они убьют ее. Эти твари точно знали, что Эви не сможет ударить его слишком сильно, поэтому бояться было нечего, разве что небольшая кровопотеря доставит неудобства, однако для полиции все должно было соответствовать. Было логично, что после того как девчонка ударит его ножом, то они задушат ее, обольют тело горючим и подожгут все здесь. Пламя сотрет все улики, а версия о том, что Эвелин была больной на голову маньячкой, устроит следствие.
Но Эвелин не могла себе позволить причинить ему вред, пусть даже он сам об этом просил. Тот приказ, который ей никогда не удастся выполнить, не смотря на то, каким бы Кристофер Хант не был отморозком. Она любила его, любила все изъяны, и даже эту черную, прогнившую до червей душу, любила всей своей извращенной сущностью. Он был единственным, кто принял ее такой, какая она есть, с кем удалось провести хоть и недолгие, но все же нежные мгновения вместе.
— Эвелин, детка, посмотри на меня, — его голос звучал приглушенно. — Вспомни тех людей, которые сделали тебе больно. Например, твой отчим…. Мишель рассказала мне детали твоего прошлого… Вспомни как он насиловал тебя и никто не помог тебе. Разве это справедливо? Этот ублюдок просто отсидит свое и выйдет, как ни в чем не бывало, а вот твоя жизнь сломана навсегда. Вспомни всех тех, кто отвергал тебя. Кто причинял боль и ударь меня. Давай, это же не сложно.
— Нет, Кристофер, нет, пожалуйста, просто убей меня…
— Скажи, сколько тебе было лет, когда он начал домогаться до тебя? — игнорируя ее слова, продолжил говорить он. — Маленькая, беззащитная девочка, у тебя было столько планов на будущее, но твою жизнь разрушили! Сломали тебя! Причинили столько боли! Разве тебе не хочется избавиться от этого?! Или ты хочешь умереть с тяжким грузом на душе? Глупая, никчемная, только и можешь что плакать! Перестань быть *банной эгоисткой и возьми уже наконец-то ответственность! Даже сейчас, я вытираю об тебя ноги! Выбрал не тебя, а ты снова осталась одна, где же тут справедливость? Только не говори, что готова снова к той боли от отвержения? Давай, Эвелин, бей! Хотя бы перед своей смертью докажи, что ты чего-то стоишь!
Эвелин почувствовала, как внутри нее закипает странное, незнакомое ранее чувство. Эта была злость, подавленная ярость, которой не было конца. Она посмотрела в его желтые глаза, поддавшись на провокацию, вдруг ударила. Кровь закапала на пол.
Нечего терять.
ТУК-ТУК-ТУК!
Настойчивый стук в дверь. Такой назойливый и раздражающий. Кто бы ни был там за дверью, но открывать не хотелось. Стук продолжался. Долбили почти безостановочно, так что голова начала раскалываться, будто бы стучали по ней.
— Ну, хватит уже! — гаркнул он, и все же поднялся с дивана. — Сколько можно? Если дверь не открывают — значит, дома никого нет!
Гейл накинул на себя черный махровый халат и подошел к двери, тут же распахивая ее.
— Ну, что?!
На пороге стояла Ронда. Она посмотрела на него. В ее глазах читались сотканные из противоречий эмоции. Ей не то было жалко его, не то злость застилала разум. Так и не решив, что именно испытывает по отношению к детективу, Кларк ударила его кулаком в плечо, после чего без приглашения зашла внутрь.
Требовательный к порядку на работе, детектив Фаррелл жил не в самом живописном месте. Он снимал небольшую квартиру на окраине города. Обычно здесь жили неудачники, которым не посчастливилось достигнуть успеха или же те, кто искал временного пристанище. Жилье в этом районе было дешевым и доступным, поэтому часто квартиры занимали нелегальные эмигранты, студенты и холостяки. Сама же жилплощадь казалась маленькой клеткой, где было все необходимое для поддержания жизни, но не было никакого намека на уют и комфорт. Небольшая гостиная, совмещенная с кухней, разделенная барной стойкой. В углу две двери: одна из них спальня, другая ванная. Серые выцветшие от старости обои, узкое окно, затянутое поломанными жалюзи, цветок на подоконнике, что удивительно — живой и цветущий, просевший диван и телевизор. Такая себе обстановка для человека его лет. Под ногами валялись пустые пачки из-под чипсов и бутылки пива, некоторые пустые, другие были опустошены лишь наполовину.
— Серьезно? — хмыкнула она, пнула бутылку и через плечо посмотрела на хозяина дома.
— Эй-эй, чего тебе нужно? Неужели пришла меня учить уму разуму? — потирая плечо, проворчал Гейл.
— Ну, уж точно не для того, чтобы сесть рядышком на диван и напиваться до беспамятства. К тому же, этой ослиной мочой ты вряд ли напьешься до такого состояния. Максимум — уедешь в больницу с отравлением.
Она расчистила для себя место на диване и уселась, так, словно Фаррелл пригласил ее выпить чашечку чая, решив обсудить дела насущные. Однако он не разделял гостеприимства, поэтому скрестив руки, принялся буровить свою, уже бывшую, помощницу взглядом.
— Чего приперлась?
— Посмотреть на то, как детектив Фаррелл сопли распустил. Серьезно, что ли? Второй день как тебя отстранили, а ты уже решил забросить себя. Это не дело. Послушай, да, этот у*бок Хант поимел нас, да прямо в задницу и без смазки, но это же не значит, что надо сдаваться. Сейчас все уляжется, пройдет суд, и мы что-нибудь придумаем.
Мужчина поправил бороду, доставая оттуда застрявшую чипсинку. Он нарочно делал вид, что не слушает эту молодую и глупую практикантку, но когда она сказала заветное «мы», то ему не удалось сохранить хладнокровие. Ноздри его раздулись, взгляд рассвирепел и Гейл выдал типичную фразу:
— Да нет никаких мы! Ты всего лишь студентка, которая прицепилась как банный лист к заднице, а я детектив неудачник, что под старость лет, не смог ни одного стоящего дела раскрыть! Взгляни правде в глаза? Оглядись вокруг, что ты видишь? То-то же… — он развел руками и вздохнул. — Я тоже когда-то был таким как ты — амбициозным, брался за любое дело и рассчитывал, когда-нибудь раскрыть громкое преступление. Но в лучшем случае, занимался только тем, что расследовал, как какой-нибудь наркоша пырнул ножом товарища и тот сдох. А те преступления, которые как мне казалось, имели хоть какой-то вес, так и остались пылиться в архиве. Я понимаю весь твой пыл, ведь я тоже повелся на то, что смогу перед тем как уйти на пенсию, доказать себе, что вся моя жизнь посвященная работе не была напрасной. Но это не так. Я всегда ждал такого дела, которое сможет обеспечить мне удовлетворение от того, что все это было не зря. Конечно, когда тупая фбрская морда
