Мисс Фридлендер окончательно встала в тупик.
— Я не понимаю, что говорит этот человек! — взмолилась она. — Это какая-то шарада!
— Не беспокойтесь, потом я вам все объясню, — сказала я и спросила у Ситного: — Вы что-нибудь слышали про фонд помощи больным СПИДом?
— Ничего я не слышал ни про какой фонд, — равнодушно ответил он. — У меня и радио-то нет. Не работаю я.
Тут меня осенило.
— Послушай, Григорий Алексеевич! — сказала я. — А ты, часом, никому не продал свой паспорт? Это между нами, не для протокола.
Он сокрушенно помотал головой:
— Кабы продал. А то ведь так потерял — по пьянке. Да-авно уж потерял.
Я обернулась к мисс Фридлендер.
— Вот вам и объяснение, — сказала я. — Ваш Ситный на самом деле никакой не Ситный. Он просто воспользовался паспортом этого человека.
— Но это же мошенничество! — возмутилась американка.
— Несомненно! — согласилась я. — Поэтому, не откладывая дела в долгий ящик, вам стоит обратиться в милицию.
На пухлом лице мисс Фридлендер обозначилась какая-то борьба. Потом она неожиданно интимным жестом взяла меня под руку и вкрадчиво сказала:
— Мне не хочется портить свидание с моей прежней родиной, понимаете? Попробуем обойтись без вмешательства властей, ладно? Вы что-то говорили, дорогая, о машине этого афериста? У вас есть ее номер?
— Да. И, если номер машины подлинный, я сегодня же попробую найти его настоящий адрес.
— О'кей! Вы запишите его на бумажке и передайте мне, договорились? Я сама навещу его, как только это будет возможно. Не нужно его предупреждать.
— Да уж! Предупреждать его не стоит, — согласилась я.
— Тогда отвезите нас в отель, дорогая, — попросила мисс Фридлендер. — У меня что-то кружится голова. Какое у вас здесь горячее солнце!
— Может быть, вам стоит купить шляпу? — предложила я.
— Это мысль! — загорелась она. — Сегодня же совершу маленький, как это говорится, шопинг!
— Наверное, мне стоит вас сопровождать? — обеспокоенно спросила я.
— Ничуть, — беззаботно ответила мисс Фридлендер. — Я справлюсь, — и полезла в машину.
В последний момент меня окликнул господин Ситный.
— Слышь, — заговорщицки сказал он, почесывая голую грудь. — Это откуда же такие? Из Америки, что ль?
— Оттуда, — кивнула я. — А как ты догадался?
— Да вроде негров-то у нас раньше не было? — неуверенно сказал он. — А баба тоже оттуда? Больно хорошо по-нашему шпрехает.
— У нее предки русские. Родом из Тарасова. Когда-то жили.
— А-а… — протянул он. — То-то я и гляжу — вроде личность знакомая…
Все это время я ни на секунду не забывала о таинственном американце в синей бейсболке и высматривала его повсюду. То есть бейсболок на пути попадалось немало, и некоторые из них были даже синими, но, во-первых, в них за версту угадывалось турецкое или китайское происхождение, а во-вторых, ни в одном случае бейсболке не сопутствовал «Полароид». Чем этот бесхитростный, как мне представлялось, и искренний тип мог помешать мисс Фридлендер, было не совсем понятно. Возможно, он портил ей жизнь сексуальными домогательствами, а попросту говоря, был в нее влюблен, раз потащился на другой конец света? Ну, может быть, и не совсем в нее, но в ее унитазы — это уж точно. Во всяком случае, у меня в голове сложилась именно такая картина.
Однако пока его синяя бейсболка на нашем горизонте не возникала. Примерно та же ситуация складывалась и с господином Ситным. Впрочем, в ГИБДД владелец лиловых «Жигулей» с номером 364 значился как Борзыкин Леонид Владиленович, а Ситным он был только для своих друзей. Адресок его я, конечно, раздобыла. Но затем допустила оплошность, наведавшись по этому адресу. Никого я там, как и следовало ожидать, не застала, а вот хозяин квартиры меня засек и, как выяснилось позднее, немедленно перешел в наступление.
На следующее утро я вышла из дома, чтобы ехать в гостиницу «Славянская». На мне был джинсовый костюм, легкие кроссовки и солнцезащитные очки. У меня не очень броская внешность, и поэтому зачастую даже перемены в одежде и самая примитивная маскировка позволяют мне стать незаметнее — раствориться в толпе. Но сегодня меня узнали мгновенно, едва я вышла из подъезда.
— Евгения Максимовна! — услышала я за спиной незнакомый голос.
Еще не обернувшись, по той причудливой смеси предупредительно-повелительных интонаций в этом голосе я примерно поняла, с кем имею дело. Выждав секунду, я остановилась и медленно повернула голову.
Ко мне спешил невысокий русоволосый человек в темном костюме, с дежурной улыбкой на невыразительном лице. У него был острый подбородок и слегка раскосые глаза. Такие дежурные улыбки мне были хорошо знакомы — их выдают под расписку сотрудникам одного уважаемого ведомства — вместе с табельным оружием.
— Здравствуйте, Евгения Максимовна! — запыхавшись, проговорил человек, подойдя ближе. — Как удачно я вас застал. Знаете, нам с вами необходимо поговорить… Вы не сядете в мою машину?
— Я с незнакомыми в машину не сажусь, — отрезала я.
— О, простите! Забыл представиться, — ненатурально рассмеялся мужчина и помахал перед моим носом книжечкой вишневого цвета. — Демин Иван Петрович. — Можете звать меня просто по имени…
Я посмотрела на часы — в запасе у меня было около тридцати минут — и решила подчиниться. Мы уселись в белые «Жигули», которые были припаркованы напротив моего дома, и Демин сказал:
— Вас не удивляет, Евгения Максимовна, мой визит?
— Мне часто наносят визиты, — коротко ответила я.
— Да, это верно, — рассмеялся Демин. — Мы в курсе. И как идет ваш бизнес?
— Не жалуюсь.
— Приятно слышать, — осклабился он. — Все-таки мы с вами коллеги, хоть и бывшие… Эх! — вдруг мечтательно воскликнул он, потягиваясь как после долгого сна. — Бросить бы все, да и забуриться по вашим стопам! Надоело!
— Так вы что, на работу ко мне наниматься пришли? — сухо спросила я.
Демин опять рассмеялся.
— Рад бы в рай, — сказал он, — да грехи не пускают! Нет, это я так — в порядке белой зависти. У вас никаких проблем? Все в порядке? — сделал он вдруг серьезное лицо. — С лицензией, с налоговой инспекцией?
— Не морочьте мне голову, — сказала я. — Раз я вам понадобилась, эти вещи вы давно уже проверили, не так ли?
Демин восхищенно посмотрел на меня.
— Вы сто раз правы, Евгения Максимовна, — согласился он. — Просто я подумал — сейчас такие времена. Все меняется очень быстро — не успеешь получить информацию, как она уже устарела.
— Нет, у меня все в порядке, — сдержанно ответила я.
— Пока, значит, все в порядке? — многозначительно произнес Демин, задумчиво постукивая пальцами по рулевому колесу. — А сейчас куда — на работу или на пляж, может быть? Погодка-то, а?
Я иронически посмотрела на него.
— Только не говорите, что вам хочется все бросить и закатиться со мной на пляж, — попросила я. — Вы отлично знаете, что у меня сейчас есть контракт. Вы о нем хотели поговорить?
Демин посмотрел на меня очень печально и кивнул:
— О нем, Евгения Максимовна, о нем…
— И что вас смущает? — поинтересовалась я.
— Да лично меня ничего не смущает, — сообщил Демин. — Но к нам поступил сигнал. Мы обязаны все проверить…
— Ну и проверяйте, — кивнула я. — Сигнал-то, конечно, анонимный?
— Увы, Евгения Максимовна, анонимный, — подтвердил Демин. — Как-то мало осталось в людях гражданского мужества. Даже действуя в интересах государства, человек пытается уйти от непосредственного контакта, стесняется… А чего тут стесняться?
— Ну, если это тот человек, про которого я думаю, — заметила я, — то он в течение многих лет занимался мошеннической деятельностью под чужой фамилией — вот и стесняется…
— Правда? — с интересом спросил Демин. — И вы знаете, кто это?
— Ну, не до конца, — сказала я. — Кое-что нужно еще проверить…
— Понятно, — покивал головой Демин. — Ну а что вы скажете о мисс Фридлендер — так, кажется? Ведь она подданная США, не так ли? — и он бросил на меня до ужаса проницательный взгляд.
— Да, она американка, — ответила я. — Но ведь железного занавеса вроде уже нет?
— Занавеса действительно нет, — веско сказал Демин. — но бдительность, Евгения Максимовна, никто не отменял. Вам известна цель ее визита в Тарасов?
— Насколько я знаю, она намеревалась проверить деятельность фонда, которому помогала материально, а попутно навестить родину своих предков. Ее дед и бабка проживали когда-то в Тарасове.
Иван Петрович с досады щелкнул пальцами.
— Вот таким перевертышам я не доверяю больше всего, — признался он мне. — Если уж человек один раз изменил, он на этом не остановится.
— Вы имеете в виду, что госпожа Фридлендер захочет сменить американское гражданство? — спросила я.
