завтрака у сыщика затрясся подбородок. Он сложил пухлые маленькие ручки на объемном животе и приготовился слушать свою клиентку.
Новгородская область. Батецкий район. Наши дни
Никита Котов упер свой грязный палец прямо в грудь Майи и снова повторил:
— Это она уперла рукопись, это она вчера вечером слонялась здесь поблизости, а выйдя из палатки, что-то рассматривала в своем телефоне! Это она!
Майя застыла от неожиданности и негодования:
— Я? Да ты что, с дуба рухнул? Это же вчера было! Рукопись украли сегодня! При чем здесь я?
— А при том, что вчера вечером ты увидела рукопись, присмотрелась, что да как, а сегодня ее украла! — кричал разъяренный Котов.
— Что за бред! — в ответ закричала Майя.
— А вот и не бред! Ты такая довольная что-то в телефоне смотрела!
— Мало ли что у нее в телефоне может быть! — кинулась на помощь подружке Стефания.
— А ну, Виноградова, покажи, что у тебя там! — требовательно протянула руку к телефону девушки Марина Кузнецова. — И почему ты не сказала, что вчера была в главной палатке?
— Так то же вчера было! Вы про сегодняшнее утро спрашивали, а не про вчера! — огрызнулась Майя.
— Я спрашивала про рукопись, ты ее видела, может быть, одной из последних и никому об этом не сказала! Вот о чем речь! Давай телефон сюда, Виноградова! Не заставляй меня принимать чрезвычайные меры!
Еще немного попрепиравшись, Майя нехотя протянула свой мобильник под восторженные вопли Котова и раскрытые от удивления рты других студентов, которые смотрели на представшую перед ними сценку как на цирковое представление.
Немного покопавшись в смартфоне (Майя сто тысяч раз успела пожалеть, что в свое время не запаролила мобильник), Марина Эдуардовна издала негодующий вопль и, ткнув в фото на экране, заверещала:
— Я так и знала! Вот он!
Она подлетела с телефоном к изумленному Апраксину и принялась тихо на ухо что-то ему объяснять.
Почесав седую голову, тот предложил:
— Марина Эдуардовна, давайте перенесем нашу дискуссию в другое, более тихое место. Виноградова, Котов, за мной. Остальные студенты пока свободны.
Майя с понурой головой, ухмыляющийся гопник Котов и прикрывавшая сзади их отступление Марина Кузнецова — все направились к главной палатке, штабу экспедиции, где совсем недавно произошла «кража века».
— И что я тебе такого сделала? — зашипела сквозь зубы на Никиту Майя.
— А ты и не помнишь, сколько раз я просил у тебя реферат по зарубежке, ни разу не дала, жмотяра, вот теперь и выпутывайся, — показал гнилые зубы в гнусной улыбке студент.
Когда все зашли в палатку, Апраксин выжидающе посмотрел на притихших ребят:
— Виноградова, вы ничего не хотите сказать? Откуда у вас в телефоне фотография похищенной рукописи?
— Сергей Юрьевич, я все объясню!
— А чего тут объяснять, и так все понятно! — влезла в разговор Кузнецова. — Вчера вечером тайно она сюда пробралась, увидела старинный артефакт, сфотографировала его. Скорее всего, отправила фото заказчику по электронке или по вотсапу, получила от него дальнейшие указания и на завтрашний день украла рукопись.
— Марина Эдуардовна, не будем делать скоропалительных выводов, надо разбираться во всем, — предостерег ее преподаватель. — Виноградова, я вас внимательно слушаю.
— Сергей Юрьевич, — начала Майя, но обращалась она только к Апраксину, полностью игнорируя Кузнецову. — Вчера вечером я зашла сюда, хотела у Марины Эдуардовны уточнить данные по количеству продуктов на сегодняшний день. Предполагалось, сегодня из деревни дополнительных рабочих приведут на раскопки, и мы с девчонками не знали, на них нужно готовить или нет. Короче, это неважно.
— Продолжайте, Виноградова.
— Я после ужина, часов в восемь, заглянула сюда, в палатку. Здесь никого не было, было пусто. На столе лежал план раскопок и рукопись. Я, каюсь, одним глазком в нее затянула. Интересно же, видно, что это фрагмент древней летописи. Мы такие изучали во втором семестре, я по ним еще реферат делала. Ну вот, заглянула, там на древнерусском написано, чтобы все прочитать, расшифровать, я и сфотографировала ее, — быстро, на одном дыхании затараторила Майя.
Кузнецова недовольно фыркнула.
— Вам удалось расшифровать летопись? — удивился профессор.
— Ну да. Отдайте телефон, я вам зачитаю мой перевод Сергей Юрьевич протянул Майе мобильник.
Та немного покопалась в нем и начала читать, медленно и с выражением:
— «Была битва поздней осенью, на северном берегу Луги. Рюрик был тяжело ранен и погиб. Холодно было, земля смерзла, тело его засыпали камнями. Остались двенадцать человек с ним. Весной тело Рюрика перенесли через реку в местечке Каменья с огнями, на южный берег Луги, где похоронили в большом кургане, в золотом гробу, и с ним сорок бочонков серебряных монет. Похоронили с конем и позолоченным седлом. Вместе с ним похоронили этих двенадцать человек головами по кругу. На тот момент Рюрик оставался один. Дядя прислал на похороны Рюрика гроб, саблю, шлем и щит. От кургана к реке идет золотая цепь. Рюрика похоронили в пятой пучине по Луге, в шестидесяти верстах от Новгорода и в шестидесяти саженях от Луги».
Прочитав, она обвела всех внимательным взглядом.
Марина Кузнецова, все еще красная от негодования, стояла в углу, рядом прислонился молчащий Никита, профессор Апраксин рассматривал Майю, как будто видел ее первый раз в жизни:
— Виноградова, вы замечательно сделали перевод с древнерусского, я приятно поражен. Сами справились или кто помогал? — наконец-то спросил преподаватель.
— Сама, — кивнула синими дредами девушка.
— Да при чем тут сама не сама? Пусть ответит, куда она рукопись дела и для кого ее стащила? — негодовала Марина Эдуардовна.
— Мариночка, остыньте, вина девушки не доказана, рукопись она сфотографировала вчера вечером, вы должны были заметить дату и время фотографии, указанные на мобильном. Утром рукопись все еще была на месте, вы сами ее видели. В вотсапе Виноградовой никакой подозрительной переписки нет, — ответил на гневные выпады профессор.
— Переписку и удалить в вотсапе можно, — подал голос Котов.
В ответ получил уничтожающий взгляд Майи.
— Хорошо, все могут быть свободны до выяснения обстоятельств. Марина Эдуардовна, останьтесь, пожалуйста, еще на несколько минут.
«Мой дорогой друг, моя милая Лизонька, только вам могу доверить свои самые сокровенные мысли и чувства.
Каждый день, каждый час я считаю секунды до нашей новой встречи.
О Елизавета Михайловна, каждый вечер я вспоминаю тот замечательный день нашей первой встречи в моем родном Новгороде, когда вы прогуливались по набережной, а я с моим другом Р. навещал так некстати захворавшего поручика Студеного.
В тот миг, когда я вас увидел, я обомлел от восхищения вашей красотой, вашей ангельской внешностью.
И я
