— Хватит нам этой крысиной норы, — заявила она, натягивая ночную сорочку. — Завтра же поедем смотреть квартиру на Парк-Лейн, о которой нам говорил Аллан. Ее можно снять за пятнадцать фунтов в неделю со всей обстановкой.
— Аллан?
Она называла самого Симпсона по имени. Нечего и говорить: женщинам, очевидно, гораздо проще устроиться в жизни, чем мужчинам. Если они знают, чего хотят. Он работал у Симпсона уже целый год, но даже и не мечтал о такой фамильярности.
— Потом продадим «ягуар». Морис сказал мне сегодня днем, что сможет достать «кадиллак» за тысячу пятьсот фунтов. И он это сделает! Ты представляешь? Аллан задохнется от зависти.
Клер прыгнула на кровать и обняла Гарри.
Гарри был расстроен.
Снова пропасть между их доходами. Нечего и надеяться нагнать ее. Сто пятьдесят против пятнадцати!
Положив голову на плечо Гарри, она продолжала:
— Я понимаю тебя, мой милый. Ты злишься, но нужно быть разумным. Ты никогда не брал у меня денег. Сейчас времена изменились. Позволь мне тебя финансировать. Устраивай свое собственное дело и начинай самостоятельную работу. Я уже говорила об этом с Вилли. Он мне сказал, что если ты не возобновишь свой контракт с Алланом, ты будешь выполнять ту же работу для театра, и Аллан будет вынужден платить тебе больше. Помимо этого у тебя будут другие заказы.
— Да… но я могу и не достичь успеха. Симпсон может найти и кого-нибудь другого на постоянную зарплату. А сейчас я имею, по крайней мере, пятнадцать фунтов в неделю.
— Пятнадцать фунтов! — раздраженно воскликнула Клер. — Если бы ты работал самостоятельно, ты зарабатывал бы сотни.
— Но я могу вообще ничего не заработать. Нужно, чтобы хотя бы один из нас думал о будущем.
— Ты думаешь о нем слишком много. Мой контракт позволяет нам жить безбедно минимум год. Я буду финансировать твою студию в Уэст-Энде. Когда мой номер перестанет пользоваться успехом, ты будешь зарабатывать нам на жизнь. Это разумное решение, как мне кажется.
В таком виде это было разумно. Однако Гарри очень не хотелось брать деньги у Клер.
— Но есть еще Муни, — сказал он Клер, стараясь найти причины, чтобы отказаться, не рассердив ее. — Если я не возобновлю контракт, он окажется без работы.
— Муни? Я наблюдала за твоим Муни. Он проводит время, пощипывая за зад танцовщиц, когда они торопятся на сцену. Его нужно уволить. Ты и так слишком долго содержал его.
— Но я не могу, — сказал Гарри растерянно. — В конце концов, благодаря ему я…
— Глупости. Он даже не знал, что ты его фотографируешь. Позволь мне урегулировать это дело самой. Все, о чем я тебя прошу, это разрешить найти для тебя прекрасную студию. Я уверена, что Джонни Рэнд, наша главная звезда, сделает тебе рекламу. Вилли тоже поможет. Ты добьешься успеха, я уверена.
В конце концов ей удалось вырвать у него робкое согласие, но этого для нее было вполне достаточно, чтобы начать действовать.
Через несколько дней она сказала ему, что нашла студию на очень хорошей улице и квартиру на Парк-Лейн. Цены были астрономические, но Клер удалось уговорить Гарри подписать контракт.
Студия была именно такой, о которой он всегда мечтал, но цена его ошеломила.
— Да что такое семнадцать фунтов в неделю?! — воскликнула Клер. — Мы можем себе это позволить. Ты скоро будешь зарабатывать в десять раз больше.
— Но, кроме того, есть еще и квартира. Ты понимаешь, что нам нужно будет больше тридцати фунтов в неделю только на оплату квартиры и студии. С учетом налогов это все будет стоить около пятидесяти фунтов. Нам следовало остаться в старой квартире.
— Ты как старая дева, Гарри, ведь жизнь так коротка. Постараемся сделать ее приятной. Не расстраивайся, милый.
Клер буквально бросала деньги на ветер. Она купила «кадиллак», за который нужно было платить двадцать фунтов в месяц. Тратила большие деньги на одежду и непрерывно устраивала приемы.
Гарри все с большим ужасом думал о своей студии. Благодаря усилиям Клер и поддержке Джонни Рэнда, он действительно имел много работы. Но за вычетом платы за помещение и зарплаты Дорис, ему оставалось значительно меньше, чем он получал у Симпсона.
Муни теперь работал в химчистке. Гарри не присутствовал при разговоре, который имела с ним Клер, но выражение лица старика красноречиво свидетельствовало о том, что Клер с ним обошлась сурово.
— Ты неправ, малыш, — сказал ему Муни, — решившись сам стать хозяином. Но я знаю, что ты все равно не послушаешься меня. Однако, если у тебя когда-нибудь будут неприятности, обращайся ко мне. Единственное, что я умею в жизни, это выкручиваться из неприятностей. Дело, которым я теперь занимаюсь, неплохо поставлено. Но мне всегда везет на скупых: за шесть фунтов, которые я получаю, мне приходится заниматься и лавочкой, и тремя работницами. — Он скривился. — Какие они противные, эти девки. Ну, будь здоров. Я знаю, что это не твоя вина. Клер — крутая женщина и пойдет далеко. Когда люди ничего не боятся и их не мучают угрызения совести, они добиваются многого. Сейчас она тебя любит, постарайся, чтобы так было и дальше.
В новом ревю Симпсона Клер выступала с большим триумфом. Ее имя стало часто появляться в газетах. Несомненно, своим успехом она была обязана только себе.
Гарри почти не видел ее. Он уходил в студию к девяти часам, когда она еще спала, она же уходила сразу после ужина. И только в воскресенье они проводили вместе вечер. Но в воскресенье по вечерам обычно были гости.
Дела у Гарри не очень процветали. Симпсон давал ему все меньше и меньше работы, а что касается портретов, то конкуренция была ужасной.
— Я уверен, — сказал однажды Гарри, — что Симпсон не возобновит мой контракт, и мне не стоит на него рассчитывать, а пока он дает мне работу только благодаря тебе.
Клер нахмурилась.
— Тебе следовало сказать мне об этом раньше. Он уверил меня, что ты будешь иметь много работы, как только станешь хозяином студии.
— Не говори ему ничего. У него характерец…
— У меня тоже характерец…
— Тебе не кажется, что следует тратить немного меньше. Я смотрел банковский счет. У нас едва наберется полсотни фунтов.
— А в пятницу будет на сто пятьдесят больше. Но почему это тебя волнует.
— Клер, у нас нечем платить налоги, а скоро надо будет заплатить большую сумму.
— Ничего страшного, — сказала она, улыбаясь. — Кстати, а что ты делаешь сегодня вечером?
— Почитаю, — ответил он, пожимая плечами. — Ничего интересного больше нет.
— Послушай, давай купим телевизор. Он тебя развлечет немного. Завтра же я этим и займусь.
— Я тебе запрещаю! — воскликнул Гарри, вскакивая. — Прекрати это, слышишь? Мне не нужен телевизор. Если ты купишь, я не буду его смотреть.
Она изумленно посмотрела на него.
— Хорошо, хорошо, милый. Не сердись. Я просто хотела доставить тебе удовольствие.
Она обняла Гарри и прижалась к его груди:
— Хорошо, у нас уже и так достаточно долгов. А теперь иди, ты уже опаздываешь.
Он смотрел на нее через окно. Она села в огромный блестящий автомобиль и поехала.
Когда «кадиллак» исчез из виду, Гарри сел в кресло и уставился в пустоту.
Эта жизнь его деморализовала. Скоро надо будет платить налоги… Он вспомнил советы Рона, который всегда говорил: «Не доверяй красивым женщинам».
Бедный Рон. Сидит сейчас неподвижный в кресле, не говоря ни слова, ни на что не реагируя. Шейла получила развод. Что происходит вокруг него, возможно, Рон даже не понимает.
Однажды, когда Гарри и Клер навестили его, какой-то проблеск появился у него в глазах.
— Вы действительно такая, какой я себе вас представлял, — вдруг сказал Рон, оглядев Клер. — Заботьтесь о Гарри. Он совершенно не умеет выкручиваться из всяких переделок.
Сказав это, Рон снова погрузился в свое обычное состояние.
Клер поклялась больше никогда не приходить к нему.
— Это посещение испортило мне настроение на восемь дней, — заявила она категорически.
И они больше никогда не навещали Рона.
Гарри закурил и взял книгу. Он чувствовал себя совершенно одиноким в этой огромной квартире.
Вдруг в дверь позвонили. Он подошел к двери, открыл ее и сразу же узнал толстяка, который возник на пороге. Гарри почувствовал, как дрожь пробежала у него по спине: перед ним стоял Роберт Брэдли.
Со стороны лестницы было слышно, как где-то наигрывает музыка. Гарри испытал желание захлопнуть дверь и пойти включить свой собственный приемник, чтобы прогнать это видение прошлого.
— Что вы хотите? — наконец, произнес он, и собственный голос ему самому показался странным.
— Нам нужно поговорить, — сказал Брэдли, показывая испорченные зубы.
