В номере находились сотрудники местной полиции. Они стояли над ванной, наполненной водой багрово красного цвета, над поверхностью воды торчали лишь макушка жертвы и колени, напротив был установлен штатив, но камера была уже снята, и ноутбук со стоящей рядом табуретки находился также у спецов.
Один из полицейских спросил у другого:
— Личность этого придурка установили? — брезгливо указал на покойника.
— Да, капитан, сейчас специалисты изучают запись с его предсмертным посланием.
— Уроды, — заключил он. — Скучаю по тем временам, когда все было просто и понятно, а сейчас даже такая мразь может себе вены вскрыть в прямом эфире, гнида! — Он хотел плюнуть на покойника, но сдержался.
В ванну вошёл один из специалистов.
— Капитан, можем идти, запись готова.
Полицейские направились в гостиную, капитан уселся на диванчик перед журнальным столиком и стал ждать, пока ему включат запись.
— Капитан, суицидник известный блогер и свою кончину транслировал на двух каналах. В открытом хостинге его заблокировали, когда уже было пятнадцать тысяч зрителей онлайн, а на закрытом канале запись шла, пока мы не приехали, и там его посмотрело около тридцати тысяч.
— Вот мразь, воскресить и убить самому медленно, тварь, — с ненавистью говорил капитан.
— Он там рассуждал про ад и рай, про деньги и прочее, но сама причина и суть в самом конце, мы включим оттуда, — пояснил специалист и запустил запись.
Парень лет двадцати пяти лежал в ванной, бледноватый вид, и по красноватому оттенку воды было понятно, что уже все сделано, начал говорить, но капитан нажал на паузу сразу.
— Так, тут уже вены вскрыты! — заключил он.
— Капитан, там есть момент, как он их вскрывает, но потом начинает говорить, я к интересному сразу перемотал, — пояснил другой специалист.
Капитан кивнул и нажал на проигрывание.
— Как вы знаете, три месяца назад я потерял свою сестру, мне очень тяжело далась эта потеря, учитывая, что мы вместе были в машине, но я вышел без единой царапины, а она свернула шею при ударе. Я долго переживал и не мог смириться с утратой, пока не наткнулся на записи и статьи про деревню в Крыму, Ильтинку, где люди видят духов своих близких. Как вы знаете, я скептик, но на десятый день мой скептицизм пропал. Я часами общался со своей сестрой, пытался это записать, но камеры этого не видят. И то, что я псих, было бы очевидно, поэтому выкладывать я наши беседы не стал. Уже там решил отправиться к ней, и она сказала, что ждет меня и мы будем снова вместе, смерть — это начало, и она ждет меня в начале. Друзья, я прощаюсь с вами, чтобы начать новый путь с любимым человеком и открыть новые грани, а этот номер — последнее место, где мы были счастливы всей семьей, поэтому я хочу начать свой путь тут, прощайте. — После этих слов, которые и так давались ему с трудом, он опрокинул голову на край ванны и закрыл глаза.
— Вот идиот, — задумчиво сказал Капитан, а после повернулся к специалисту и добавил: — Найдите все записи и отправьте в главу Крыма, может, заинтересуются этой деревней любителей грибов.
* * *
Иван сидел в кафе в ожидании встречи с бывшей женой, которая опаздывала на десять минут, и его это немного раздражало.
— Привет, Ваня! — поздоровалась девушка с улыбкой, подсаживаясь к нему за столик.
— Привет, Женя, что произошло? Зачем встреча?
Девушка достала из сумочки листы с шариковой ручкой и, развернув их, передала Ивану.
— Ваня, мы с Сашей и Костей хотим полететь в Бостон, а для этого надо разрешение второго родителя.
Иван внимательно посмотрел на нее и, приняв бумаги, принялся их изучать.
— Постоянного проживания!? — возмутился он.
— Да, мы переезжаем туда по Сашиной работе, но периодически будем приезжать… — затараторила она.
— Я не дам согласия! — твердо заявил он.
— Ваня, это плохое развитие событий. Мы с Сашей обговаривали его, но в этом случае ты должен понимать, что тебя ждут судебные процессы, после чего Саша установит отцовство и Костя получит его фамилию. И тогда ты его вообще не увидишь, — начала она говорить со злобой.
— Так зачем пришла за согласием, чеши в суд сразу. — Он откинул бумажку в ее сторону.
— Ваня, я тебя прошу, давай без твоего баранства, — стала успокаивать она.
— Без баранства не получится. Ты хочешь увезти сына и пришла мне это в кафе, просто так, между прочим сказать.
— А толку-то, что меняется? Ты сына раз в год видишь, а то и реже, тебе он вообще интересен?! — начала возмущаться она, едва не переходя на крик.
— Ему шесть лет всего.
— И что с того, что ты думаешь, что время становиться отцом придет, когда его по кабакам и по блядям можно водить будет!?
— Женя, я алименты плачу, с праздниками поздравляю, мы с тобой разведены, ты с Саней живешь, что тебе еще от меня надо?
— А вот по поводу этого, — занервничала она и полезла опять в сумочку. — Саша запретил мне снимать эти деньги и потребовал вернуть тебе карту. — Она достала банковскую карточку и протянула ему.
— Это еще что за бред? — не понял Иван.
— А то, Ваня. Нормальные мужики при разводе платят алименты, а ты мне свою зарплатную карту отдал, мне и премии, и тринадцатые зарплаты приходят, и телефон мой подключил к карте.
— Женя, так и что плохо тебе? — Иван поразился. — Ну трать треть от поступлений, а остальное откладывай.
— Ваня, мы вот с Сашей оба задаемся вопросом, с чего ты живёшь, если твоя зарплатная карта у меня уже три года?
— Ни тебя, ни твоего Сашу это не касается! — твердо сказал он уже с нотками злости в голосе.
— Я уже около года не трогаю эти деньги. Карту забери, нам не нужны.
— Женя, я тебе сказал: чеши в суд, я не дам согласия, карта не нужна, Бог с тобой, — сказал он спокойно, улыбаясь.
— Ты достал, значит так!
