации «Покровского-Глебова». Да и допрос Хайкина какой-то бесхребетный…
— Вениамин Аркадьевич, — прервал его размышления Владимиров, — Дубров будет в четыре, а у Вешенки сегодня все расписано по минутам, и он, может быть, сможет подъехать завтра во второй половине дня.
— Хорошо, вас я больше не задерживаю. Но о результатах своей деятельности прошу сообщать мне хотя бы два-три раза в день и рапорты или обзорные справки передавать вовремя.
Люди, как известно, отправляются на рыбалку с самыми разными намерениями. Когда дядя и Турецкий приглашали Дениса, он обычно легко давал себя уговорить: во-первых, не так уж часто удавалось им выбраться, а во-вторых, эти попойки на свежем воздухе его не тяготили — старая гвардия что-что, а пить умела. Сегодня же он согласился лишь по одной причине: испробовать новый рецепт ухи, и с одним условием: не полагаться на удачу и всем необходимым, рыбой в первую голову, запастись заранее. А там можно и порыбачить, почему нет.
Началось все с нервотрепки: достойного трехкилограммового сомика и шевелящихся еще (хотя и слабо уже) раков удалось купить, только когда свернули с трассы к Клязьминскому водохранилищу, при въезде в Новоалександровку, до того попадалось черт его знает что. Потом Денис на правах «молодого» возился с костром, с сырым по неизвестной причине, видимо от ночной росы, хворостом, а старички грелись водочкой и принимать участие в кулинарном действе отказывались, только подгоняли. В итоге, когда он разжег огонь, вскипятил воду в котелке, нарезал лук, изрубил морковь, они уговорили бутылку и были уже теплыми, зато раки оцепенели. Турецкий ткнул тлеющим с одного конца прутиком в брюхо самому матерому, но тому было уже все равно.
— Анекдот! — с пафосом произнес Турецкий. — Звонок в реанимацию: пациент жив еще?
— Нет еще! — проворчал Грязнов-старший. — Выпили по двести пятьдесят, а ты уже старые анекдоты травишь, это — маразм, Александр Борисович! — Он раздул щеки и, стараясь подражать левитановским интонациям, пророкотал: Следователь по особо важным делам Турецкий, Генпрокуратура России. Позо-о-ор!
Раки тем временем благополучно сварились. Денис выплеснул воду, подтащил к огню кирпичи, пристроил на них сковородку, забросил лук с морковью, ухнул, не жалея, сливочного масла и обратился к старичкам:
— Дядь Слав, Александр Борисович! Давайте членистоногих чистить, а то овощи сгорят.
— Вовремя снимешь — не сгорят, — резонно возразил Грязнов-старший, разливая себе и Турецкому из следующей бутылки. — Ну, глубокоуважаемый Александр Борисович, за восстановление спортивной формы! Ты пока в командировке по своим хантам и мансям разъезжал, цивилизованные манеры утратил напрочь. Сам же всю дорогу расписывал, как на буровых на ночь останавливался. Небось чайком там пробавлялся?
— Я?! — возмутился Турецкий. — Чайком?!! — Ты послушай…
— Потом изложишь, ладно? Под уху. Чтоб Денис тоже ничего не пропустил. А сейчас я тебе расскажу про технические чудеса двадцать первого века. Для начала слушай предысторию. Год назад произошло выдающееся событие: наше большое начальство решило посоветоваться с народом, и конкретно с Вячеславом Ивановичем Грязновым, по вопросу о создании в рамках МВД специального подразделения для расследования преступлений в интеллектуальной сфере и совершенных с применением высоких технологий.
— Было такое совещание, помню, — кивнул Турецкий.
— Нет, это я помню! Тебя там не было, господин генерал от юстиции.
— О! О! О! — Турецкий отобрал бутылку и доразлил сам, не пропустив наконец и Дениса. А Денис как раз, наспех управившись с раками, разделывал сома на шесть равных частей — каждому по две.
— Короче говоря, я высказался однозначно «за», потому что был уже десяток, как минимум, случаев, когда мы лаптем щи хлебали. Натурально. Отстали в умственном развитии от криминального мира, только глазами лупали, что они, гады, творят!
— А ты однозначно с трибуны высказывался или в кулуарах, а? — вставил Турецкий с подковыркой.
— Какая, на фиг, разница?! — обозлился Грязнов.
— Да никакой, на фиг, разницы, просто интересно: ты судьбы державы публично вершишь или исподтишка?
— Ну и зануда ты, Александр Борисович!
— Ладно, ознакамливался я с этим вашим совершенно секретным приказом, про создание при МВД подразделения «Р». Начальник там некто Селиванов, если я правильно помню. Давай уже к делу переходи. А то, главное, — Турецкий обернулся к Денису, как бы призывая его в свидетели, — меня в маразме обвиняет, а сам забыл уже, о чем рассказать хотел!
Но Денису было не до того: костер у него почти затух, лук с морковью жариться не желали, он интенсивно размахивал газетой, помогая сырому хворосту разгореться, отчего пепел поднимался столбом, оседая и на раков, и на рыбу, и в сковородку. Толку все равно было мало, пришлось раздувать огонь до потемнения в глазах, так что на несколько минут он утерял нить беседы. Когда он в очередной раз отдышался, Грязнов-старший, разводя руками, как заправский рыбак, расписывал Турецкому «робота-киллера», по его собственному выражению:
— Это, Саня, не Голливуд тебе! Есть фильм такой, «Шакал», Уиллис ирландский террорист, Гир — тоже, но ему пообещали срок скостить, поэтому он за наших. У Уиллиса супер-пуперный пулемет с телекамерой и радиоуправлением, он сидит за километр, видит все на мониторе и мышкой наводит на цель. Смотрел?
— У-у-у, — неопределенно промычал Турецкий.
— А тут вообще, понимаешь, стрелка нет! Компьютер, «калашников» — и все! «Терминатор», мать его, слава Богу, ходить еще не научился. Скоро научится, и тогда полная задница, Саня: робокопа — на работу, нас с тобой коленом под зад — на пенсию. Нет, ну это ж надо, а?! Русский блокбастер, мать его! Ни на каком, на хрен, ни на экране, прямо под окнами!
— Ну, положим, не под нашими окнами, — философски заметил Турецкий, мы с тобой пока в Покровском-Глебове не живем и переезжать не собираемся.
— Важен прецедент! — столь же философски возразил Грязнов. — Но это тоже, на самом деле, только присказка. Дальше — совсем интересно. Наш робот завалил четверых гомо сапиенсов и собаку. Собака, кстати, вице-спикера Хайкина. А среди погибших небезызвестный товарищ генерал в отставке Тарасенков Виктор Тимофеевич. Вроде фээсбэшникам все карты в руки: ваш человек, вы и расследуйте. Но ни фига подобного! Товарищи в штатском сразу свои шаловливые ручки в брючки. Мы тут ни при чем. Понимаешь?! Клиническому дебилу ж ясно, кто у нас в стране такими игрушками балуется. Да еще на своем и испытали. Но у них, значит, настолько все шито-крыто, что даже замять дело собственными силами не хотят. Пожалуйста! Ищите! Ну, понял теперь, к чему я веду? Дело-то по своим масштабам достойно быть принятым к производству Генеральной прокуратурой. И дело, заметь, высокодерьмовое, это видно невооруженным глазом. Таким образом, оно неизбежно попадет к горячо всеми нами любимому… и уважаемому…
— Вот за него и выпьем! — подытожил Турецкий. — За то, чтоб это дерьмовое дело прошло мимо, хватит с него труб. И за то, чтобы мы уху сегодня попробовали до того, как начнется белая горячка (костер к этому моменту погас решительно). Иначе потом не вспомним, какая она была.
Денис выгреб из костра, к чертовой матери, дымящиеся веточки и, вооружившись топором, отправился за дровами посерьезнее. А когда вернулся, выяснилось, что начало истории про трубы, специально для него предназначавшейся, он пропустил — Турецкий таки не выдержал, начал, не дождавшись кворума. Дядя незаметно, так ему, наверное, показалось, подмигнул Денису: мол, ничего страшного, пьян он, сто раз повторится.
— …сто километров! — кричал вошедший в раж Турецкий. — Нет, ты представь себе: сто километров труб! Почти метр диаметром. И спрятать их негде. Леса там нет, понимаешь? И пункта приема вторсырья нет, и металлургического завода нет. Тундра! Ну да, болота, конечно. Но они мелкие, во-первых. Во-вторых, их все проверили металлоискателями — нет труб!
— На тысячу километров по тундре обыскали все болота?! — возмутился Грязнов-старший. — Хорош заливать!
— Слава, мы же не иголку искали. Три тысячи тонн железа! Когда к трубопроводу подлетаешь, он еще за горизонтом, а прибор уже зашкаливает. Потом на вертолете такую груду металлолома за год не перевезешь. На железнодорожной станции все перегружено на гусеничные тягачи. Документы в полном порядке. И еще полсотни свидетелей подтверждают: все так и было. Тягач оставляет в тундре след, который за два года не зарастет, там же бурьяна по пояс нет — мох, сантиметр — уже высокий. Я все проверил, десять раз на вертолете облетел. Не сворачивали они никуда по дороге, понимаешь? Не сво-ра-чи-ва-ли! И обратно эти трубы чертовы в вагоны не загружали, чтоб назад по железке отправить, и в полости от выработанных скважин не прятали: я под конец уже и такие версии на полном серьезе проверял. Ну, нет этих труб нигде, хоть тресни! Испарились! Но и это, как ты изволил выразиться, только присказка. Сказка — это люди. Вахтовики. Вахта официально три недели, они торчат в тундре по полгода, косят деньгу. Деньги за такую работенку по московским меркам смешные, но москвичей, как ты понимаешь, там нет. Кругом свои да наши, в общем, мафия. Человека со стороны не подпустят на пушечный выстрел ни на какую должность. Будешь наниматься нужники бесплатно чистить — не возьмут, найдут тысячу и один предлог. А главное круговая порука. Немей партизан в сто раз, можешь себе такое представить?! Бред какой-то. Зэков из бура в зоне особого режима проще разговорить. Короче, я допросил больше двухсот человек, и ни один! Слава, ни один!!! Ни слова, ни малейшей зацепки, ничего! Продолбился две недели — без толку. Прямой ущерб бюджету на двести пятьдесят миллионов зеленых денег, а крайних нет, одни стрелочники. Вот это фокус. Покруче твоего «робота-киллера».
