– Каким образом?
– Через наемника. У него должен быть канал связи. Ведь ему необходимо передать тот компромат, который ты скрываешь.
– В этом есть логика.
– Еще бы! Кстати, о компромате. Надеюсь, он не в этом доме?
– Нет, оригиналы будут переданы моему покровителю одновременно с информацией о заказчике.
– А можно сделать несколько очень похожих на оригиналы копий?
– Зачем?
– Будем ловить преступника на живца, – не стала я делать секрета из своих идей.
– Это каким образом?
– Очень простым, но, как я надеюсь, действенным. Так что с документами?
– Копии у меня есть. Они мало чем отличаются от оригинала, просто черно-белый вариант в распечатках, а также микроюэсби. Пойдем, покажу тебе их.
– То есть? Ты же сказал, что в доме ничего нет, – напомнила я.
– Нет оригиналов. А без них все остальное не представляет такой важности. Кроме того, у меня на руках сведения о методах работы внешней разведки, а также список лиц во всех государствах мира, за которыми уже ведется постоянная слежка.
– Первых лиц? – уточнила я, хотя догадывалась, каким будет ответ.
– Разумеется.
– И что же, следят посредством всевозможных гаджетов? – заинтересовалась я с профессиональной, а не с политической точки зрения.
– Опять в десяточку.
– А вашим противникам известно содержание утаиваемого вами компромата в полном объеме?
– Да, полагаю, что так. – Джордж нахмурился, так как не очень понимал, к чему я веду.
– Тогда смею предположить, что, помимо нечистых на руку конгрессменов, за тобой может вести охоту какая-нибудь крупнейшая акула в сфере производства, к примеру, мобильных телефонов. Твои разоблачения могут повлечь запрет на выпускаемые этой организацией электронные устройства, посредством которых ведется такая глобальная и, на мой взгляд, беспардонная слежка. В общем, вариантов масса, – развела я руками.
Бруклин какое-то время обдумывал мои слова.
– У тебя удивительный склад ума, – наконец произнес он. – Вот, например, только что ты озвучила вполне логичные вещи, но преподнесла их с такой стороны, о какой я даже не подозревал. – Но как же тогда поступить?! Как понять, кто именно идет по моему следу?
– Заманить врага в ловушку! – не задумываясь, ответила я. – Я думаю, что преступник уже понял, что ты не держишь дома компромат. Завтра будем инсценировать его получение в банке. Постараемся поймать негодяя по пути или подождем его вторжения в деревню.
– Смело! Но я одобряю. Хватит мне уже отсиживаться и ждать, когда прозвонит мой колокол! – удивил меня американец.
– Не мой, а по мне, – поправила я.
– Что?
– Это я про колокол, да и не важна формулировка, главное – смысл: ждать на самом деле не стоит.
– Тогда решено! Будем действовать! А то я что-то в последнее время сам не свой, – признался он. – Никак не пойму, с чем это связано. Я ведь никогда ничего не боялся, а сейчас вдруг захотелось пожить жизнью обычного человека, без стрельбы, шпионских заданий и прочего риска…
– Это весна, Маугли, – попыталась я пошутить.
– Что? О, ты цитируешь Киплинга… – ухватил он соль юмора. – Но при чем здесь время года?
– Из-за чувств, которые обычно просыпаются после зимы. Любовь мешает тебе сконцентрироваться, точнее… – я замялась, подбирая слова.
– То есть ищите женщину… Это из-за Олеси?
– Это из-за эмоций, которые она в тебе вызвала, – поправила я. – Но результата это не меняет. Пора вернуться из путешествия по облакам к суровой действительности. Любовь, конечно, важна, но, по моему мнению, не в те моменты, когда жизнь постоянно висит на волоске. Отложим это прекрасное чувство до лучших времен…
– Я понимаю, что ты абсолютно права… Но, увы, не смогу последовать твоей рекомендации. Меня влечет к Олесе, словно она носит в кармане сильнейший магнит, а на мне надета стальная кольчуга! – пылко признался он, удивив меня сравнением. Господин Бруклин оказался настоящим романтиком. Я даже в какой-то мере позавидовала этой девушке, сумевшей за короткое время разбудить в сердце мужчины столь сильные чувства.
– Ясно, – только и ответила я, так как, признаться, не могла припомнить, испытывала ли к кому-либо подобные эмоции. Работа всегда была для меня на первом месте. Если я понимала, что сердце делает слабые попытки завладеть моим разумом, я немедленно их пресекала, как и общение с мужчиной, угрожающим, пусть и неосознанно, моему внутреннем миру, спокойствию и существующей гармонии. – Что ж, общайся со своей красавицей, только, умоляю, не теряй головы! – великодушно позволила я.
– О, спасибо! – с трогательной радостью во взоре воскликнул американец. – Я постараюсь не терять бдительности. В конце концов, я же агент ЦРУ! А это кое-что значит! – добавил он с кривой скептической усмешкой.
– Вот и прекрасно! Тогда, как уже решено, завтра идем в банк и не делаем из этого тайны. А сейчас пошли в лабораторию, будем составлять подозрительный для преступника пакет с важными секретными данными!
Прошел всего день, как я познакомилась с Джорджем, но к моменту, когда мы завершили формирование липового пакета с документами для сейфовой ячейки, мне казалось, что я знаю этого парня давно. Подготовка, которую он прошел в школе ЦРУ в Америке, была на высшем уровне. Мы общались с ним на одном языке, многое из того, что собирались делать, даже не следовало объяснять, так как понимание процесса наступало мгновенно.
– Женя, а каким видам борьбы вас учили в спецотряде? – спросил Джордж, когда мы тщательно упаковали сверток и убрали его в сейф.
– Самбо и рукопашный бой шли как основные предметы, а восточные единоборства я постигала, и продолжаю это делать, самостоятельно.
– Правильно, без них никуда. Нас учили карате, даже сейчас, точнее во время работы, посещение спортзала и баз повышения спортивной квалификации было обязательным условием.
– Так это здорово! Просто кайф, а не работа. Стучишь себе по груше, а тебе профессиональный стаж тем временем засчитывают, – улыбнулась я.
– Да, на это грех жаловаться. Правительство США выкладывает огромные суммы из бюджета на поддержание своей военной мощи. С тех пор как в дополнительные функции ЦРУ вошла поддержка демократических перемен в других странах, штат подразделения вырос, финансирование значительно увеличилось, а задачи, которые предстояло выполнить, заставили бы похолодеть от ужаса самых бывалых вояк.
– И ты не стал с этим мириться, когда понял, что одна из поставленных целей могла нанести существенный урон твоей утраченной Родине? – догадалась я.
– Примерно так, хотя, возможно, не с таким пафосом. Я, признаться, в один момент почувствовал некоторый надлом. Не все приказы, которые присылались сверху, стали казаться мне разумными… – Он запнулся, я поняла, что, разговаривая со мной, он, возможно в первый раз, вслух анализировал те события, которые произошли в его жизни. Я спокойно ожидала продолжения откровенного монолога и решила оставить все свои вопросы на потом, чтобы не спугнуть Джорджа. – Когда я поступил на «Ферму» – это основной тренировочный центр управления, – пояснил он, – я был на сто процентов уверен, что делаю все правильно и принесу пользу своей стране. Я был отличником службы, первым во всем, моя карьера была успешной, и так бы все, наверное, и продолжалось, если бы я не перешел в то самое подразделение. Горизонты моих боевых задач стали простираться дальше североамериканских рубежей. Мне стали открываться многие подробности, знание которых отравляло мое существование. Я перестал верить в те истины, которые вдалбливались в мою голову с детских лет! – Он стукнул кулаком по столу. – Я не мог пойти против моей совести. Те сведения, которые открылись мне, важны! Они – шанс все изменить! И я им воспользовался. Иначе я бы просто не смог продолжать жить! – с трагизмом в голосе закончил он свою речь.
– Ну, пуля в висок еще никого не красила, – с философскими нотками в голосе произнесла я. – Думаю, что ты поступил правильно, сбежав, тем более что сделал это не трусливо, а с пользой для моей, точнее нашей, страны. Так что горевать не будем. Лучше расскажи мне про «Ферму». Чему вас там учили? – Глаза мои загорелись любопытством.
– О! Это особенное место, – с ностальгическими нотками в голосе произнес Джордж. – Если я и скучаю по чему-то, оставшемуся в Америке, то именно по тем ощущениям, которые испытывал на базе. Я был тогда еще карьерным стажером, как называли нас, курсантов, в годы обучения. Курс длился восемнадцать недель. Из основных предметов были тайное вскрытие и запечатывание документации, шпионское фотографирование, искусство маскировки, скрытое проникновение, кое-какие другие специальные дисциплины. Еще я прошел дополнительный курс спецназовца, который включал летные уроки и парашютную подготовку.
– А спорт?
– Конечно! Но он не был отдельным предметом, он просто заполнял все наше время помимо занятий в классах с короткими перерывами на сон. – Он ухмыльнулся. – Я тогда сравнивал свой пресс с металлом. В общем, было тяжело, но здорово!
