– О чем это ты?
– Да так… – Семен нехорошо ухмыльнулся: – Не о клиентах. Клиент мне любой угоден. Даже иностранец. Ты не поверишь, я иностранца, как бабу, всей кожей чувствую. Ну, прямо легкость какая-то в теле при появлении иностранца. Плиз, всегда говорю, херр! Доверительно, с уважением. Они уважение, как никто, чувствуют. И бес, будто бес за язык тянет. Приценились, значит, к бутылке тысяч там в двадцать, а язык сам собой, без моей на то воли, доверительно выговаривает: для вас… только для вас, май херр… твенти, мол… твенти файф… Того и гляди, с испугу добавишь – долларс!
– Хороший ты парень, Семен.
Семен принял слова Шурика всерьез:
– Я знаю.
– Только в скушном месте работаешь.
– Почему в скушном? Две гостиницы рядом, улица проходная, опять же кинотеатр.
– Все равно как бы на отшибе. Слева стена, справа стена. Не каждый к тебе, наверное, заворачивает.
– А я на каждого не рассчитываю. Мне каждый не нужен. Мне нужен тот, который купит. И вовсе тут не глухой угол, просто суеты нет. Зато время есть разобраться с клиентами.
– В чем?
– Ну, как… Один канючит – болен, умираю, беженец, есть нечего. Другой – лекарство необходимо, вот умираю. Стою, присматриваюсь. Если рожа нормальная, если просит не на бронепоезд, не на мировую революцию, кидаю малость… Есть, правда, артисты! – ухмыльнулся Семен. – Например, Я-Не-Алкоголик. Знаешь такого?
– Нет.
– Ну и не надо. С ним смеху не оберешься. Бомж. Все собирается в Вену слетать. Я, говорит, в Вене ни разу не был, а там опера. Я правда, говорит, и в нашей опере ни разу не был, но если уж начинать, то сразу с венской. И объясняет. Он, дескать, все пропил – ковер, занавески, телевизор, холодильник, линолеум с пола, саму квартиру. В принципе, говорит, жену и детей я тоже пропил. Теперь ничего нет, можно слетать в Вену. У меня, говорит, уже пятьдесят баксов есть, еще накоплю немного. И показывает зеленую пятерку, на которой пятерка исправлена на полтинник, а под портретом Линкольна химическим карандашом для достоверности подписано – президент Грант.
Семен восхищенно хмыкнул:
– А ты говоришь! Нормальные клиенты, грех жаловаться. Это менты да пожарники совсем оборзели. Заглядывают в палатку, рожи как у ханов: сертификат качества есть? Еще бы, говорю! – говорю. – На все есть! Самый надежный! – Ну? – не верят, – На все? – и сапогом в мусорное ведро тычут. Я говорю: это ж мусорное ведро! – а они меня вроде как и не слышат, друг с другом переговариваются. Вот, дескать, на мусорное ведро нет у него сертификата, и ценники какие-то странные, и разрешение на торговлю пожухло, выцвело! Понятно, что там к чему. Вот и сунешь что-нибудь. А если ассигнациями, так они любят, чтобы ассигнации были и не совсем новые и не совсем мятые. Правда, если таких нет, то любыми берут, терпят.
Семен вздохнул:
– То же – пожарники. Как зашли, так пошли ныть: и проводка, мол, у тебя хреновая, и счетчик не такой, и выключатели нестандартные. Потом санэпидемстанция. Вон, дескать, развел тараканов! Тараканы у тебя, мол, бразильские! Да ну, говорю, бразильские! Откуда у меня бразильские тараканы? А с товаром, отвечают, завез. Будто я сам завожу товары.
– А ты брось это дело, – спокойно посоветовал Шурик. – Пока не поздно, брось. Ты ведь не дурак, найдешь работенку.
– В инженеры пойти?
– А и инженеры живут.
– На сто пятьдесят-то? Я на завтрак столько съедаю.
– Там, что ли? – кивнул Шурик на неприветливое здание с пристроенным недавно кирпичным крыльцом.
– Почему там? – насторожился Семен.
– Ну как почему? Сашке-то вот сочувствуешь, – он подмигнул Семену, – а это его контора.
– А-а-а… – неуверенно протянул Семен. – То-то я гляжу, ты сам от Неелова вывалился…
– Бываешь там?
– Кто меня пустит?
– Ты же сочувствующий.
– Ну и что? Таких много. А там борцы собираются. Идейные, настоящие. Когда, например, митинг, знаешь, сколько отсюда машин уходит? Туда-сюда! Сюда-туда! Сосчитать не успеешь.
– А это? – спросил Шурик, неторопливо разглядывая спускающуюся с крылечка госпожу С.П.Иванькову. – Это тоже борец? Настоящий, идейный?
– А ты у нее спроси, – посоветовал умный Семен.
– Да уж придется, – сказал, вставая, Шурик. – У тебя, дурака, не сильно наспрашиваешься.
В таинственную штаб-квартиру С.П. Иванькова приезжала с некоей сумочкой-корзиночкой на ремешке, а вышла с тугим тючком, скорее всего, с бумагами. Оставив тючок в офисе фирмы «Делон», Иванькова пообедала в Доме актеров.
Там же пообедал и Шурик.
Это оказалось дорогим удовольствием.
За столиком с Иваньковой сидели две молодые женщины и лысый откровенно нервничающий мужчина.
Женщины повергли Шурика в трепет. Он закомплексовал. Да чего ж это ему встречаются сегодня только такие женщины, которые его к себе и на выстрел не подпустят?…
А вот лысого подпустили, ревниво отметил он.
О чем говорили Иванькова, ее приятельницы и неизвестный, Шурик не слышал, мешала музыка, но лысый явно нервничал, в чем-то горячо убеждая Иванькову.
Может, родился таким, меланхолично подумал Шурик.
После обеда Иванькова вернулась в офис.
Закурив, Шурик с тоской представил, как проведет в машине весь вечер и всю ночь, если Иванькова впрямь занимается чем-то таким в офисе… Он, Шурик, тоже мог бы заняться чем-то таким в машине, но ни Иванькова, ни Сима в машину не придут… Сима способна на все, но этого не сделает… Она, наверное, и сейчас валяется на диване…
– К черту! – сказал он вслух. – Работай!
Как ни неприятен был ему Иваньков, работал он на него, и в данном случае рогоносец обязан был получить достоверную и исчерпывающую информацию о личной жизни своей жены.
А Сима на диване, подумал он.
Мысль о Симе тревожила.
Сима могла прожить у него пару дней, потом исчезнуть на две недели. Ее отношения с мужем и сыном оставались для Шурика загадкой.
С такими тревожащими мыслями о Симе Шурик жил уже полгода.
Когда Лерка ушла, он долго не чувствовал ничего, кроме обиды и пустоты. Потом случилось дело Лигуши, он отвлекся, но возвращаться пришлось в пустую квартиру и, кроме обиды, он испытал еще что-то похожее на скуку. А потом – раздражение. Он был уверен, Лерка вернется. Она не звонила ему, он тоже не искал встреч, но был уверен – Лерка вернется. Войдет, бросит на пол чемодан, обязательно обругает его за немытые чашки, за паутину под потолком… Когда Шурику рассказали, что Лерка вроде бы сошлась с каким-то чиновником Агробанка, он не поверил.
Потом поверил.
А, поверив, позвал Сашку Скокова в ресторан.
Рассудительный Скоков сказал:
– Напьешься.
– Ага.
Они сидели в «Центральном».
Непонятно почему Шурик выбрал именно «Центральный». В любом случае не из-за манекенщиц агентства «Magic» и не из-за балета «Black Snow», он просто не знал, что они тут бывают. Но Скокову скоро и манекенщицы надоели.
– Что за рыла, – сказал он, пытаясь пробиться взглядом сквозь плотную вопящую толпу танцующих. – Любой из них может стать нашим клиентом. Это в лучшем случае.
– А в худшем? – скушно спросил Шурик.
– В худшем кто-то из них пальнет в нас.
И предложил:
– Сваливаем отсюда.
– Оставь. Нормальные рыла. Где ты видел лучше? – сказал Шурик, оставаясь за столиком.
Он смотрел на девицу, уже полчаса строившую ему глазки.
Даже не на девицу он смотрел, а на ее ноги. Дважды девица, будто специально, поднималась и шла к стойке, предоставляя Шурику возможность любоваться ее невероятными ногами.
– Ты действительно наберешься, – сказал Скоков.
– Ага, – сказал Шурик. – Я этого хочу.
– Идем ко мне. Бутылка водки всегда найдется. Здесь сидеть – разорение.
– Плевать.
– Пошли. Я сделаю тебе такой коктейль, после которого ты неделю даже на воду смотреть не будешь.
– Нет, – сказал Шурик. – Что хорошего? Мы придем, а твоя Леська через каждые пять минут будет выглядывать из спальни и шипеть, что вот Лерка от меня ушла, а теперь, значит, она, Леська, от тебя уйдет.
– Да ну, – сказал Скоков, впрочем, без особой уверенности.
В итоге Шурик остался один.
Махнув рюмашку, он поискал глазами длинноногую.
Она сидела за тем же столиком, но уже одна. Ее приятельница слиняла. За то время, которое Шурик ее не видел, ноги соседки не стали короче. Перехватив взгляд Шурика, она улыбнулась.
Он кивнул – давай, мол, сюда. Он был уже пьян, но понимал, что ничего такого не будет. Мужики в подобном состоянии представляют интерес только для шлюх.
К его изумлению девица пересела за его столик.
– У тебя еще хватит денег заказать бутылку шампанского?
Шурик кивнул.
– Тогда закажи.
Она опустила голову на руки, оперлась подбородком на расставленные ладони и он увидел тоненькие, почти незаметные морщинки под ее глазами. На губах лежал слой помады, чуть выпирали скулы, крупные глаза были серого необычного оттенка – с какой-то глубоко упрятанной в них темнинкой, с какой-то тенью в глубине – отпугивающей странной тенью.
