оказался вовлеченным в скандал. Но кто бы доказал, что именно он убил Ли? Самое страшное, что его могло ожидать, — это срок за мошенничество или в чем там еще состояло его преступление. И вообще, с чего он взял, что все это выйдет на свет?
— Возможно, кто-то угрожал разоблачить его… Тот, кто знал обо всех махинациях, и про убийство тоже.
Видимо, мисс Прюитт немало думала над этим.
— Вздор! — заявила она таким тоном, что остальные вздрогнули. Потом, понизив голос, со значением посмотрела на меня. — А вообще, зачем кому-то это понадобилось?
— Месть?
— Маловероятно… Мстить Ли? Это кажется притянутым за уши.
— Но если допустить, что Холлистера убрал убийца сенатора, в этом тоже нет никакого смысла. Все указывало на Помроя, как на возможного убийцу, и обвинение сосредоточилось на нем. Тогда какой же смысл запутывать дело, убивая Холлистера и представляя его убийцей сенатора?
— Я не допускаю мысли, что Руфуса убили. Но если так, это мог сделать человек, стремившийся снять подозрения с Помроя.
— Единственные люди, которые были в этом заинтересованы, в момент убийства Руфуса находились в полицейском участке.
— Кто может знать? — таинственно протянула мисс Прюитт и, оторвав нечаянно гроздь вишен, пристроила ее между дынеобразными грудями.
— Возможно, — заметил я, стараясь подавить нездоровое любопытство, побуждавшее меня пялиться на ее лиф, — мы слишком углубляемся в тонкости. Что, если Руфус был полон раскаяния, знал, что его темные делишки выплывут наружу и подумал: «Какого черта, мне все равно отправляться за решетку, но я могу признаться, спасти Помроя и тем самым красиво уйти».
— Для тех, кто несет тяжкую ношу… — процитировала мисс Прюитт, явно относя мои представления о Руфусе к тому, что в политических кругах именуется пустыми бреднями. Секунду или две она как будто разговаривала сама с собой, потом вздохнула: — Возможно, вы и правы. Раз это точка зрения полиции, я готова под ней подписаться. Готова поддержать ее на сто процентов.
Понадобилось время, чтобы отвлечь ее от Руфуса Холлистера и перевести разговор на миссис Роудс. Чем ближе я подходил к тому, что меня интересовало, тем сдержаннее становилась мисс Прюитт.
— Да, она прекрасно держится. Конечно, у нее сильный характер. Женщине нашего поколения силы характера не занимать; правда, я на несколько лет моложе ее. Жизнь с Ли была не самым легким делом. Он был трудным человеком: уж такой уродился. И вообще, быть женой политика — самая тяжкая судьба на свете. Уж я-то знаю, потому что сама одновременно и женщина, и политик.
— Но ведь они любили друг друга?
Пауза была достаточно продолжительной, чтобы подтвердить мои подозрения.
— Они были очень близки, — кивнула она без особой убежденности.
— Ей много приходилось крутиться в связи с его официальными делами… Я имею в виду выборы и все прочее?
— Нет, не думаю. Хотя она заведовала финансами. Мне кажется, владели они всем совместно. Она хотела, чтобы он в этом году подал в отставку, но в этом жены всех политиков одинаковы. Она возражала против намерения мужа выставить свою кандидатуру в президенты, и в этом проявила здравый смысл — у него не было никаких шансов, — Вербена Прюитт гордо уставилась вдаль, всем своим видом подчеркивая, что уж она-то точно знала, кто станет безусловным победителем.
— Скажите, а она не мстительна по характеру?
Отвесь я ей пощечину — и то, пожалуй, не добился бы такой реакции. Она просто взорвалась.
— Да что вам в голову взбрело?
— Не знаю. Просто прикинул, что она могла угрожать Руфусу, заставляя его сознаться.
— Чепуха!
Тревога охватила все существо мисс Прюитт, как пожар в термитнике, лицо ее потемнело, и я испугался, как бы не случился сердечный приступ. Но потом странные конвульсии прекратились, и она уже спокойнее добавила:
— Ее истинная природа — милосердие. Вся ее жизнь — бесконечное страдание, которое она переносила без единой жалобы. Она ненавидела политику, ненавидела саму мысль о Камилле Помрой… хотя изо всех сил старалась держаться. Она едва не умерла, когда Элен сбежала с культуристом и пришлось аннулировать их брак…
— Я думал, брак был должным образом зарегистрирован, — я вспомнил фотографию из кабинета сенатора: Элен в свадебной вуали.
— Нет, ей предстояло выйти замуж за достойного молодого человека, прекрасного, честного и прямого парня, который смог бы сделать из нее человека. Но за два дня до свадьбы Элен сбежала с этим мускулистым скотом! Отец нашел их в Элктоне, штат Мэриленд, и должным образом аннулировал брак. Несмотря на скандал, мать приняла ее без малейшего упрека. А отец…
В этот момент в комнату вошел буфетчик и сказал, что ее вызывают к телефону.
Мисс Прюитт исчезла в холле, а я остался у камина. Немного погодя она вернулась смертельно бледная и попросила налить ей виски, что я немедленно и сделал.
Она залпом проглотила виски, пролив половину на свое роскошное платье. Я осмотрелся, чтобы проверить, заметили ли что-то остальные; но все были заняты собственными проблемами.
— Что случилось? — спросил я.
Она коснулась вишенок на платье, немного пришла в себя, но оставалась все такой же бледной, а по лицу пошли розовые пятна.
— Звонил губернатор Ледбеттер. Всплыли документы по какой-то сделке, в которой он замешан вместе с Ли. И Руфус тоже. Именно про нее он писал в своем признании. Ужасный скандал…
— Позор, — заявили в сенате и отказались принять нового сенатора до тех пор, пока комиссия все должным образом не проверит.
Жизнь в доме закипела. Особенно взволнованы были миссис Роудс и мисс Прюитт. Заинтересовался Ленгдон (наконец-то он нашел подходящую тему для своего журнала), и даже Помрои отложили возвращение в Талисман-сити до тех пор, пока не выяснится, что же случилось. Я не знал, в какой степени сам Помрой замешан в многочисленные аферы сенатора. Насколько я мог судить, по крайней мере в этом конкретном случае он оставался в стороне.
После завтрака я поговорил с Уинтерсом, который под предлогом, что ему нужно сделать последние фотографии кабинета сенатора и спальни Руфуса, вернулся в дом. Большая часть обитателей просто не обратила на него внимания, что разительно отличалось от его прошлых визитов.
Я обнаружил его в кабинете в полном одиночестве. В стене, разрушенной взрывом, уже восстановили кирпичную кладку, но еще не оштукатурили. Когда я вошел, Уинтерс лениво просматривал подборки газетных вырезок.
— А, это вы…
Голос его звучал безразлично, выглядел он спокойнее и удовлетвореннее, чем обычно. И неудивительно: расследование было успешно завершено.
— Вы уже просматривали эти снимки? — спросил
