похуже, чем стремиться угождать людям. Кроме того, проведя годы в качестве доверительного лица моей матери, рассказывавшей, какой несчастной ее сделал мой отец, я обнаружила, что хорошо умею слушать. Я не осуждаю и сочувствую чужим переживаниям и проблемам. Я быстро сближаюсь с людьми. Нет ничего странного в том, чтобы интересоваться хобби, семьями, жизнями других. Не совсем. Может, большему количеству людей стоит попытаться быть более податливыми. Может, мир стал бы более приятным местом. Только вот изменять себя под идеалы других стало моей привычкой. Я превратилась в хамелеона. Я давала каждому своему парню часть меня, которая пришлась бы им по вкусу, но никогда не открывала всего сразу.
Полагаю, я преподношу себя простым человеком. Мужчины обожают простоту. Но я очень сложная.
Марк другой. Его жизненный опыт намного глубже кого-либо, с кем я встречалась. Он попросту кажется более взрослым. Ему тридцатть девять, он на шесть лет старше меня, но, помимо этого, он отец и вдовец. У него нет времени или терпения на игры. Он прямолинейный, честный, искренний. Не то чтобы он был скучным, совсем нет. Просто его чувство юмора старомодное, не сатирическое. Ему нравятся вещи, граничащие с банальностью, он любит немного безобидного фарса. Это довольно мило.
С ним легко. Прошлые шесть месяцев были удивительно прямыми и нацеленными. Мы не играли в игры. Нужно думать о мальчиках, играть было бы черство. Мы вчетвером уехали из больницы вместе. Мы разделили такси до дома. Нас охватывало облегчение, что Себа склеили обратно. Мысль «могло быть хуже» ехала вместе с нами. Оказалось, мы жили в десяти минутах друг от друга. Когда я выбиралась из такси, он поблагодарил меня за все и спросил: «Можно я позвоню вам завтра?».
– Я буду рада.
И он позвонил. Пригласил меня на чай.
– Мальчики спрашивали о милой леди, которая помогла, – сказал он, наверное, давая понять, что это они хотели меня позвать, а не он. Он не был из тех, кто хотел бы создать обманчивое впечатление. Это не было свидание. Это были фиш-энд-чипс [2], поданные с горошком, который мальчики гоняли по тарелкам, но почти не ели. Мне предложили воду или яблочный сок на выбор.
– Извините, я ошибочно позволил Оли выбрать еду, – сказал Марк извиняющимся тоном, ставя тарелку передо мной. Это был шумный и бессвязный вечер. Марку едва удавалось сказать предложение, чтобы его не прервали, но я все же смогла узнать о нем больше, чем о закрытых и скрытных мужчинах, с которыми встречалась раньше. Марк рассказал, что у него есть сестра, живущая в Чикаго, родители в Йорке. Его лучшего друга звали Тоби и они дружили со средней школы. Он отучился в университете в Брайтоне, мечтал иметь яхту, но никогда не плавал ни на чем больше лодки. Он работал ландшафтным садовником, что объясняло его загар и мышцы, он признался, что его бизнес не ладится, потому что он занимался еще и детьми, с тех пор как его жена заболела и умерла.
– Окружающие очень помогли. Родители Фрэнсис живут в Мидлендс. Они предложили переехать сюда, но было бы чересчур просить их о таком. Им нужно оставаться рядом с друзьями в доме, где выросла Фрэнсис – я имею в виду, они потеряли дочь, – он качает головой. – Ее сестра, Паула, хорошо отнеслась ко мне. Очень помогла. Она на севере Лондона.
Людям кажется, что худшая вещь в мире – это потерять ребенка. Я смотрю на маленьких мальчиков – поглощенных катанием машинок из конструктора по лужам яблочного сока, и поэтому не слушающих наши отрывистые разговоры шепотом – и думаю, что хуже всего это потерять мать. Наверное, это зависит от возраста умершего. Это не соревнование. Скорбь просачивается везде.
– Ее друзья из разных групп мамочек были очень добры. Они много раз забирали и отвозили мальчиков, но наступает время, когда всем нужно возвращаться к своим жизням, – он пожал плечами. Он не жалел себя. Просто высказывал факт. Он вытащил горошинку, которую Себ пытался засунуть себе в нос, оторвал бумажное полотенце, вытер яблочный сок, долил Оли воды. – Расскажите о себе. Чем конкретно занимаются бизнес-консультанты?
Я поняла, что ему нужно было сменить тему. Разговоры о смерти утомляют даже скорбящих. Я начала рассказывать ему об эффективном управлении линией поставок, интегрированных IT-системах и максимизировании производительности с помощью кадров. Он рассмеялся и сказал, что я звучу как корпоративная брошюра, но он не насмехался, он был добрым, заинтересованным. – Расскажите, как проходит ваш день.
Так я и сделала. Шаг за шагом. О каждом звонке, о бесконечном сборе информации перед презентациями, которые я даже не всегда даю, потому что их присваивает кто-то старший по должности. Я расказала ему о долгих часах и неделях вдали от дома. Я рассказала, как напряженно бывает в команде, когда вы становитесь семьей на несколько коротких месяцев, живете бок о бок, а потом вас отправляют в другое место и вы можете больше никогда не общаться. Я призналась, что от такой кочевой жизни мне бывает одиноко.
Марк внимательно слушал, задавая вопросы, которые это доказывали.
– Вау, я впечатлен. Я просто не мог работать в офисе. Я бы сошел с ума. Но я всегда так восхищаюсь людьми, которые задействованы в бизнесе, – он добродушно засмеялся. Это было глотком свежего воздуха. Зачастую мне приходится преуменьшать свою работу, потому что некоторых мужчин пугают женщины с более высоким заработком, чем у них. – Вам это нравится? – спросил Марк, словно только это имело значение.
– Да, в целом. Это стимулирует. Мне хорошо платят, а это отлично, потому что я могу иногда побаловать маму лишним отпуском. Я росла с ней одной, поэтому я все еще чувствую ответственность за ее счастье. И ее счета. Хорошая зарплата позволяет с этим помочь.
Я не знаю, что заставило меня в этом признаться. Обычно я изо всех сил стараюсь скрыть никчемность моей матери. Марк просто кивнул.
– Это хороший поступок. Вы путешествуете за границу по работе?
– Нет, в основном по Великобритании. Есть возможности перевестись в иностранные офисы, но это меня никогда не привлекало. Что ж, опять же, из-за мамы, – я пожала плечами. – Ездить по Великобритании и так достаточно сложно. Я не купила собственное жилье. Полагаю, я могла бы, но вопрос больше в том, где обосноваться? – Я поняла, что, возможно, сейчас призналась, что жду правильного мужчину, который поможет мне принять решение о правильном месте, поэтому поспешно продолжила: – Я нацелилась на должность старшего менеджера к концу этого года. Если меня повысят, десять лет тяжелого труда окупятся. – Я хотела спросить, чем занималась Фрэнсис, то есть, работала ли она вне дома, но
