Ладно. Не стоит загадывать на будущее. Как говорится, мяч круглый, а поле квадратное… Однако готовиться к будущему надо. Нет, не так: готовить будущее надо.
Он вернулся к столу, вызвал к себе Пуляева.
— Сергей Васильевич, понимаю, работы у тебя невпроворот, каждая пара рук на счету, но все же обездолю… Сумеешь ты без Пантюхо прожить?
Пуляев, не веря своему счастью, вскинул на полковника глаза.
— Надо нам строевой отдел укрепить, люди забыли, что форму носят, никакой подтянутости, а уж результаты последних стрельб — стыдоба. Не дай Бог что — постреляют нас, как кур. Нельзя же все на спецподразделения надеяться!
Пуляев добросовестно кивал. За своих, впрочем, он не беспокоился форму им носить разве что на параде, а пользоваться оружием умеют, в угрозыске с этим не шутят…
— А на майорскую должность выдвигай-ка ты Казьмина. Толковый мужик, по-моему…
Пуляев закивал ещё добросовестнее.
Кучумов, угадав его сомнения, добавил:
— А что нет образования — это я на себя возьму, не тревожься. Он, кстати, на месте? Подошли его ко мне, все как-то у меня не было случая с ним поговорить по душам…
Пуляев умчался, окрыленный. А первый-то, оказывается, умеет в корень смотреть!
Через несколько минут Лидия Макаровна доложила, что пришел Казьмин. Дмитрий Николаич пригласил капитана к себе, выслушал рапорт, пригласил сесть.
— Илья Трофимыч, я тут к тебе присмотрелся. Работать ты умеешь и лишнего не звонишь… У вас освобождается майорская должность, я Пуляеву дал указание. Теперь у тебя руки чуть свободнее будут. Предстоит нам с тобой дело… Очень серьезное. И не знаю, сможем ли мы его до суда довести. Но раскопать надо. Ты не мальчишка желторотый, тебе не требуется объяснять, что не всякое дело до суда доходит. Подбери группу мужиков — цепких, толковых и молчаливых. Человека три для начала, а там поглядим. Докладывать будешь мне лично — и только мне. С Сергеем Васильичем я утрясу… Известна вам, товарищ капитан, такая фигура — Дубов Борис Олегович?
Какая все-таки странная погода в нашем городе! Еще две недели назад было тепло — в плащах и курточках ходили. А сегодня я проснулась от странного света за окном — выпал снег. Конечно, к девяти утра он уже весь растаял, оставив после себя только лужи на асфальте и холодную сырость в воздухе.
В офис пришли неторопливо, но все равно Шварц припоздал. Как обычно. А ведь всего второй раз пришел на работу после пожара! Двадцатого мы им с Андрюшей и не вспомнили позвонить, не до того было. Андрей утром приехал, увидел сперва выбитое окно и копоть на стене до самого балкона Резников, после милицейские бумажки с печатями на двери, прыгнул уже было в машину мчаться к нам с радостной вестью, но вовремя опомнился и зашел к Ильинишне за справками.
Серега приперся минут через пятнадцать после того, как мы пришли из райотдела и открыли контору. Оказывается, увидеть готовый результат ещё страшнее, чем наблюдать процесс. По крайней мере, судя по Шварцу. Никогда не думала, что интеллигентный мальчик из еврейской семьи может знать столько слов и даже правильно их произносить.
Он так причитал над останками своего безвременно почившего компьютера и над испорченными водой дискетами, что мы отправили его домой спасать эти дискеты с подмоченной репутацией. И велели до особого вызова не показываться.
А потом, совершенно для нас неожиданно, явились ремонтники. И набросились на работу, как изголодавшиеся. Дима попробовал робко заикнуться, что мы ещё никого не нанимали и о ценах не договаривались, но их старший ответил, что платит страховая компания. Тогда нам стало яснее. Особенно когда старший серьезно улыбнулся и представился:
— Андриан. Бригадир.
Работали они как черти, но все равно эти четыре дня прошли, будто в аду. С разгону даже сантехнику обновили. Ладно, сейчас офис снова на что-то похож, только гарью воняет — не продохнуть.
А в воскресенье под вечер страховая компания привезла новый компьютер (естественно, им его у себя в магазине взять по себестоимости дешевле, чем нам рыночную цену компенсировать).
Вот тогда мы и вызвали Шварца на пашню — пусть включает, кишки ему набивает чем положено. Я Сереженьку знаю: плакать-то он плакал, но наверняка дома в ужасном тайнике между Машкиными платьями дискеты-копии держал, хоть какие они секретные.
Серега с Андреем, вот уж дети, до сих пор переживают, что не присутствовали при всех этих драках-пожарах. А про перестрелку мы с Димой им даже не намекнули, чтобы крошечек совсем до слез не довести. Так черта с два, дворовая общественность расстаралась, все честно доложила про четыреста восемьдесят две автоматные очереди и двадцать шесть трупов, из них два монгола. Что интересно, только после этого ребята окончательно поверили в наш купированный вариант.
Девочка Саша, наоборот, порадовалась, что драка без неё обошлась:
— А то б зашибла кого до смерти. Потом пойди докажи, что не нарочно.
Димка на неё покосился и, как всегда, процитировал старый анекдот:
— Эта может.
Сегодня, кстати, девочка Саша явилась с очень интересной выпиской из банка: пришли денежки. Ну, такое время от времени случается. Но денежки-то от дяди Пети прибежали, в смысле, от фирмы СИАМИ. За выполнение заказа. И копия акта через банк переслана.
Дима на эту копию посмотрел и говорит:
— На, Ась, подшей в договор. Всегда бы так заказы выполнять…
— Сильно напугал Петра Петровича?
— Судя по результату, сильно.
Это было с утра. Но, оказывается, в этот неприятный понедельник приятные сюрпризы ещё не закончились. К часу дня явились Борис Олегович Слон. Самолично.
Нынче их толстокожее величество пребывало в состоянии деловитой эйфории. Если можно так выразиться. Проще говоря, все сводилось к невысказанному вслух обещанию: "Вот теперь я им всем покажу!"
Они с Димой о чем-то там поговорили, пока я кофе готовила. Потом ещё один акт подписали. Уж не знаю, к какому договору. Но оплату Слон пересылать не стал — прямо из рук в руки вручил. В смысле, стоявший за спинкой стула Анатолий передал Диме.
Потом господин Дубов соизволил и ко мне обратиться:
— Скажите, любезная Анна Георгиевна, а вы смогли бы договориться с вашими знакомыми в… э-э… ГИПРОпроме, чтобы они несколько переработали проект, согласно требованиям нового заказчика?
С удовольствием поговорю с Игоревичем. Пусть ребята ещё немного заработают. С паршивой овцы (в смысле, со слона)… В общем, отвечаю:
— Смогла бы, конечно, они работой не завалены. Но все равно заказчику надо будет самому с ними связаться официально, техзадание новое выдать… Еще мелочи кое-какие…
— Ну что ж, окажите любезность, подготовьте такую встречу. И сообщите Александру. Он займется.
Анатолий тут же выложил мне на стол визитку упомянутогоАлександра Александровича Дюваля (ни фига себе!), директора-распорядителя фирмы "Элефант".
Да-а, деловые люди наши черноземные слоны. И правда, чего добру пропадать? "Меценат" умер, но дело его живет…
Я не удержалась от крохотной шпильки:
— Аптечный киоск "Татьяна-фарм" в проекте сохранится?
Слон ответил с абсолютной серьезностью:
— Всенепременно! Что может быть важнее для нас, чем здоровье народа?
Испивши кофею в нашей компании, господин Дубов отбыл.
Дима, который в моей со Слоном краткой беседе участия не принимал, сидел, что называется, тупо глядя перед собой.
Я принесла ему соку из холодильника (наш "Саратов", гордость советского холодильникостроения, стойко перенес не только взрывы и пожар, но даже ремонт). Выпил мой господин, но лицо его по-прежнему выражало глубокую задумчивость.
Тут я перепугалась по-настоящему:
— Димка, что случилось?!
— Посмотри, сколько он денег принес…
Я посмотрела — принесено было солидно. Правда. Но не настолько, чтобы довести человека до ступора.
— Ну и что?
— А за что столько?
— За что? А ну-ка вспомни, сколько мы сделали за этот месяц. Ты вон даже из больницы по заданиям бегал! Вот и считай, что больничные тебе выплачены.
И вообще, сколько бы Слон ни платил, все равно мало. Раза в четыре меньше, чем мне стоит благовоспитанное обхождение с ним. А то и в пять.
Димка покивал, оторвал глаза от стенки и опустил к блокноту — начал рисовать квадратики.
Андрей устроился в его кабинете писать недельный отчет, потом хлопнул наружной дверью и зарычал мотором — поехал куда-то.
Сережа в своей коптильне пощелкивал клавишами и время от времени радостно ржал. Но я уже не думала, как первое время, что он развлекается играми или мультиками. Нет, это он так реагирует на самые остроумные переходы в программах собственного сочинения.
А мне было тошно смотреть на отчет для "Миража" — даже тут чудилась самодовольная Слоновья рожа. Мне теперь ещё часа три от всего будет тошно…
