Глава 18
Он понимал, что умирает, поскольку узнавал лица, возникавшие перед ним. Они появлялись бесконечной чередой, по одному или по два, и он всех знал. Он слышал, что так и должно быть. Твоя жизнь проходит у тебя перед глазами. Все так говорят. Все происходило именно так. Значит, он умирал.
А когда поток лиц закончится, наступит конец. Интересно, какое лицо окажется последним? Кандидатов было несколько. Но кто определяет порядок? Он ощутил легкое раздражение: почему ему не разрешили высказать свое мнение? И что произойдет потом? Когда исчезнет последнее лицо, что тогда?
Но что-то пошло не так. Перед ним появилось незнакомое лицо. Тут только он понял, что парадом командует армия. Другого объяснения он не находил. Только армия могла по ошибке показать ему человека, которого он никогда прежде не видел. Полнейшего незнакомца, оказавшегося не в то время и не в том месте. Наверное, так и должно было случиться. Почти всю свою жизнь Ричер прожил, подчиняясь армейскому контролю. Вполне естественно, что они взяли на себя организацию последней части его жизни. Что ж, одна ошибка – это совсем немного. Неплохой результат для армии.
Однако этот человек к нему прикасался. Ударял его. Причинял боль. И Ричер вдруг сообразил, что парад закончился до появления незнакомца. Этот тип вообще не участвовал в параде. Он появился после него. Может быть, он здесь, чтобы покончить с Ричером. Да, так и есть. Другого объяснения не видно. Этот тип появился для того, чтобы он умер по расписанию. Парад закончился, и армия не может позволить, чтобы Ричер его пережил. Зачем тратить столько сил на организацию парада, если он его переживет? Это будет нехорошо. Совсем нехорошо. Серьезное нарушение порядка. Ричер попытался вспомнить, кто появился перед этим типом – предпоследний человек, который на самом деле оказался последним. Но не смог вспомнить. Он не обратил внимания. Он перестал цепляться за жизнь и умер, так и не вспомнив, чье лицо стало последним на параде.
Он умер, но продолжал думать. Это нормально? Наступила загробная жизнь? Чертовская неожиданность. Он прожил почти тридцать девять лет, полагая, что загробной жизни не существует. Некоторые люди с ним соглашались, другие спорили. Но у него самого сомнений не возникало. И вот теперь он оказался здесь. Кто-то обязательно посмеется над ним и скажет: «Ну я же тебе говорил!» Так и есть, да не про вашу честь. Он бы сам этого так не оставил.
Он увидел Джоди Гарбер. Вот кто все ему скажет. Но нет, это невозможно. Она же не умерла. Ведь только мертвые могут на тебя кричать в загробной жизни, верно? А живой человек не может. Это же очевидно. Живые люди не попадают в загробную жизнь. А Джоди Гарбер живая. Он о ней позаботился. Черт возьми, в этом все и дело. В любом случае он был совершенно уверен, что не обсуждал загробную жизнь с Джоди Гарбер. Или нет? Может быть, много лет назад, когда она была еще ребенком? Но перед ним точно Джоди Гарбер. И она собралась с ним поговорить. Она села перед ним и убрала волосы за уши. Длинные светлые волосы, маленькие уши.
– Привет, Ричер, – сказала она.
Ее голос. Никаких сомнений. Никаких ошибок. Возможно, она умерла. Может быть, в автомобильной аварии. Проклятье, какая ирония судьбы. Может быть, ее сбил грузовик на Нижнем Бродвее, когда она возвращалась домой из Всемирного центра.
– Привет, Джоди, – сказал он.
Она улыбнулась. Они друг друга слышали. Значит, она мертва.
– Где мы? – спросил он.
– В «Сент-Винсенте», – ответила Джоди.
О святом Петре он слышал. Этот парень стоит у ворот. Ричер видел фильмы. Ну, не настоящие картины, а мультики. Старик в таких особых одеяниях и с бородой. Он стоит у входа и задает вопросы, чтобы решить, пускать тебя или нет. Но он не помнил, чтобы святой Петр задавал ему какие-то вопросы. Может быть, позже. Может быть, нужно сначала выйти и попытаться войти снова.
А кто такой святой Винсент? Наверное, он управляет тем местом, где ты останавливаешься, дожидаясь вопросов святого Петра. Как в учебном лагере для новобранцев. Наверное, старина Винсент руководит чем-то похожим на Форт-Дикс. Ну что ж, никаких проблем. Ричер легко прошел учебный лагерь. Если потребуется, пройдет еще раз. Однако он почувствовал некоторое раздражение. Видит бог, он закончил службу майором. Он неплохо делал свое дело. У него есть медали. Зачем ему снова проходить учебный лагерь?
И как здесь оказалась Джоди? Она же должна была остаться в живых. Он понял, что сжимает левую руку в кулак. Да, он сильно раздражен. Он спас ей жизнь, потому что любил ее. Так почему же она умерла? Что, черт подери, происходит? Ричер попытался сесть, но что-то мешало ему подняться. Какого дьявола? Он должен получить ответы на свои вопросы, иначе полетят головы.
– Постарайся расслабиться, – сказала Джоди.
– Я хочу видеть святого Винсента, – заявил Ричер. – Причем немедленно. Скажи, чтобы он доставил сюда свою паршивую задницу прямо сейчас, иначе я серьезно рассержусь.
Она посмотрела на него и кивнула.
– Хорошо.
Джоди встала и исчезла из его поля зрения, а он остался лежать. Нет, это не походило на учебный лагерь. Здесь было слишком тихо, да и подушки показались ему чересчур мягкими.
Если вспомнить то, что было раньше, он должен был испытать шок. Но этого не произошло. Комната вдруг обрела очертания, он увидел блестящее оборудование и подумал: больница. Он перестал быть мертвым и стал живым, равнодушно пожав плечами, – так человек реагирует, когда ему говорят, что он перепутал день недели.
Комната была залита солнцем. Ричер повернул голову и увидел, что в палате есть окно. У окна сидела Джоди и читала. Он постарался дышать как можно тише, чтобы понаблюдать за ней. У нее чистые, блестящие волосы. Они падают на плечи, она теребит прядь указательным и большим пальцами. На ней желтое платье без рукавов. Плечи покрывает летний загар. Ричер видел маленькие бугорки костей. У нее длинные изящные руки. Она сидит, скрестив ноги. На ней кожаные туфли под цвет платья. Он разглядел загорелые щиколотки.
– Привет, Джоди, – сказал он.
Она повернула голову и посмотрела на него. Ее взгляд стал испытующим, словно она искала что-то, а потом нашла. Джоди улыбнулась.
– Привет и тебе.
Она положила книгу и встала. Легко преодолела разделяющие их три фута, наклонилась и нежно поцеловала Ричера в губы.
– Ты мне сказала: «Сент-Винсент», но я ничего не понимал, – признался Ричер.
Джоди кивнула.
– Тебя накачали морфием. По полной программе. Твоя кровь могла бы сделать счастливыми всех наркоманов Нью-Йорка.
Он не стал возражать и посмотрел на солнце в окне. Похоже, было около полудня.
– Какой сегодня день?
– Уже июль. Ты не приходил в сознание три недели.
– Господи, какой же я должен чувствовать голод, – проворчал Ричер.
Джоди обошла вокруг кровати, остановилась слева от него и положила ладонь на его предплечье. Тут только Ричер обратил внимание на капельницу и иголку в вене левой руки.
– Тебя кормили внутривенно, – сказала Джоди. – Я позаботилась, чтобы ты получал то, что любишь. То есть побольше глюкозы и солевого раствора.
– Нет ничего лучше солевого раствора, – согласился Ричер.
Джоди ничего не ответила.
– Что такое? – спросил он.
– Ты помнишь?
– Я помню все, – спокойно ответил Ричер.
Она сглотнула.
– Я не знаю, что сказать, – прошептала Джоди. – Ты принял пулю, которая предназначалась мне.
– Моя вина, – возразил Ричер. – Я действовал слишком медленно. Собирался обмануть его и выстрелить первым. Судя по всему, я выжил. Так что ничего не нужно говорить. Правда. Никогда об этом не вспоминай.
– Но я должна сказать тебе спасибо, – прошептала она.
– Возможно, это мне нужно тебя благодарить, – сказал Ричер. – Замечательно быть знакомым с человеком, ради которого ты готов принять пулю.
Джоди кивнула, но вовсе не из-за того, что была с ним согласна. Просто она пыталась удержать слезы.
– Ну и как мои дела? – спросил Ричер.
– Я позову врача, – тихо сказала Джоди. – Он расскажет тебе лучше, чем я.
Она вышла и вскоре вернулась с человеком в белом халате. Ричер улыбнулся. Это был тот самый тип, которого армия прислала, чтобы с ним покончить, когда парад подойдет к концу. Невысокий волосатый мужчина, из которого мог бы получиться хороший борец.
– Вы знакомы с работой компьютера? – спросил врач.
Ричер пожал плечами и решил, что сейчас ему сообщат плохую новость о состоянии его мозга. Потеря памяти, ослабление некоторых функций.
– Компьютеры? Нет, я не слишком в них разбираюсь.
– Ладно, тогда я постараюсь говорить попроще. Представьте себе огромный работающий серый суперкомпьютер. Мы скармливаем ему все, что нам известно о человеческой физиологии и об огнестрельных ранениях, а потом просим создать мужчину, который лучше всего перенес бы выстрел в грудь из револьвера тридцать восьмого калибра. Представим себе, что компьютер работает неделю. Что мы получим на выходе?
