Тебя это пугает?
Он сделал глубокий вдох:
– Да… меня это пугает. А тебя нет?
Она снова нетерпеливо повела плечами:
– Я даже жалость не могу к нему испытывать. Мне пришлось прожить с ним почти год. Я уже несколько месяцев думаю о том, как была бы счастлива, если бы он умер!
– Ты могла бы развестись с ним, – сказал Энсон, глядя на нее.
– И с чем бы я осталась? Сейчас у меня, по крайней мере, есть крыша над головой и еда… Только такая дура, как я, могла с ним связаться! А теперь я не хочу, чтобы он был рядом со мной. Надеюсь, ты не думаешь, что он спит на этой кровати? Я запираюсь от него. Я стала делать это сразу после нашей первой ужасной ночи. Ты не знаешь… он отвратительный… он… – Она замолчала, и ее лицо исказилось. – Я даже говорить об этом не хочу. Я слышала, что у мужчин бывают всякие отклонения, но у него!.. Он настоящий извращенец! Я буду счастлива, если он умрет!
Энсон расслабился. Теперь ему стало понятно ее безразличие к судьбе мужа. Наконец-то он нашел надежного человека. Эта женщина его не подведет.
– Прости меня, – сказал он. – Не знал, что тебе настолько плохо. Ладно, все в порядке… Мы сделаем это, но прежде ты должна хорошенько подумать. Если я допущу ошибку, ты пойдешь на дно вместе со мной. Не стоит надеяться на благосклонность присяжных. Женщине, которая помогает убить собственного мужа ради выгоды, легко не отделаться.
– Почему ты должен допустить ошибку?
Энсон невесело улыбнулся:
– Видишь ли, убийство – забавная штука. Можно спланировать все до мелочей, проявить чудеса изобретательности и при этом все равно совершить какой-нибудь промах. Достаточно одной ошибки, чтобы провалить весь план.
Она поставила чашку и закурила.
– Я в тебя верю, Джон. Ты умный и сделаешь все как надо.
– У тебя есть деньги? – внезапно спросил он. – Чтобы обделать это дельце, мне понадобится три тысячи долларов.
– Три тысячи? – Она вскинула на него глаза. – У меня и двадцати в кошельке не наберется.
Примерно такого ответа он и ожидал. Окажись у нее еще и нужная ему сумма, это выглядело бы слишком неправдоподобно.
– Ладно… забудь… Что-нибудь придумаю.
– Но зачем тебе три тысячи? – не унималась она, с любопытством глядя на него.
Повинуясь внезапному порыву, Энсон театральным жестом откинул простыню, чтобы она могла увидеть чудовищный синяк у него на животе.
У Мег перехватило дыхание.
– Что случилось? Это, должно быть, ужасно больно! Джон! Что произошло?
Он снова натянул простыню. Она так искренне за него беспокоилась, что стычка с Матросом показалась ему теперь сущим пустяком. Глядя в потолок, он рассказал ей и о Хогане, и о Бернштейне.
– У меня серьезные проблемы, – подытожил он. – И мне срочно нужны деньги. Вот уже несколько месяцев я отчаянно пытаюсь найти выход из этой тупиковой ситуации. Теперь я встретил тебя. Вместе мы сбежим отсюда, и цена свободы – одна человеческая жизнь.
– Ты должен букмекеру тысячу… Зачем тебе три? – спросила она.
– Две тысячи нужны, чтобы покрыть первый взнос по страховке на пятьдесят тысяч долларов. Пока не заплатим, ни о чем и речи быть не может. Поэтому… так или иначе… я должен раздобыть три тысячи долларов.
Он откинулся на подушки, сквозь пыльное окно глядя на восходящее солнце.
– Мне придется их украсть. – Он взглянул на нее и усмехнулся. – Одно влечет за собой другое, верно? Когда речь идет об убийстве, тут либо пан, либо пропал.
– Украсть? Как это?
Он положил руку ей на бедро:
– Да вот так. Мне нужны три тысячи долларов. Думаю, найти их не составит труда.
Она молчала, вопросительно глядя на него, поэтому он продолжил:
– Каков твой муж в делах?
Мег презрительно поморщилась:
– Все, о чем он может думать, не считая постели, – это цветы.
– Я о бумагах, которые он подписывает. Будет ли он внимательно все изучать, даже малюсенькую печать? Некоторые читают каждое слово, а другие подмахивают все документы не глядя. Это очень важно. Станет ли он рассматривать каждую букву, прежде чем подпишет страховой полис?
– Нет, но он никогда его не подпишет.
– Просто представь, что перед ним лежит документ и рядом три или четыре копии этого документа… Он проверит каждую из них?
– Нет, это на него не похоже.
Энсон допил кофе и поставил чашку.
– Это все, что я хотел узнать. Для начала этого достаточно.
Он наклонился вперед и притянул ее к себе:
– Ты действительно хочешь в это ввязаться, Мег? Назад дороги не будет.
Она запустила пальцы в его светлые волосы:
– Почему ты сомневаешься во мне? Я же сказала, что готова. Неужели ты не понимаешь? Чтобы быть с тобой и получить все эти деньги, я пойду на любой риск.
В тишине спальни, глядя на первые солнечные лучи, падающие на тусклое зеркало над туалетным столиком, и чувствуя, как пальцы Мег ласкают его, плавно спускаясь от макушки к затылку, Энсон настолько размяк, что имел глупость ей поверить.
Когда Энсон ел на завтрак сваренное всмятку яйцо и поджаренный тост, он заметил кое-что в рамке на противоположной стене.
– Что это? – спросил он, указывая на документ перепачканным в масле ножом. – Что на той стене?
Мег потягивала кофе. Было десять минут девятого. Взлохмаченная и без макияжа, в заношенном зеленом халате, она тем не менее выглядела чувственной и волнующе красивой.
– А-а, так это Фила. Диплом за стрельбу, он жутко им гордится. Фил – отличный стрелок.
Энсон отодвинул стул, пересек комнату и принялся изучать затейливо оформленный диплом в черной рамке. Он прочитал, что награда была вручена Филиппу Барлоу городским стрелковым клубом Прутауна за победу в стрельбе из револьвера 38-го калибра на турнире в марте прошлого года.
В замешательстве Энсон вернулся к столу. Сел, отодвинул в сторону недоеденное яйцо. Выражение его лица было таким задумчивым, что Мег удивленно на него посмотрела:
– Что с тобой, Джон?
– Значит, он стреляет, – проговорил Энсон.
– Сейчас нет, но раньше стрелял. Вот уже около года он не брал в руки оружия. Лучше бы он ходил в свой дурацкий клуб, меньше бы мозолил мне глаза.
– У него есть оружие? – спросил Энсон.
– Конечно, – нахмурилась Мег. – Что ты задумал, Джон?
– Оно здесь… в доме?
– Да, – она кивнула в сторону уродливого буфета, – там.
– Я хочу на него взглянуть.
– Взглянуть? Зачем?
– Могу я на него посмотреть?
Мег пожала плечами и встала. Подойдя к буфету, она открыла верхний ящик, достала оттуда деревянный футляр и поставила его перед Энсоном. Он
